В жерновах

Положив петушков в тряпичную сумку, они направились домой.

В церковь всегда старались идти вместе всей семьей и гостями, а возвращались кто как, «хто кады управица».

Придя домой, дед Осип перекрестился.

– Ну, слава богу, и причастили, и помировали, к кресту подошли, да хоч ноги домой унясли, – развязывая сумку, бурчал недовольный Осип.

Подозвав внуков, начал раздавать петушков. Те благодарили деда и, улыбаясь, принимались лизать карамельную сладость.

– Манюшка, ходи сюды, вот и табе кочет, – протянул он сиротинушке леденец.

– Спасибочки. А чиво, братка Митюшка не приехал на престол?

– Дак на шахтах там другой порядок, можа, он сычас уголь ковыряить, там дюже на празник не смотрють и у празник работають. Кадысь приедя, – успокоил, поглаживая Манюшку по голове.

На базу сыновья, зятья и внуки ставили столы, расставляли лавки и табуретки. Дочки, невестки и внучки сервировали стол. Когда стол был накрыт, Осип начал приглашать всех за стол. Все усердно крестились, кланялись и садились за столы плотным кольцом. Каждому клали деревянную ложку, а угощения были в общих чашках и тарелках. Разнос со стопками и самогон в бутылках, заткнутых куском сухого кочана кукурузы, стояли перед дедом Осипом, перед хозяином.

Когда все уселись, он налил в стопки самогона и начал разносить по кругу, угощая. Кто хотел выпить, брал стопку с разносаяя. выпивал и стопку ставил на разнос, кривясь или кряхтя.

Выпившие тянулись ложками к чашкам с куриным холодцом, залитым казацким хмелевым квасом и заправленным хреном или горчицей, это блюдо у казаков было самым любимым на мясоедных праздниках.

– Обедайте, обедайте, сродственички, закусуйте, – наливая по второй стопке, приговаривал дед Осип и стал разносить по второму кругу.

Выпив вторую стопку и закусив, все повеселели, и брат Григорий запел: «Ой, мороз, мороз»… все дружно подхватили, и певучие голоса разлились, как отлаженный инструмент. Допев эту песню как бы для разминки, начали выходить из – за стола, почти все запели плясовую песню «Куделя, куделя моя не пряженая, не волоченая, не пряженая, не волоченная, а под лавочку заброшенная», размахивая руками и подтанцовывая. А кое – кто из мужиков ещё, заложа пальцы в рот, подсвистывал в такт.

– Васютка, иди «тальянку» выняси да барыню заграй, нихай попрыгають, штоб у животах пооседало, а то куды ж усё стольки наготовили, а ну усе у круг, – улыбаясь, командовал Осип.

Васютка вынес гармошку и начал играть «Барыню» – энергичный казацкий танец. Кто ещё и не выходил из-за стола, так вышел и тоже пустился в пляс, все плясали друг перед другом, «выписывая кренделя», да ещё и с припевками.

«Танцуй, Матвей, не жалей лаптей,

Старые порвутца, новые сошьюца».

«капуста моя у кадушечке,

А я с милымдружком да на подушечке».

– Дочки, побрыскайте с казаноы землю чуток, а то аж пыль столбом стоить – обратилась Арина к Раисе и Марии, сидевшим за столом и о чем – то говорившим.

– Зараз, маманя, побрызгаем, – схватив по казану, повыплескивали руками между танцующими, а потом и сами пустились в пляс.

Отплясав ещё и камаринскую посадились за столы, дед Осип запел:

По Дону гуляить, по Дону гуляить,

По Дону гуляить казак молодой.

Подхватили сначала мужские басы и баритоны, а потом влились женские высокие звонкие голоса (дишкантели), и их песня лилась и в высь, и в ширь. Спели несколько казачьих песен, и дед Осип принялся за ответственную «работу» хозяина дома, разлил по третьей стопке, припевая «штось- то у горле деренчить, деренчить, треба его промочить, промочить».

Выпив по третьей, зять Илья завел хохляцкую песню;

Распрягайте, хлопцы коней

Тай лягайте почивать.

А я пиду у сад зеленый,

У сад криниченьку копать.

До самой глубокой темноты с Осипова база доносились казачьи песни, а также со всех сторон хутора.

Гостей из других хуторов провожали, проходя по хутору с песнями и танцами; проводив, возвращались сново за столы, и тогда уже до темна и разговоры вели, и песни пели.

Оставшись за столом только своей большой семьей с сыновьями и невестками, с дочками и зятьями, Осип завел серьезный разговор:

– Дети, вот об чём хочу погутарить с вами. Надобно какся Раисе хату отстроить надобно, какся гуртом собраца. Щас работы дома мало, да и у колхозе тожить и погода пока стоить. Ну, как вы мерекуите? – всех оглядел Осип.

– Папань, да мы уже советовались, чиво там с вербяных плах да камышом накрыть. Тольки иде ж вербы напилишь её у колхозе пилють, да ишо за неё и у тюрьму угодишь, – начал зять Гаврила.

– А то жалко поместье, хороший город, у колодизе вода дюже хорошая, не соленая и сад хороший, да выгон рядом, – довольный Осип смотрел на своих детей.

– Папаня, у мине ж мой братка Иван у лисничестве у Станице Митякинской роботаить, дак я с ним погутарю, он кадысь гутарил, што у них людям лес продають, – сказал зять старшей дочери Марии муж.

– Энто подходяще, вот тольки скольки ж грошей? – поинтересовался Осип.

– Папаня, да у нас с Марией трохи заевых есть, – обнадеживающе сказал Илья.

Илья работал на железной дороге, а там как-никак, но платили деньгами.

– Папаня, да усе хоть понемногу, скинемся, как сродственники? – сказал зять Василь, муж дочки Ольги.

Все согласительно закивали, никто не возразил. Осип очень обрадовался.

Рано утром Раиса отправила Полину Ивановну с детьми, загрузив резаными петухами и ещё кое-какими харчами. Перекрестив и каждого поцеловав, Раиса пожелала счастливой дороги, пообещав детям забрать их к 7-ому ноября.