Ягуар, или Тот, кто живёт один

– Это дело мужчин-разбираться в индейцах, кто храбр, так же как ирокезы, а кто сбегает в горы и прячется в пещерах при первом шорохе сухих листьев, не пытаясь узнать причину волнения мёртвой листвы. Не нам судить Энэпея, и уж тем более обвинять его в глупости.

–Но ты тоже воин, Ватанэй, ты сражаешься наравне с мужчинами, никто не уйдёт от выпущенной тобою стрелы.

–Да, когда бледнолицые принесли в наши края свои ружья, цена лука как оружия стала слишком низкой.

–Но выстрелы ружей делают много шума, а твоя стрела летит беззвучно, как звезда, сорвавшаяся с небосклона. И взять вторую стрелу гораздо быстрее, чем перезарядить ружье.

–Да, но ловкий и проворный индеец, ожидающий стрелу, сможет перехватить её на лету, чего не сделаешь с пулей. Девушки поговорили еще не много об оружии и о военных действиях, о том, как важно иметь твёрдую руку и сердце, и вскоре легли спать. Когда солнце только начало вставать и выходить из озёрной глади, направляя свои лучи на макушки деревьев, слегка колыхавшихся от легкого и тёплого осеннего ветра, могикане уже были на ногах, в отличие от своих белых союзников. Индейцы что-то оживлённо обсуждали, всё время поглядывая на палатку где спал Науэль. Через несколько мгновений они заметили высокую и стройную, могучую фигуру индейца, нёсшего на себе оленёнка. По началу могикане насторожились, но когда фигура приблизилась, они узнали Науэля и издали удивлённое «Уууух!».

–Брат мой, мы не спим давно, а ты уже успел сходить на охоту! Ты бы спокойно прошмыгнул во вражеский стан, с такой-то проворностью! Науэль ничего не ответил, а лишь доброжелательно улыбнулся на слова могиканина и предложил расправиться с его добычей сообща. Молодые ленапы отнесли оленя на, так называемую, кухню, где белые готовили завтрак для всего отряда.

–Что сильным индейцам твоя жижа, готовь это, бледнолицый! -проговорил молодой могиканин и швырнул оленя под ноги французу. Повар очень удивился, увидев целую тушу оленя, но без всяких вопросов принялся разделывать её. Могиканами, присоединившимися к французам, руководил опытный воин Шикоба, что по-делаварски значило Перо. Он долго смотрел на Науэля, и, с нетерпением и торопливостью, сказал, – Ты действительно очень проворный. Сегодня, как только солнце поднимется над лесом, мы выдвинемся в разведку. Мы собираемся проплыть по озеру несколько километров и сойти на южном берегу, а пробравшись через лес, приблизиться к нашим врагам, что бы осмотреть их лагерь, численность, оснащение. Ты с нами?

–Я с вами, – ответил Науэль, подумав минуту-две.

–А бледнолицые?

–Они тоже идут. Храбрый Арно идёт с нами. Через час-полтора молодой французский воин протрубил в рожок, призывая всех к подъёму, чем вызвал со стороны могикан скрытые тихие подсмеивания. Сытный завтрак был готов и индейцы принялись за трапезу в своей части лагеря, а белые – в своей. Они ели в разных сторонах не потому что кто-то из сторон брезгливо или не доверительно относился к другой, а потому, что каждый народ привык к своим традициям и не хотел подражать другому. Науэль закончил раньше всех и ушёл приготавливать своё оружие. Когда все уже были готовы, мужчины, белые и индейцы, идя бок о бок, ведомые одной целью, отправились в путь. Оставим воинов в их долгом пути, и вернёмся на восточный берег озера Гурон. Ночь там прошла абсолютно спокойно и ничего не потревожило спокойный, но чуткий сон вождя и его сына, и сладкий мечтательный кроткий сон Мимитех. Аскун встал раньше остальных и, так как утро было прохладное, а осенний ветер с озера дул временами сильными порыва, он разжёг не большой костерок и уселся подле него. Он сидел наедине с собой, полностью погрузившись в свои раздумья, какие-то мысли заставили его улыбнуться, а какие-то опечалиться.

–Нет, это не пройдёт,-покачав головой сказал он после долгих раздумий.

–Тебя что-то тревожит, отец, я вижу, не стоит отрицать,-промямлила Мимитех сонным голосом, и уселась рядом с отцом.

– Если ты в чём-то сомневаешься, непременно сделай это, и ты скорее поймёшь, нужно это было, или нет.

–Девочка, в тебе красота матери и мудрость вождя. Иногда мне кажется, что ты поведёшь племя после меня.

– Но я не воин. Ватанэй воин, она сможет вести народ, если ты сомневаешься в Энэпее.

–Я уверен, что он станет великим вождём. У него хорошая кровь, все его предки были победоносными вождями. У костра воцарилось молчание. И отец, и дочь погрузились в свои мысли. Солнце выглянуло из-за горизонта и уже кидало своё пёстрое отражение на водную неспокойную гладь. Этот день прошёл тихо и спокойно, ирокезы не предпринимали никаких действий, и от врагов не было слышно ни одного вторжения. Это насторожило Отэктэя. Он был хладнокровным воином, хотя и жаждал доказать, что он храбрейший индеец из всех ныне живущих, но иногда он действовал так пылко, что эмоции брали верх над разумом, что заканчивалось, обычно, разоблачением всех его планов. Он был явно заинтересован Мимитех, и так как она была с ним в одном лагере в это время, он считал это подходящим моментом, чтобы покрасоваться и похвалиться перед девушкой. Она это прекрасно понимала, но всячески игнорировала его грубые, и где-то даже смешные, намерения. Хоть Отэктэй и был немного самовлюблённым и имел слегка завышенную самооценку, он всё-таки был опытным и проверенным бойцом, а вождь ему доверялся, как своей правой руке. К таким воинам относился и Энэпей, и его друг Окэмэн, что по-ирокезски означало Дикий Кондор, и Ватанэй, будущая жена Энэпея, которая многим могиканам была известна как Найра-Большие Глаза, так как она превосходно владела луком, даже лучше многих мужчин, причастных к этому делу. Вечером следующего дня ирокезами была предпринята небольшая кампания, которой руководил Отэктэй. Его бдительное чутьё предостерегало его, и он, взяв с собой еще с десяток воинов, решил обследовать лес. К тому времени могикане, а их было человек 8, в компании 4 французов и одного гурона достигли юго-восточной части леса, окружавшего Гурон. Они намеревались поставить свой лагерь километрах в 4 от становища ирокезов, и ночью, приготовившись к небольшому отдыху, развели костерок, на котором собирались приготовить свой ужин из пойманной Науэлем дичи. Французы отказались ужинать, посетовав на усталость, и быстро приготовившись ко сну, начали потихоньку задрёмывать. Отэктэй и его соратники несколько часов бродили среди леса, и по велению судьбы, или так подсказало ему чутьё, они решили пройти мимо отвесной скалы, возвышающейся над речушкой. Местность была холмистая, если не сказать скалистая, и речка в некоторых участках водопадом катилась вниз, точа под собой вековые камни. Водоём был узкий и не глубокий, а течение слабое, его можно было спокойно перейти, хотя в это время года вода была уже достаточно холодной, но это не было препятствием для опытных воинов. Перейдя через реку, ирокезы стали присматриваться к еле заметным в темноте очертаниям деревьев.

–Там! Костёр! Могикане,– шёпотом прокричал Окэмэн, и взгляд всего маленького отряда устремился в глубь леса, где мерцал маленький огонёк. Схватившись за ружья и томагавки, они, совсем бесшумно, начали продвигаться навстречу огню. Пройдя метров 600, они остановились чтобы разглядеть численность отряда, но у огня сидел только один человек. Они подошли близко к лагерю, и свет от костра освещал достаточно много пространства, и зоркий глаз ирокеза без труда разглядел ещё как минимум дюжину спящих солдат. Человек у костра сидел спокойно, и непринуждённо смотрел на пылающий огонь. Казалось, он погружён в свои думы, и не заметил, если бы минг прошёл у него за спиной. Отэктэй разделил свой отряд на две группы, и они медленно пробирались к врагам, минуя освещённые участки, старались оставаться в тени. Если бы у огня сидел старик, или ребёнок, возможно у ирокезов получилось бы бесшумно перерезать горло могиканам. Когда один из макуасов оказался в 5-6 шагах от костра, но позади человека, сидящего у огня, гробовая тишина вдруг нарушилась. -Я вижу тебя, минг. Ты держишь в руках ружьё. Я же – безоружен. Будь честен. В этот миг ирокез вышел из тени, и встал против своего врага.

–Запомни моё лицо, могиканин. Это будет последнее лицо, которое ты увидишь в своей жалкой жизни. Пылающий огонь ясно озарял их грозные лица, выдававшие враждебную настроенность. Но человек оставался сидеть не подвижно, его непоколебимость привела минга в бешенство, и он уже навёл ствол ружья на врага, но не успел он выстрелить, как ударом ноги его противник выбил оружие из его рук, быстро подхватил ружьё, и вскочив на ноги, ударил прикладом своего оппонента. Из леса прогремел первый выстрел, но наш храбрец, будто предугадывал события, быстро сгруппировался, и сделав пару движений, оказался за высохшим поваленным деревом, где свет костра его не захватывал. В этот момент весь лагерь проснулся и мужчины схватились за ружья. Началась перестрелка. Одного минга зацепило пулей, и двум другим пришлось отступить, что бы позаботиться о раненом товарище. Двое могикан подкрались к истекающему кровью ирокезу и его двум друзьям, что бы заполучить скальпы, но враги оказались не так глупы и вступили в рукопашную с врагом. Один повалил другого на землю и они катались по земле, барахтались, поочерёдно выходя в лидеры боя, но вмиг, мощная рука ирокеза схватила врага за часть волос, и уверенным движением кинжалом распорола могиканину горло. Вторая пара бойцов дралась руками, но недавно одержавший победу поспешил соплеменнику на помощь и всё тот же кинжал вонзился в грудь освирепевшего ленапа. У огня драка проходила намного живее, там участвовало больше бойцов, и белые, уверенно державшие ружья в руках, подстрелили ещё одного минга, в то время как Отэктэй, метнув свой томагавк, ранил молодого офицера в ногу.

–Отступаем! Бегите в лес! -прокричал человек, что недавно так спокойно сидел у огня. –Да, беги делавар, возвращайся в своё жалкое бабье племя, готовь своё праздничное платье! -выразил Энэпей, чем вызвал несказанный смех у своих братьев. Тут человек, убедившись, что его попутчики, те кто выжил, совершили удачное отступление, вышел к костру.

–Я не могиканин. Я гурон! – с честью и достоинством произнёс юноша, вкладывая в слова всю свою силу и волю.

–Гурон, что бьётся за могикан? Это ещё ниже, чем если бы ты надел юбку!

–Ирокез, оставивший в живых мелкий отряд, состоявший наполовину из белых, и не пустившийся в преследование врагов, ты считаешь себя выше гурона, который спасает своих братьев по оружию?

–Заткнись гурон. Ты идёшь с нами. Ирокез хотел продолжить, но его прервал ноющий вопль, раздавшийся из кустов. Отэктэй жестом приказал Энэпею разузнать в чём дело. –Жалкий гурон, сегодня придёт част твоей смерти, твой скальп украсит мой пояс. После этих слов Отэктэй связал Науэлю руки, взял конец веревки, и последовал за своим другом, к месту, где лежал раненый белый. Они связали двух пленников вместе и потащили с собой. В это время побитый и обескровленный отряд, точнее то что от него осталось, поспешил вернуться в лагерь французов.

Глава V

К вечеру следующего дня Отэктэй и его отряд были уже в своей деревне. Пленников они привязали к столбу, а сами, оставив одного человека за ними наблюдать, направились к костру, который женщины развели уже давно, ожидая победоносного прихода своих воинов. Мужчины собрались в центральной типи, в котором жил Аскун и его сын, Мимитех жила с остальными женщинами в другой хижине, но в этот вечер она была у отца и они ждали скорого прихода Энэпея вместе. Когда в хижину вошёл отряд только что прибывших воинов, Мимитех горячо обняла брата, поинтересовалась здоровьем Окэмэна и жестом в сторону Отэктэя сообщила что рада видеть его живым и здоровым. Потом, оставив мужчин, которым было необходимо обговорить все подробности встречи с врагами и решить, как действовать дальше, она присоединилась к женщинам, которые помогали раненым бойцам. Когда они закончили процедуры, Мимитех направилась в сторону столба, где были привязаны пленные. В это время, закончив все обсуждения, Энэпей вышел из овачиры.

–Стой! Эта белая собака не достойна, чтобы твои руки залечивали ему раны.

–Но он истекает кровью, и умрёт ещё до рассвета, если ему не помочь. Тогда вы не узнаете от него того, чего хотите.

–Всё равно. У нас есть гурон! Посмотри, на нём ни царапины, он точно доживёт до утра, если вождь не снимет с него скальп раньше.

–Гурон, воюющий за одно с могиканами?

–Да, сестра, и это не делает ему чести.

–У него свои причины, что бы так поступать, он тоже воин, и если выстоял в схватке с вами – он сильный воин.

–Если бы он был сильным воином, мы бы не вернулись сегодня домой. Но ты правильно мыслишь, ни один индеец не сравниться с ирокезом. Они еще немного о чём-то поговорили с сестрой и Энэпей направился к костру, где давно сидели его товарищи, и принялся за ужин, который охотно поглощал после утомительного и нелегкого путешествия. Мимитех же принялась за раненого. Она оторвала окровавленную штанину на ноге француза, промыла рану, и начала зашивать её, от чего бледнолицый жутко, но тихо, стонал. Она обработала шов какими-то мазями и приложила травы. Пока она перевязывала ногу, молодой человек оклемался, и дрожавшим голосом заговорил.

–Ваши руки, мадемуазель, заставляют забыть меня о всякой боли. Спасибо вам за вашу доброту, благодаря вам, я проживу немного дольше того, что отвела мне судьба. Вы, верно, не понимаете меня, но всё же я должен был выразить вам свою искреннюю благодарность.

–Отчего же я не понимаю вас? То, что я краснокожая, не значит, что я никогда не встречалась с белыми людьми.

–О, слава Господи, вы понимаете меня! И хвала Всевышнему, вы не настроены так враждебно, как мужчины вашего племени, и я могу поговорить с кем-то, в этот предсмертный час.

–Вас не убьют до рассвета, и этой ночью вы ещё будете дышать так же спокойно, как если бы вы прилегли отдохнуть среди поля нежнейшей травы, во время охоты на куропаток.

–Нет, милая девушка, зная, что я больше не увижу ваших искрящихся и великодушных глаз, даже если я выживу, я уже не смогу чувствовать что-то прекрасное, что-то, что прекраснее чем ваши глаза и руки. И никакие полевые травы и озёрные глади не возбудят больше мою больную и омертвевшую без вашей теплоты душу. Обеспокоенная такой откровенностью и душевной лестью, и почувствовав, как румянец ударил ей в щёки, она не знала что ответить, а лишь опустила глаза, и через мгновение перевела свой взгляд на Науэля, что бы посмотреть, в порядке ли он. Всё это время он не обронил ни звука и не издал ни единого шороха, будто его тут и не было, или будто он был мёртв. Но его горящие глаза встретились с глазами ирокезки, от чего она издала удивлённый, но в то же время полный страха, совсем тихий возглас.

–Юная ирокезка, ты слишком добрая. Я желаю тебе не быть такой же глупой, как ваши мужчины.

–Наши мужчины храбрые и мудрые, и ты узнаешь это сегодня ночью. С этими словами она покинула пленников и присоединилась к уже отдыхавшему брату.

–А что вы будете делать с белым? Я перевязала его ногу. Он силён духом и справится с этой болью.

–Я отсюда слышал его вопль, и если мы начнём расспрашивать его, боюсь он отдаст свою душу прежде чем мы его коснёмся. Он труслив и беспомощен.

–Не говори так! Он обессилен от тяжёлой раны, которую получил в бою…

–В бою? Он трусливо прятался в кустах, когда томагавк ирокеза настиг его.

–Но ирокез промахнулся.

–Или хотел промахнуться. Не забывай дочь, это бледнолицый. Белые мужчины для индейских девушек как фарфоровая кукла, которыми богаты дома людей за большими водами. А для белых мужчин краснокожая девушка как кроткая лань, которая бессильна перед оружием воина, и которую он обязательно попытается забрать с собой как трофей,-спокойно и тихо, но с такой глубиной звука, произнёс подошедший внезапно и резко, как змея, вождь Аскун. Кровь прихлынула к лицу Мимитех и её лицо снова залилось румянцем. Отец заметил это, и когда девушка встала, чтобы удалиться в свою хижину, не стал её останавливать. Когда луна уже поднялась над вигвамами ирокезов, две женщины сидели у костра и следили за огнем, чтобы он не разгорался сильно и не потухал. Мужчины же, недалеко от костра, готовили место для какого-то обряда. Двое рослых и мощных мингов вкапывали столб посреди круга, образованного нарытым песком. Потом они отправили куда-то женщин, а сами направились в сторону пленников. Француз в это время спал, и казалось, его сон ничто уже не нарушит, и его можно было бы убить прямо во сне, что бы не создавать лишнего шума, но идущих мужчин интересовал не он. Они отвязали Науэля, который сидел не сомкнув глаз, наблюдая за процессами приготовления. Он знал куда его поведут -отдать свою жизнь ножу ирокеза, даже не пытаясь бороться, не говоря уж о том, чтобы попытаться отомстить. Но это не входило в его планы. Теперь его привязали к другому столбу за руки, но ноги у него оставались в движении, и он находился в центра песчаного круга, под угнетающими взглядами ирокезов. Он осмотрел весь круг и не увидел женщин, кроме одной, крадущейся в тени, позади всех карателей. Далее, минут 20-30, длилась совсем неинтересная тирада вождя, как обычно это бывает в таких случаях, как этот. Он рассказывал о подвигах его праотцов, о победах ирокезов, чем воодушевлял всех. Вспоминал, как погибали бравые воины, чем вызывал жалость и опечаленные «Ууух» у своих соплеменников, и закончил он рассказами о врагах, в частности о гуронах, от рук которых погибло много ирокезов – их братьев и друзей, чем вызвал свирепые вопли, отвечавшие эхом в лесу и над озером, и озлобленные взгляды, направленные на Науэля.

–Отвечай гурон, сколько вас и где бледнолицые и могикане расположили свой лагерь? Науэль не произнёс ни слова, он только смотрел куда-то в сторону, в темноту. Тогда Отэктэй ударил его кулаком по лицу, и кажется вложил в этот удар всю свою мощь и силу, но Науэль продолжать молчать и был неподвижен, как камень. Тогда Отэктэй нанёс ему еще один удар, только с другой стороны, и кровь стала капать из носа и струиться по обнаженной груди молодого гурона.

–Трусливый минг может требовать слова только кулаками против безоружного. После его слов Отэктэй рассвирепел ещё больше, и чуть было не набросился на парня с кинжалом, но вождь его остановил.

–Гурон может умереть сегодня ночью, среди победивших его врагов, и остаться трусливой собакой, держащейся за юбки могикан, или принять смерть, прослыв храбрым и честным воином среди его врагов. Отвечай гурон, какую смерть ты выбираешь.

–Пусть она за меня ответит,– и он кивнул в сторону, где казалось, была лишь темнота, но острое зрение ирокезов заметило небольшую и хрупкую фигуру, стоявшую за деревом, метрах в пяти от песчаного круга, где должна была произойти кровавая кончина гурона. Круг мужчин расступился, и небольшой отблеск костра долетел до прятавшегося там небольшого человека.

–Новая Луна! – вскрикнул Аскун, а Отэктэй, поражённый проворностью маленькой Мимитех, и тем, что она незаметно проскользнула мимо всего отряда, и долго и неподвижно стояла неподалёку, подался чуть вперёд, прокручивая в голове, что бы было с бедной девушкой, если бы она увидела, что задуманные им планы в отношении гурона осуществятся, и как бы потом смотрела на него эта, мечтательная и кроткая девушка, грезившая о мире во всём мире. Для Науэля это был подходящий момент, потому что, подавшись вперёд Отэктэй оказался в метре от гурона, и охваченный неожиданной резвостью девушки, что была так мила его сердцу и душе, больше заботился о том, что бы девушку отвели обратно в типи. Тогда Науэль выбил ногой кинжал из рук ирокеза и виртуозно перебросил его себе за спину, в одно мгновение перерезав верёвку на руках. Опомнившийся от грузных раздумий Отэктэй с выпученными глазами смотрел на вскочившего на ноги истекающего кровью гурона. Весь отряд издал удивлённое и одобрительное «Уууух», означавшее, что они были поражены проворностью и смелостью врага, и в то же время, не знали, что предпринимать дальше, не знали, как поведёт себя гурон, державший в руке острое лезвие, предназначавшееся для его скальпа. В миг, он набросился на макуаса и нанёс ему несколько ударов. Потом подошли несколько мингов и попытались побороться с проворным юношей, который заслуженно получил себе имя Ягуар. Он с такой непоколебимой мощностью и силой расправился с тремя мингами, что весь отряд стоял, поражённый непредсказуемостью и прыткостью врага. Тогда почти половина отряда начала нападать на Ягуара, образовав так называемую свалку, из которой Науэль вырвался с необычайным успехом. Вскочив на спину согнувшегося в ходе драки минга, он огромным прыжком, оттолкнувшись от державшей его спины, нырнул в темноту лесной чащи, до которой не доходил уже почти погасший огонь костра. Шесть или семь ирокезов рванули за ним, а остальные поднимались с песка, на котором еще не успела высохнуть кровь так недавно сидевшего тут беспомощного гурона. Вождь жестом приказал нескольким мужчинам встрепенуть и оживить огонь, а остальным предложил собраться в своей хижине. Уверяя, что через несколько часов гурон снова будет у них в деревне, полагаясь на проворность и силу его соплеменников, отправившихся в погоню за врагом, Аскун успокоил своих воинов, и предложил пока ничего не предпринимать. Несколько минут Энэпей провёл среди товарищей, а потом покинул их, что бы вызвать сестру на разговор. Он подошёл к её жилищу и издал звук, похожий на шипенье змеи, которым всегда в детстве выуживал свою сестру на прогулку. Мимитех вышла. -Я не хотела, что бы вы сделали это сегодня ночью, – взволнованно пробормотали девушка.