Ягуар, или Тот, кто живёт один

– Если Новая Луна согласиться пойти за Ягуаром, и отправиться туда, куда он пожелает, сжалится ли он, и сможет ли он тогда простить своих обидчиков?

–Ты пойдёшь со мной, хочешь ты того или нет. Я не отступлюсь от того, ради чего жил на этом свете и ходил по этой земле. Разговорами ты не поможешь своему народу. Да и мне нужны не все.

–Душа юной ирокезки не окупит душу тех двоих, за которыми ты так долго охотишься? Я понимаю, что мой слабый и жалкий дух не стоит жизни двух отчаянных и храбрейших воинов, но может если Ягуар поразмыслит и рассудит по тому, что говорит ему сердце, а не боль, полученная в прошлом?

–В тебе живёт великий дух, и ты стоишь больше, чем десяток ваших воинов. Любовь твоя и смелость толкает тебя на безрассудные поступки, из-за которых ты можешь потерять свою храбрость. Ты всеми способами готова спасти жизнь брату и отцу, отдавая любую плату, даже жизнь и свободу. Подумай, смогли бы так сделать твои сородичи. У меня нет больше времени на эти бесплодные разговоры. Поддерживай огонь, или замерзнешь здесь до смерти. Пищу приготовишь сама. И знай, если ты сбежишь, я всё равно найду тебя. Но для уверенности и надёжности, я обездвижу тебе ноги. Ягуар, покопавшись в рюкзаке, достал железные наручники не большого размера, и хоть они и были предназначены для рук, тоненькие ножки Мимитех пролезли в них. Заковав свою пленницу и лишив её всякой возможности бегства, но позволяя передвигаться внутри убежища, он покинул Луну и отправился в путешествию по обратному пути. Девушка же стала вспоминать её разговор с Ягуаром, когда они плыли, заострив свои думы на его последних тогда словах, и раздумывая, что бы они могли значить. За то время, что мы описывали, Энэпей уже добрался до своего лагеря и обо всём известил своё племя. Когда он, уставший, пришёл к отцу, тот не подал никаких признаков волнения, точнее не подал вообще никаких признаков участия в жизни детей. Он лежал недвижимо и очень тяжело дышал. Появление сына лишь слегка приковало его внимание, но через секунду он снова смотрел в темноту, красными и слезливыми глазами. У его постели сидела женщина, утиравшая его мокрый лоб, она напоила его отваром, и когда Энэпей зашёл в типи, молчаливо удалилась, лишь взглядом показав, как тяжело обстоят дела. Хоть и вождь был очень слаб, он всё-таки смог поговорить со своим сыном.

–Я вижу по твоим глазам, что Маниту не пощадил мою маленькую Новую Луну. Не говори мне ничего. Скажи только, похоронили ли вы её по достоинству, или так как было положено её новому положению?

– Отец. Мимитех жива. И мне кажется, она в безопасности.

– Она будет в безопасности только когда окажется у ног своего больного отца. Даже в таком состоянии, я смогу её защитить. Но ты говоришь, она жива. Так где же она? Почему я не слышу её щебечущего голоска и топот её маленьких ножек?

–Гурон увёл её с собой. Но он не причинит её телу никакого вреда. Ему не нужно это. Иначе бы он давно это сделал, тем более шанс у него был.

– Гурон? Этот презренный шакал! Знай сын, нас с ним связывает одна большая тайна, но я унесу её с собой в могилу.

–Тебе ещё рано умирать отец. Кто-то должен повести отряд на войну с бледнолицыми и могиканами.

–Это теперь твоё право. Ты по достоинству можешь занять моё место.

– Хорошо, отец. Но что за тайна может связывать вождя ирокезов и гуронскую собаку?

–Мне осталось не долго, сын, и я не хочу этими разговорами ускорить срок приближения моей кончины. Но скажи, Энэпей, куда ведёт гурон твою сестру?

– Я следил за ними, пока они не скрылись за горизонт, и скорее всего они поплывут к берегам Эри. Возможно, они уже достигли цели. Какой выкуп хочет он за неё? Что мы можем дать этому шакалу в обмен на Луну?

– Нет, сын, ему не нужны от нас богатства или оружия. Ему нужно одно – наши скальпы. И увёл он девочку не ради выкупа. Он не собирается её возвращать нам. Наверняка, он поведёт её в деревню гуронов, когда бои более-менее утихнут.

– Без скальпов нам уже будет не вернуть Мимитех, да и ни к чему.

–Она сильная девочка, и наверняка справится со своей тяжелой судьбой. Она позаботиться о себе сама. Гурон не причинит ей вреда. Сейчас нам нужно позаботиться о бледнолицых и могиканах. Они главные наши враги. А теперь сын, оставь меня. Иди к воинам, и наставь их на истинный путь. И помни – твоя сестра сильная девушка, она дочь великого вождя и великой жрицы, у неё сильный дух и Маниту сбережёт ей душу и тело.

– Хорошо, отец. На этом разговор отца и сына закончился, и Энэпей вышел из типи, где умирал его отец, и направился к свои воинам. Юный вождь понимал, что скоро вся власть будет принадлежать ему, но даже не имея её, он сможет сподвигнуть хоть нескольких воинов на спасительную операцию Мимитех. Он не мог смириться с тем, что его сестра может стать женой гурона – его заклятого врага с давних времён. Он во что бы то ни стало решил уничтожить того человека, который отдалил его сестру от него. В его сердце зрела обида и злость на этого проворного юношу, но иногда его даже охватывало удивление и признательность гурону в том, что он без труда ускользнул и от них и от союза французов, не отступая от своей цели. Энэпей собрал всех своих воинов и призвал их выпустить на волю всю свою злость и решительность, но в этот раз он не стал прибегать к чужой помощи, чтобы наставить бойцов, а объяснил план дальнейших действий сам.

–Грядущий бой может стать решающим в жизни ирокезов. Наш народ стойко бился с любым врагом долгие столетия. Мы терпели поражения, но позже одерживали ещё более громкие и внушительные победы! Мы не будем трястись перед бледнолицыми и прислуживающими им шавкам делаварских народов. Мы ещё раз, вновь, покажем, что ирокезы – великий и храбрый народ! Эти слова Энэпея были встречены восхищающимися и одобрительными возгласами. Его речь всё больше пробуждала даже в самых юных и неопытных ирокезах великих воинов.

– Мы сильный народ. Мы хитрый народ. Мы поступим так, как часто поступают бледнолицые, и победим их, их же оружием. Они всегда прикрывают свои зады, несутся в атаку и тут же отступают. Мы не станем так делать. Мы умнее и хитрее. Сегодня на закате мы отправимся в путь. Одна часть пойдёт в сторону озера и настигнет их со стороны воды. Отэктэй, ты поведёшь эту часть воинов. Ты хладнокровен и мудр, ты честен. Ты заслуживаешь быть одним из лидеров. Вторая часть, её поведу я, пойдёт через лес. Когда мы настигнем бледнолицых, мы окружим их. Им некуда будет деться. В эти предбоевые минуты мы должны отдать дань нашим предкам, нашим великим воинам, которые выиграли не одну битву, и по серьёзнее грядущей. После более детального разбора плана все воины собрались в центре поселения. Женщины разожгли костёр, приготовили краску. Все минги поочерёдно придавали своим могучим телам ещё более угрожающий вид, расписывая себя, что называлось, боевой раскраской. После этого начались ритуальные танцы, предшествующие приближающемуся бою. Энэпей прошёл в типи к своему отцу, желая отдать дань подвигам своего отца и, мы бы сказали, попросить благословения на битву, но не застал там его духа. Когда он оказался вблизи безжизненного тела, он упал на колени, и совсем беззвучно зарыдал. Хоть его отец не был примером для многих, и учил его, что жизнь всегда предоставляет испытания, и человек непременно должен бороться с ними, даже ценой жизни близких, он всё же любил своих детей, и в положенное время давал положенные уроки. Теперь, чувствуя, что вся ответственность лежит на нём, он вышел из убежища, с чёрным от печали лицом, чем сразу обратил на себя внимание.

–Великий вождь Аскун отошёл в мир духов. Теперь вокруг него бескрайние плодородные поля; леса, полные дичи; озёра, из которых рыба сама прыгает к нему в руки. Он был великим вождём, и в его честь мы одержим победу в грядущей схватке. Он ещё несколько минут поговорил о подвигах своего отца, чем пробудил во всех ностальгические и печальные чувства, перемешанные с восхищением и уверенностью в победе. Весть о кончине вождя разнеслась по всему поселению тихим и печальным шёпотом. Энэпей приказал девушкам подготовить тело вождя к захоронению, и пообещал успеть одолеть врагов до дня похорон. Энэпея ничего не останавливало и когда пляски и ритуалы в честь великого вождя закончились, пристанище ирокезов опустело, в нём остались только женщины и тяжело больные мужчины. Все кто мог ходить своими ногами и держать в руках оружие отправились за Энэпеем. Они были в пути около четырёх часов, до того, как заметили движение в синей глубине леса. Ирокезы уже разбились на два отряда, и Отэктэй со своим отрядом отделился практически в самом начале пути. Теперь около семидесяти ирокезов шло под предводительством Энэпея. Он был молод, но всё же детство, проведённое в боях, сражениях и походах, научили его мужественно принимать все подарки судьбы и не отступать ни на шаг. Всё, что он пережил до этого дня, стало для него учебником, по которому он обучился, ведению боя, тактике отступления; благодаря которому он научился терпеть боль и потери. Могучий молодой ирокез был готов к любым сюрпризам, и то, что враги оказались по близости так скоро не стало для него удивительным. К этому времени вторая часть мингов, под руководством Отэктэя, уже переплыла через озеро и подходила к французскому лагерю. Энэпею оставалось надеяться, что бледнолицые поступили в излюбленной своей манере, которой индейцы пытались подражать – разделились, оставив часть своего войска в лагере. Он не знал обстоятельств дела, и не мог знать, что его догадки были верны. Храбрость его никогда не поддавалась сомнению, но в этот момент, когда ничего не было известно, когда густая тьма, окутавшая лес, создавала непроглядные помехи, Энэпей стал сомневаться в успешности своего плана. Но поразмыслив и предположив, что если бы он не выдвинул свой отряд этим вечером, враги непременно застали бы их врасплох, он стал более уверенно двигаться вперёд по направлению к двигающимся туманным теням. Шаг за шагом враги приближались друг к другу. В непроглядной тьме они и не заметили, как перемешались, но возгласы французский солдат привлекли внимание индейцев и дали им ясно понять, что враг уже среди них. Тогда Энэпей издал боевой клич, который поддержали все его воины, и ирокезам стало куда яснее, где собратья, а где враги. Переполошившиеся французы стремительно стали собираться и строиться в оборонительные ряды. Луна вышла из облаков и стало ещё чётче видно, на кого ирокезам нужно нападать. В это время, Науэль, услышавший пронзительный боевой клич, понёсся сломя голову, что бы не опоздать на кульминационный момент схватки. Он был в паре километров от места действий, но звук, который вырвался из самой глотки Энэпея, пронзил тишину, висевшую над лесом металлическим звоном, и гурон предпринял отчаянную попытку пробраться к месту боёв, что бы наконец заполучить скальп своего врага. Внешний вид Науэля намного отличался от внешнего вида ирокезов. У него были длинные волосы, с одной стороны заплетенные в тоненькую косу, к которой были привязаны перья. Голову обрамляла сходившаяся на затылке повязка из шкуры, на месте завязки которой красовались когти большого и грозного хищника, которого когда-то убил ещё тогда юный Науэль, после чего и получил своё прозвище, извещавшее о его грозности и проворности. Его походка и одеяние было уже знакомо ирокезам, в особенности их нынешнему вождю. Пробравшись в гущу событий, Науэль жадно рыскал глазами, надеясь встретить взглядом заветную добычу. Даже в этой невообразимой толкотне и перепалке Энэпей узнал своего злейшего врага, и поспешил покончить с ним, что бы не отвлекаться от центрального боя, мечтая поскорее вернуться к своим главным врагам, а позже, завершить свою спасительную миссию в отношении Мимитех. Запрыгнув на Ягуара со спины он всё-таки не смог осуществить блестящий план, придуманный им в одно мгновение. Науэль славился своей проворностью, и конечно был готов к нападению с любой стороны. Индейцы взялись друг за друга, и как бы пританцовывая, хватаясь за руки и шею, стали вальсировать среди выстрелов ружей и звона томагавков. Секунд двадцать они продолжали схватку, и попеременно беря лидерство, описали достаточно большой круг своими танцами, немного выйдя за пределы смертоносного поля боя. Повалив Энэпея, Ягуару не хватило усилий воткнуть кинжал в его тело. Выронив оружие он продолжал сдерживать своего врага руками, прикладывая к этому неимоверные старания. Его оппонент не был слюнтяем, и побарахтавшись на земле секунду другую, по началу уступая в физической силе, Энэпей всё же оттолкнул своего визави. Подпрыгнув и упёршись коленом в живот Ягуара, ирокез одной рукой держал его за горло, а другой выискивал у себя за поясом нож. Оружия не оказалось, и он стал тянуться к мокасину, внутри которого, под стопой, у него лежало лезвие. Он ослабил хватку меньше чем на мгновение, но и этого стало достаточно Ягуару, что бы дать отпор и нанести ответный удар. В одну секунду он оказался уже в противоположном положении, по сравнению с Энэпеем, вытащил из его мокасина лезвие, и уже примерялся надавить посильнее, одной рукой держа нож, а другой дёрнув за волосы врага, но вдруг остановился. Свою хватку он не ослабил, хотя намерения явно изменил, что понимал и Энэпей. Он не сразу сообразил в чём дело, но расслышав неодобрительные возгласы на делаварском наречии понял, что теперь его враг, Ягуар, оказался в ловушке, со всех сторон которой были лишь его враги. Несколько человек стремительно приближались к воюющим между собой, издавая при этом презрительные возгласы. Для Энэпея могикане естественно представляли опасность, и если бы бойцы остались на месте, их бы неизбежно постигла гибель, их двоих. Науэль же был поражён реакцией могикан на его появление, что привело его в небольшой ступор. Он знал, что если не сдвинется с места, его непременно убьют и заберут его скальп, но если же он убежит, он потеряет, возможно, самую великолепную возможность отомстить за боль, причинённую ирокезами. Могикане были уже совсем близко, и Ягуару пришлось сделать предприимчивый и решительный поступок. Он вскочил на ноги, за руку подтянув минга, чем помог ему встать, и ринулся в глубь леса. В создавшемся положении Энэпей не придумал ничего получше, как последовать за своим врагов, убегая от другого. В мгновение бегства он предположил, что если им с Ягуаром удастся покончить с преследователями, или хотя бы оторваться от них, то у него будет шанс взять жизнь Науэля в свои руки, и повелевать ею, а добравшись до Мимитех непременно закончить прерванную схватку. Так, вдвоём, они бежали достаточно долго, но Ягуар явно отрывался от Энэпея и отбежал от него уже метров на шестьсот. Стараясь не упускать из виду врага, и заметив, что могикане, преследовавшие их уже были вне поле зрения и скорее всего отступили, ирокез прибавил ход, что бы не отстать от своего соперника, который может привести его к горячо любимой сестре. Мимитех оставалась в убежище, и предприняв несколько попыток освобождения ног, которые оказались тщетны, смирившись сидела у костра, изредка вставая на ноги и делая пару шагов, которые давались ей с большим трудом. Она понимала, что ей придётся сидеть здесь до возвращения Науэля, и решила экономнее использовать дрова и пищу, но вдруг подумала о своей судьбе, если гурон не вернётся. В её голову пришла мысль, что никто и никогда не найдёт её здесь, а брат и не догадается заглянуть в такое место, как эта пещера. Тогда она злобно стала бить о землю ногами, пытаясь расколотить оковы, но все усилия оказались бесполезны. Она отдышалась, и решила ждать судного дня, который решит её судьбу.

Глава XII

Французы, оставшиеся в лагере, спокойно расхаживали по местности, шутя предвкушая победу, в то время как из леса выбежала целая толпа ирокезов, и без предупреждений и каких-либо знаков о начале атаки, напала на лагерь. Индейцы численно превышали белых, которых было не больше сорока человек. Все могикане и добрая половина французов под предводительством генерала Шароля выдвинулись в лес, надеясь на внезапную атаку, что, как думали они, непременно создаст для них преимущество. В лагере разразилась битва, и так как минги имели невообразимую мощь и целеустремлённость, они разбили лагерь, используя своё численное преимущество, хитрость и кровожадность. Хоть и все главенствующие личности французской армии покинули эти края, в лагере оставалось немного молодых солдат, но в основном там были раненые и больные, так что одержать победу на этом поле боя ирокезам не составило труда, и они, захватив с собой оружие белых и другие трофеи, направились в лес на подмогу остальной части племени, пробираясь по следам, оставленным отрядом Шароля. Дорога через лес занимала достаточное количество времени, и мы опустим подробности прибытия ирокезов на место главного сражения и бегства двух молодых индейцев. Энэпей преследовал Ягуара, что бы тот выдал место своего пребывания, где также была спрятана Мимитех, Ягуар же, зная делаварскую натуру, был уверен, что те трое, что помешали ему осуществить возмездие, непременно будут искать его, преследовать, чтобы совершить возмездие уже над ним. Когда сладость мести была уже на кончике его языка, и он вот-вот проглотил бы её, вмешательство могикан изменило его жизнь. Когда он убегал, его ноги неслись так же быстро, как лапы ягуара, и он мало о чём мог думать. Ему приходилось перепрыгивать через поваленные деревья, спускаться по крутому склону и забираться в горы через непроходимые дебри. Когда он понял, что преследователи остановились, он сбавил ход, и мог спокойно обдумать произошедшее и грядущее. То, ради чего он выживал, ради чего долгие годы боролся с самой смертью, было в его руках. Победа была так близка, казалось, что лучшего момента и представиться не могло, но она всё же ускользнула. По началу Науэль стал винить могикан и в его сердце поселилась ещё одна порция ненависти, но, остыв и успокоившись, он всё же решил, что виноват сам, в том что в какое-то мгновение оказался слабее соперника и не смог убить его раньше, чем их бы заметили могикане. Он так же понял, что теперь его дальнейший путь и место назначения не определены. Ведь в случае победы тех или других, для любого он окажется врагом, и путь в мир духов ему заказан. Продолжая размышлять он не мог не вспомнить Мимитех. Он решил во что бы то ни стало не отпускать её от себя, оберегать её и был готов скрываться столько, сколько потребуется для сохранения её жизни. Теперь он понял, что смысл его жизни был не в том, чтобы отомстить за свою семью, а в том, чтобы не уподобиться тем безжалостным скотам, которые фактически прервали род вождя гуронов. Ягуар не редко встречал бледнолицых, и бывало даже он был у них гостем. От них он не раз слышал о Боге, и о том, что должно делать каждому живущему на земле, а чем он заниматься не должен. Он, как и остальные индейцы, не был приверженцем христианской религии, но всё же уважал веру своих белых друзей, не выказывая недовольства или раздражительности, когда те упоминали о Господе. Он слушал миссионерские проповеди не вдаваясь в подробности и постоянно ища схожести с верой индейцев. Убежав на время от преследователей он смог перевести дух и практически перешёл на шаг, но зная, что где-то за ним тащится Энэпей, держал ситуацию под контролем, то и дело оглядывая окружающий его лес. Он стремительно двигался вперёд, продумывая план дальнейших действий, взвешивая все за и против. Сердце его вдруг сжалось болью и окуталось неизвестностью. Мысль, что ему придётся отдать Луну её брату разозлила его, и он, встряхнув головой, заверил себя, что не допустит такого, в то же время, мысль, что она была сестрой и дочерью его самых заклятых врагов привела его в растерянность и уныние. Он понимал, что пойдёт Луна с ним по своей воле или же нет, его будут преследовать духи предков, напоминая, что он связал жизнь с отпрыском врага. Он вспоминал, как когда-то ирокезы и гуроны были братскими народами и межплеменные браки случались не редко. Это прогнало мыль о том, что даже если бы он не преследовал цель отомстить, его народ бы не принял ирокезку в свою семью и посчитал бы его предателем. Сложно описать, что творилось в голове и душе у Науэля. Путаница, возникшая из-за смешанных чувств начинала сеять панику в его разуме и сердце. На его лице то проскальзывал наглый оскал, то насмешливая улыбка, сменявшаяся воодушевлённым выражением лица, то начинали проступать слёзы, или лицо выражало огромную боль и скорбь. Чувства в этом молодом и чувственном человеке настолько сильно боролись друг с другом, что непременно оставляли след на его миловидном, но часто суровом и невозмутимом лице. Мимитех провела слишком много времени в укрытие, силы её покидали, а из-за холода она не хотела шевелиться и долгое время просто просидела без движений, закутавшись в тёплое одеяло из бизоньей шкуры. Она ненадолго уснула. Сон её был чутким, и она в мгновение подняла голову, когда услышала приближающиеся торопливые шаги. Через несколько минут показался Науэль, полный печали и тревоги, он быстро вбежал в пещеру. Не сказав ни слова он буквально подпрыгнул к Мимитех, и, вытащив из под повязки на голове шнурок с ключом, который был привязан к волосам, но тщательно замаскирован, освободил ноги Новой Луны. Схватив её за руку, не обращая внимания на оставшиеся вещи, он поспешил выбраться наружу. Он двигался слишком быстро, так, что уставшие и затёкшие ноги девушки не поспевали за ним. Пока Ягуар освобождал пленницу, обессиленный Энэпей подошёл гораздо ближе к пещере, чем того ожидал гурон. Ирокеза покидали силы, но разглядев через кусты, как два человека покинули убежище и быстро ринулись в дальнейший путь, его тело выпрямилось. Он сжал в кулак всю свою волю и отправился по пятам. Долгое и изнурительное бегство вымотало всех, и ни Энэпей, ни Науэль не могли уже двигаться так же проворно, как до недавних событий. Возгласы и оханья Мимитех заставили её проводника не на долго остановиться. Конечно, она понимала, что поблизости где-то блуждает её брат, и он непременно их настигнет, если они остановятся хотя бы на короткую передышку. Ягуар согласился на остановку. Он посадил Луну к дереву, а сам уселся рядом, держа её за руку. В полном молчании, то ли от бессилия, то ли о незнания что сказать, они просидели не больше 20 минут, как бегущий на кураже Энэпей показался вдали голубого леса. Немного задыхаясь, он двигался уже довольно медленно, по сравнению с тем темпом, что держал на последнем отрезке дистанции. Полуденное солнце роняло отблески, спускавшиеся всё ниже и ниже, они озарили статную точёную фигуру ирокеза. Он был, как и его враг, измотан почти суточным бегством, и подходя к паре, сидящей под сосной, чей ствол был абсолютно лыс, но маковка служила зонтом от ослепительного осеннего солнца, не произнёс ни звука, только лишь кинул быстрый взгляд на Ягуара, и вцепился глазами в свою сестру, высматривая в каком она состоянии и нет ли у неё повреждений. Слёзы проступили в его глазах, он был счастлив видеть свою сестру живой и почти невредимой, но Мимитех не ответила тем же, а лишь слегка покосилась на брата, и снова сидела, отведя глаза в сторону. Она так ждала этого момента, так мечтала встретить брата, но вот не в силах смотреть ему в глаза. Стыд тянул её взгляд к земле, она чувствовала себя виноватой во всём, что случилось, и знала, что будет винить себя и в том, что случиться. Побыв в тишине еще минут пять, первым заговорил Ягуар, вытащив из-за пояса кинжал Энэпея, начал играться лезвием, по-прежнему крепко держа руку Новой Луны.

– Твои усилия были напрасны. Я не отдам тебе её. Если ты тронешься с того места, где сейчас стоишь, я убью её. Позже убью и тебя, заберу твой скальп и со спокойным сердцем отправлюсь в родные края. Прибыв туда я стану героем.

– Ты убьёшь её в любом случае. Так убей лучше сейчас, на руках у её брата. Забери наши скальпы, и твоя слава удвоится.

–Гурон никогда не причинял Дневной Певчей мучения. И не причинит. Гурон никогда не лгал ей раньше, и не солгал, говоря, что вернётся со скальпом её брата. Могикане, они помешали подтвердить честность гурона.

–Если правдивый гурон так печётся об ирокезке, если она ему так дорога, почему бы ему не отстоять право на неё в честной битве? Эти слова вызвали улыбку у Науэля. Он понимал намерения минга вызвать его на бой, и он принял бы его, но цена поражения была слишком высока, он мог навсегда потерять Мимитех, а все попытки заполучить её снова были бы невозможны.

– Ты считаешь меня таким глупым? -не скрывая улыбки произнёс Ягуар, – все твои намерения мне ясны как июньское небо, а шансы твои, без оружия, схожи по размерам с детёнышем черепахи,– всё так же, улыбаясь, произнёс Науэль.

– Что ждёт её в селении ирокезов? Сможешь ты жить, видя, как твоя кровная сестра страдает от нападок соплеменников? Сначала найдётся один, кто тыкнет ей в лицо её же предательством, потом ещё и ещё, с каждым днём всё больше. Не пройдёт и года, как её маленькое трепетное сердце не выдержит и разорвётся. И во всём будешь повинен ты. Спроси сначала её, хочет ли она возвращаться туда, где она будет лишь предателем, никогда не оправдав себя ни перед племенем, ни перед Маниту. Хочет ли твоё племя видеть её среди покорных и немых ирокезок? Мимитех оставалась безучастной до этого момента, но слова Науэля откликнулись в сердце и её лицо залилось румянцем, хотя она и тщательно прятала его, отводя в сторону. Мысль о том, что гурон прав как никто другой, твёрдо засела в её голове, и она невольно крепче сжала руку Науэля. Она боялась взглянуть на брата, ей казалось, что небо падает на неё, что стадо бизонов, мирно пасшееся на лугу, вдруг подорвалось и со всей яростью стало топтать её. И в этот момент её по-прежнему крепко держала только рука человека, доселе являвшимся врагом, и захватчиком её мертвеющего сердца. Чувствуя, как рука Луны становится холоднее, а хватка сильнее, он слегка потянул её к себе, что она чуть коснулась своим плечом его руки. Будто парализованное, её тело поддалось лёгкому принуждению, и в этот миг, ей казалось, кто-то подошёл, разогнал стадо разъярённых животных и, подхватив на руки, унёс её в темную и холодную пещеру, где было как нигде безопаснее в этот момент.

– Сестра, что говорит тебе сердце, что говорит твоя ирокезская кровь? Хочешь ли ты видеть своих братьев и сестёр? Хочешь ли ты проводить своего отца в мир духов? Эти слова врезались в сердце несчастной девушки, и глаза застлали слёзы. Она, не заметив того сама, взглянула на брата. Пытаясь что-то сказать, ей не хватило сил и смелости.

–Великий Аскун отошёл в мир духов? Тогда на моём счету будет меньше скальпов,-выпалил Науэль, нисколько не скрывая удивления и разочарования,– но и одним твоим противником, Мимитех, стало меньше. Он ведь сказал тебе,-обратился он к Энэпею,-что перед смертью могиканин принёс ему весточку, в которой содержалось настоящее положение его дочери? Он сказал, какой ответ он прислал? Поражённый новостью ирокез, был не в меньшей растерянности чем его сестра. Он понял о чём шла речь, о той тайне, которую его отец пообещал унести с собой в могилу.

– Был великий вождь ирокезов честен или нет, у тебя нет права судить его и молвится о нём хоть одним словом.

–Я буду молчать. Гурон обещал не раскрывать тайну. -Тогда гурон лжец, как и всё ваше племя.

–Гурон не обнародовал тайну, а лишь сказал, что она ей есть место быть. Текущее положение дел поменяло выражения лиц всех присутствующих. Энэпей, чувствуя поражение, стоял опустив голову, в то время как Науэль смотрел вдаль и по сторонам с весьма озадаченным лицом. Новая Луна Снова устремила взгляд в землю. Тот факт, что отец, как она догадалась, оказался причастным к её разоблачению, не прошёл мимо. Всё в голове смешалось и она сидела абсолютно недвижима, только слегка поднимающаяся грудь говорила, что девушка ещё дышит. Она как и прежде крепко держала Науэля за руку, но в отличие от неё, он абсолютно владел собой. Ни зрение, ни слух не были подавлены, и хоть по виду он казался отстранённым от внешнего мира, его прирождённая способность концентрироваться на враге начала играть свою роль. Ягуар вдруг осторожно начал вставать на ноги, устремив взгляд в синюю глубину леса. Надвигался вечер, лес не был хорошо освещён и было много мест, где солнце не капало своими лучами. Трое запутавшихся путников были в выгодном положении. Они находились на засолнечной стороне, и идущий из леса не сразу бы заметил их, ослеплённый вечерним предзакатным светом. И напротив, те кто были в тени, скорее бы разглядели надвигающуюся опасность, когда она перешла в полосу света. Проще говоря, те, кто в тени, видят того, кто на свету, и напротив, тот кто на свету, не видит того, кто в тени. Но тень была весьма зрима, и даже если бы нашим трём героям повезло, им не удалось бы далеко убежать от преследующего их врага. Когда Науэль уже встал на ноги, заткнув за пояс нож, и выпрямился, рука Мимитех по прежнему была в его руке. Он обратил внимание Энэпея на себя, и своим видом показал, что достаточно взволнован. Ирокез осторожно и внимательно стал смотреть по сторонам, и когда взгляд его, и взгляд Ягуара сошлись на одном и том же предмете, соперники взглянули друг на друга и приняли непоколебимое, и возможно единственное правильное решение в такой ситуации – бежать. Мимитех была очень слаба, но взволнованность окружавших её мужчин привела её в чувство, и заметив поспешность остальных, она стала двигаться более резко и оживлённо. Поначалу Науэль осторожно ступал по земле, стараясь не наделать шума, но чуть отдалившись, стал прибавлять скорость, по-прежнему ведя за собой Мимитех, держа её руку крепче, чем охотник держит свой лук, когда намеревается выстрелить. Энэпей спешил за ними, и то, что его сестра снова в полной власти Ягуара, идёт с ним впереди и даже не пытается вырваться, приводило его в лёгкое бешенство, что помогало сохранять темп и не отставать. Читатель верно будет интересно узнать, что же такое было в лесу, из-за чего наши уставшие путники снова кинулись в отчаянное бегство. Если бы там был волк, или медведь, они бы скорее даже не сдвинулись с места, но там было животное, сулившее куда большую опасность, чем лесные звери. Могиканин, опёршись на приклад ружья, стоял, оглядывая окрестности. Он несколько раз обернулся, явно дожидаясь кого-то. Когда ирокез с сестрой и гурон покинули место своего привала, охотник заметил их, и окликнул своего товарища, требуя двигаться быстрее. В месте с другим охотником подошёл ещё один. Он нёс с собой рюкзак, которым ранее владел Науэль, а другой облачился в тёплое бизонье одеяло, в которое куталась Мимитех в моменты ожидания своего проводника. Находки вызывали у могикан смех и уверенность в том, что прежние их обладатели погорячились, не взяв с собой теплые вещи. Заметивший беглецов охотник тут же приказал своим товарищам бросить эту обременительную ношу, тем более когда враги были замечены, и преимущество было не на их стороне. Выразив удивление в том, что погоня была такой непродолжительной, и разочарование в союзе гурона и ирокеза, могикане поспешили, и так как мужчин было больше у них, они позволили себе рассосредоточить силы. Беглецы же двигались стремительно и почти не оглядываясь.

–Могикане? Французы? От кого мы бежим? – задыхаясь, на ходу выкрикнула Мимитех, уставшая от неизвестности.

– Могикане, трое,– ответил Науэль, нисколько не скрывая усталости и начиная верить в безысходность создавшегося положения. Он не мог предугадать действия могикан, и начал опираться на то, что они в большей степени будут бороться с ним и Энэпеем, оставив девушку в живых, что бы в дальнейшем взять снова в плен. Он чувствовал, что сил было мало, но они были, и знал, что мог бы потягаться с одним из преследователей в рукопашную. Он не плохо знал эту местность, и был уверен, что по правую сторону от тропы, по которой они идут, должен быть обрыв. Тогда он предпринял отчаянный шаг. Остановившись на мгновение, он вытащив из-за пояса нож, и положил его в руку Мимитех. Он толкал её в противоположную от места, где должен был быть обрыв сторону, но она не поддавалась. Тогда к нему подключился Энэпей и приказал девушке бежать. Враги были достаточно близко, но особо не спешили, зная положении бежавших от них индейцев. В последние мгновения Науэль схватил руками лицо Мимитех. – Мы встретимся на мысе, где Длинный Дуб впервые разделяется перед тем, как слиться с озером. Жди меня там, когда с неба сойдёт последняя звезда. Названием «Длинный Дуб» он, и некоторые другие индейцы, называл реку Сент-Клэр, соединявшую Гурон и озеро Сент-Клэр. Его слова указали место и время их встречи, и каждый из них понимал, что это произойдёт только при условии если все останутся живы. Ягуар улыбнулся, глядя в глаза Мимитех. Он казался абсолютно спокойным и уверенным в своих силах, не выказывая никакого волнения из-за преследовавших их могикан. Он оттолкнул девушку и крикнув, приказал ей бежать. До последнего не отпуская Науэля, Мимитех стала пятится, и когда Науэль сам отдёрнул свои руки от её, она бросилась прочь, что бы попытаться скрыться в синеющем лесу. Слегка озадаченный тем, какое влияние имел на сестру гурон, Энэпей жестом показал, что побежит в сторону обрыва. Ягуару оставалось третье направление– только по прямой.

Глава XIII

Преследователи, заметившие уловку врагов, разделились, и каждый погнался за своей добычей. Охотник с ружьём посчитал что Энэпей – главная добыча, и его скальп будет куда ценнее, чем остальные. Остальные не имели при себе другого оружия, кроме ножей и томагавков. Раньше всех была настигнута Мимитех, но какой бы маленькой и слабой она ни казалась, в её душе жила неимоверная отвага и сила. Могиканин, считавший свою добычу лёгкой, даже не стал хвататься за оружие. Луна остановилась, и между ней и врагом было несколько метров. Сделав покорный вид, Мимитех опустила голову, и с опущенными руками направилась к врагу, показав, что не имеет намерения бороться и отдаётся во власть могиканину, честно захватившему свою добычу. Воин подошёл ближе и стал рассматривать её, такое уставшее и изнеможённое лицо, которое не смотря на то что выражало печаль и скорбь, было поистине прекрасным и сияющим. Совсем не обращаясь к оружию, он трогал её волосы, и видимо, уже представляя, как он и его соратники будут с ней забавляться, не скрывал нахальной ухмылки. Заворожённый приятным зрелищем, или от глупости своей, он совсем не обращал внимания на всё, что было ниже головы Мимитех. Пока он представлял, какую честь ему будут отдавать, когда он приведёт пленницу, Луна вытащила из рукава нож и воткнула его в горло одурманенного могиканина. Кровь хлынула из раны, когда девушка вытащила нож и добила врага, пронзив его грудь. В предсмертных судорогах он схватился за её волосы, долго не отпуская, но когда его глаза потеряли цвет, Мимитех смогла освободить свою косу и откинула на землю поверженного врага. Теперь она знала, что преимуществ у могикан не было. –Я не обещала тебе встретиться на мысе, я не обещала, что брошу тебя,– проговорила она шёпотом вперемешку с хрипом, еле сдерживая слёзы. Посмотрев жадным взглядом в ту сторону, в которую убегал Науэль, когда она в последний раз взглянула на него, она сделала глубокий вдох и попросила Маниту о помощи. Тем временем Науэль и настигший его могиканин вступили в отчаянную схватку. У Ягуара не было оружия, и ему пришлось отбиваться голыми руками, несколько раз подставляя свои кулаки под острое лезвие врага. Его пальцы были изрезаны, и из-за крови, тёкшей по ним, руки стали скользкими и не могли долго удерживать натиск нависших над ними рук могиканина. Сколько усилий он не прикладывал, всё оказалось тщетно. В одно роковое мгновение ленап повалил Науэля, но не поспешил вершить суд, а его пауза смутила Ягуара. Он понял, что кто-то пришёл к нему на помощь, и не слыша выстрелов, которые означали бы кончину Энэпея, надеялся на то, что хоть они и были врагами, сердце брата размякло и не желало причинять душевные муки горячо любимой сестре. Тогда оппонент схватил гурона за волосы и поднял на ноги, не скрывая своего наглого смеха. Его забавляла эта ситуация, и то, какие лица принимали в ней участие. Энэпей, чудом и хитростью сбежавший от преследователя, наблюдал за этой картиной чуть поодаль, не желая вмешиваться в момент, когда должно было свершится правосудие. В его сердце жила скрытая, такая горячая ненависть к Науэлю, что он не мог упустить такой момент из вида. И даже когда он заметил сестру, к которой были прикованы взгляды до недавнего времени сражавшихся, он не стал продвигаться к могиканину и гурону. – Ирокезка пришла поглазеть на кровавую расплату. Что ж, смотри, глупая девочка, и запоминай, как выглядят глаза гурона в его смертный час. Трудно описать словами чувство человека, который смотрел на свою новую знакомую, что так глубоко и надёжно обосновалась в его сердце. Науэль не выражал беспокойства, и лишь встретившись взглядом с Мимитех, снова улыбнулся, как тогда, держа в руках её лицо. Лишь в голове промелькнула мысль, что не всё потеряно, когда в руках Мимитех показался нож. Могиканина это не смутило, а лишь позабавило, и только он собирался нанести удар Науэлю, как раздался выстрел, и он, потянув с собой Науэля, рухнул на землю. Подбежавший к ним Энэпей открыл рот в изумлении и ужасе, увидев в голове могиканина кинжал. Он подоспел к сестре, которая лежала на земле с простреленной грудью, но всё же ещё испускала последние вздохи. Последние события битвы произошли в одно мгновение, и мы должны их описать чуть подробнее. Мимитех, собиравшая всю волю в кулак, метнула свой кинжал, который, как и было задумано, оказался в голове могиканина, державшего Науэля на крючке. В тот же момент могиканин, от которого убегал Энэпей, поразил трепетную и нежную мишень. Выстрелив с весьма далёкого расстояния, и попав, он ринулся убегать прочь, как трусливая собака, встретившая на пути волка. Он понимал, что находится в невыгодном положении, пороха было мало, а своя жизнь для него представляла большую ценность. Он не хотел терять её, и предпринял попытку бегства, увенчавшуюся успехом. Освободившись от мёртвой хватки врага Науэль ринулся в сторону Мимитех.

–Зачем же ты сделала это, глупая? – со слезами на глазах прошептал Энэпей, держа за руки свою сестру.

–Он стал люб моему сердцу,-собрав все силы прохрипела Мимитех. Эти слова стали последними, из тех что она произносила. Горькая боль проникла в сердце гурона. Он стоял окаменевший над её телом, в то время как ирокез разразился слезами горя. Опустившись на колени Науэль снова взял в свои руки безжизненное лицо возлюбленной, чьи пустые глаза ещё смотрели на него мёртвыми теплом и нежностью. Поцеловав ещё тёплые губы Новой Луны, он провёл ладонью по лицу, закрыв ей глаза. Не сдержав боль, терзавшую его, из его груди вырвался чудовищный крик, выражавший неизмеримую муку от потери. Казалось, он взглядом провожал воздух, которым дышал могиканин, убивший его смысл жизни. Невосполнимая утрата настигла двух, прежде воюющих мужчин. Девушка, которая смогла оживить сердце Ягуара и придать его жизни истинный смысл, объединила враждовавших между собой гурона и ирокеза. Энэпей долго не мог произнести хоть какой-либо звук.

–Я обещал своей сестре принять как родного брата того, кто станет люб её сердцу. Я отпускаю тебя в этот скорбный час. Возьми Новую Луна за руку в последний раз, -прошипел Энэпей, горьким от боли и страдания голосом.

– Её тело будет предано земле там, где оно появилось на свет. Я понесу её на своих плечах, и пусть Маниту покарает меня, если я хоть раз скажу, что устал нести эту ношу. Науэль продолжал держать Мимитех за руку, не обращая внимания на слова её брата. Его понял бы лишь человек, что испытал такую же горькую утрату как и он. То, что творилось в его заблудшей душе не поддаётся описанию. Каков бы не был богат язык, слов, выражающих боль молодого гурона, не подобрать. Мучительный огонь обжигал его грудь, а слёзы беззвучно накатывали пенной волной к чёрным от горя глазам. Он размышлял, как много он не успел для неё сделать и сказать, и как много сделал бы, будь она жива, и рядом с ним.

–У нас разные с тобой пути, гурон. Иди своей дорогой, а я своей. Пусть твоя смерть придёт тогда, когда этого пожелает Маниту, я же не буду желать тебе удачи в твоём дальнейшем странствии, ибо удача не сопутствует никому из нас

. – Тем не менее, ты стоишь здесь и говоришь, я могу слышать твои слова, а она скитается отныне в бескрайних просторах, но я верю, что она попала в наилучший мир, какой только может представить индеец. Науэль встал на ноги, покачиваясь и задыхаясь от волнения. Всё же он переборол себя, и смог отпустить руку Новой Луны, передав её Энэпею, который после, взвалив на себя окровавленное бездыханное, но невесомое и крохотное тело сестры, отправился в путь, полный неизвестности и опасности. Так, Науэль видел Мимитех и Энэпея в последний раз. Что произошло дальше, добрался ли ирокез до своей деревни целым, или же был настигнут могиканами и погребен под опадавшей листвой североамериканских лесов вместе с сестрой, никто не знает. Ягуар и Новая Луна не стали героями умопомрачительного романа, их общение состояло из нескольких фраз, чаще всего противоречащих друг другу. За то короткое время что они были вместе, возможно, юноша уже и привык к простоте и душевности своей спутницы, открывшей ему глаза на истинный смысл жизни. Провожая взглядом её ускользающее тело, он наконец понял, в чём заключается смысл жизни всех живых существ. Хранить то, что даровано нам такой мелкой ценой, и понимать важность самых мелких деталей и самых незначительных слов и взглядов, стало предопределяющим правилом в жизни Науэля. Он и его возлюбленная разошлись в самом начале пути, и он так и остался тем, кто живёт один.

Часть II

Глава I

Ирокезы одержали верх в той битве, но война на этом не закончилась. Набеги ирокезов продолжались ещё несколько лет. Хотя и после трёх лет вражды наступили мирные переговоры, они так и не привели к полному перемирию между французами и ирокезами. Набеги ирокезов возобновились, они громили и захватывали всё больше племён, военное и мирное положение чередовалось. Для солдат французской армии и индейских воинов эти события стали основой их жизни, но только не для Науэля. Он не смог смириться с потерями, которые ему принесла эта война, и окончательно покинул края, где разгорались самые кровавые очаги битвы, после небольшого дела, которое не мог не предпринять. Он был отчаянным даже для индейца, так как ни один другой представитель этого народа не смог бы пойти во вражеский лагерь не имея при себе никакого оружия. На плечах Науэля обосновалась тяжкая ноша, бремя, которое он нёс на протяжении всей своей жизни. Но лишний камушек откололся от этой скалы, обременявшей тело и душу гурона, когда он совершил расплату, смысл которой диктовала ему сама честь. Имея при себе погнутый кинжал, на котором навсегда осталась кровь могиканина, он больше думал о том, что на нём навсегда остались отпечатки рук Новой Луны. Стоило бы описать те предприимчивые поступки, что совершал гурон, когда направлялся к становищу могикан и французов, но переменчивая судьба внесла свои коррективы, и Ягуар настигнул вечных врагов намного позже, чем то планировал. Лицо делаварского охотника отпечаталось в воображении гурона, и он не спутал бы его даже в самой непроглядной тьме. Стоит сказать, что Науэль, собиравшийся сойти с кровавой военной тропы, ведомый только местью, перешёл на тропу одинокого и долгого скитания, вдали от боёв, обещая себе воевать только в самых экстренных ситуациях, когда под угрозу поставлена жизнь его друзей или его самого, не уподобляясь бледнолицым и ирокезам, убивающих в большинстве случаев ради удовольствия. И лишь однажды он сошёл с этой праведной тропы, совершив возмездие над преступником, отобравшим у него беззаботную мирную жизнь, что могла бы случиться с ним, если бы он продолжил свой путь бок о бок с трепетной и верной ирокезкой. Впервые после того, как он покинул берега Гурона, он побывал в районе реки Святого Лаврентия, где обитали его соплеменники, перемешавшиеся с другими племенами. Там его приняли с теплом и заботой, хотя и новые вожди не одобрили то, что из такого отчаянного похода он вернулся лишь с одним делаварским скальпом. Несколько лет он блуждал в лесах, то и дело заглядывая в родную деревню, но постоянно там селиться не хотел. Много воды утекло с тех пор, как Науэль в последний раз видел Мимитех. За годы странствий ему не раз встречались неоднозначные личности, с некоторыми он завёл дружеские отношения. Одним из таких людей был Пол Мессот, голландский поселенец. Он жил на реке Гудзон вместе со своим сыном и юной девушкой Джил. Родители Пола прибыли в Новый Амстердам в 1924 году, когда ему было 9 лет, и вместе с остальными людьми, прибывшими из Голландии, отстраивали город, который позже станет называться Нью-Йорком. Когда он ещё не был взрослым мужчиной, но и уже вышел из детского возраста, его родители погибли. Он учился французскому от солдат, которые захаживали в город и стал немного понимать суть их речи. Позже он познакомился с Аланой, девушкой, также прибывшей из Нидерландов. Вскоре он обзавёлся семьёй, но счастье его было не долгим. Когда его сыну, Томасу, было 6, Алана умерла от болезни лёгких, и он, пожив ещё немного в строящемся городе, не вынес тяжбу мук от окружавших его людей, всячески пытавшихся сгладить его скорбь. Томасу было всего 8 лет, когда он и его отец покинули шумные края, ставшие им второй родиной. Пол отправился к реке Гудзон, где воздвиг собственноручно, но и не без помощи сына, уютный небольшой домик, который охранял его от диких животных и непрошенных гостей. Дом его был сделан из толстых сосновых брёвен, и снаружи казался кривым и безжизненным, будто кто-то просто от безделья решил потратить полезные лесные ресурсы, не имея при этом должного запаса времени. Внутри же всё обстояло иначе. Жилище было разделено на две половины, в одной находилась что-то вроде кухни, а в другой спальня. Внутри брёвна были слегка обтёсаны, что придавало стенам более ровный и плоский вид, чем то было снаружи. Дом стоял на прочных, врытых в землю на полтора-два метра сваях, в обхват достигавших больше полметра. Строение достаточно возвышалось над землёй, к которой, словно трап самолёта, вела лестница. Вход в дом был один, и не было никаких пристроек, лишь в нескольких метрах, также возвышаясь, стоял небольшой склад, где Пол хранил одежду, шкуры и некоторое продовольствие. В основном он занимался охотой и рыбалкой, но раз в месяц-два уходил в новостроящийся город за картофелем, кукурузой или маисом, оставляя небольшое хозяйство на сына. Из мебели в доме было несколько стульев и стол, сделанные из молодого дуба. Некоторые давно, а некоторые недавно, о чём говорило состояние древесины. Те, что были сделаны позже, были ещё из свежего дерева, не успевшего высохнуть до конца. Появились они позже, так как ранее в них не было надобности. Надобность пришла, когда Пол, в 1649 году, возвращаясь из очередного похода в Новый Амстердам, привёл с собой необычного гостя. Он хорошо знал леса, и так же знал, что человеку, впервые находящемуся здесь, придётся несладко, тем более ребёнку. Джил он нашёл километрах в 40 от города. Тогда он сразу понял, по её разговору, а она говорила по-французски, что девочка эта потерялась или отстала от отряда солдат, следовавших к берегам Онтарио. Ей было около 10 лет на тот момент. Она была ужасно замёрзшей и истощенной. Её бело-голубое платье стало грязно-серым, а некогда, по-видимому, прекрасно уложенные каштановые локоны растрепались и превратились в нечто похожее на птичье гнездо. Девочка не плакала и охотно пошла со своим новым другом. Так дом Пола обзавёлся дополнительными предметами мебели и посуды. Джил обучилась голландскому языку и свободно общалась со своими новыми родственниками. С Полом она часто общалась и по-французски, чтобы не забывать родной язык, и также обучила Томаса парой-тройкой фраз. Девочка была всего на год младше Томаса, и они стали отличными собеседниками и друзьями. Во времена, когда не нужно было помогать отцу, а летом это было очень часто, они много времени проводили вместе, а когда стали немного старше, однажды даже совершили поход к Ниагарскому водопаду, естественно не без сопровождения отца. За эти годы, что они прожили бок о бок, они стали настоящей семьей. Джил называла Пола отцом, а Томаса считала родным братом, который в своё время помнил о том, что они не родные, и иногда, глядя на прекрасную молодую девушку, его глаза загорались совсем не родственным огнём. Особое внимание нужно уделить положению Пола и его детей в обществе. Ясно показав всем, кто к нему когда-либо захаживал, что он не имеет враждебного настроя ни к одному человеку, будь то индеец или белый любой национальности, его дом всегда оставался непоколебимым. И хотя для проходивших мимо индейцев это крепкое сооружение представлялось прекрасным пунктом для обороны, и им иногда приходили в голову мысли, что овладеть этой постройкой не составило бы труда, всё же все отвечали обладателю и создателю деревянной крепости честностью и редко у кого хватало ума напасть на этот дом. Так, этот человек и очаг его дома стали скорее пристанищем для заблудившихся или путников, проделывающих долгий путь, которым нужно было место, где можно было бы передохнуть и набраться сил. Зима 1654 года выдалась очень суровой, и людям требовалось больше меха, чтобы согревать свои тела, но в доме Пола Мессота было достаточно тепло и уютно, во многом благодаря усердной и тяжёлой работе, которую он и его подопечные проделали осенью. Выпало достаточно большое количество снега, так, что нижние брёвна в основании постройки едва были видны. Около полудня, Томас и Джил обычно ходили за водой к небольшому источнику. Возвращаясь, девушка обронила ведро со страшным испуганным криком.

–Боже мой! Томас, посмотри, это человек? Если так, он наверняка очень устал, что решил отдохнуть здесь, посреди леса.

–Глупая, это наверняка грабитель! – с недовольством произнёс Томас, поднимая с земли упавшее ведро.

–Ну вот, снова идти за водой. Будь внимательнее, пожалуйста, – обратился он к девушке, которая внимательно всматривалась в лежащего без дыхания человека.