Ягуар, или Тот, кто живёт один

Облачившись в перья орла.

Мы шли с тобой дальше,

Через бескрайнюю степь,

Где орлы клубились над головой.

Мы смотрели в небо

И ощущали заботу отцов наших

И любовь матерей наших.

Мы шли с тобой вдвоём,

Но мы не были одиноки».

У Монгво был необычайно красивый голос, который слегка дрожал, когда он пел о предках. Он был немного старше Науэля, но из-за внешнего вида этого было не понять. Половина его лица была выкрашена красной краской, а вторая половина – чёрной. Вдоль лица тянулись тусклые белые полосы. Он почти никогда не смывал краску с лица, и как только старый слой стирался или смывался, наносил новый. Его длинные волосы были слегка спутаны, и ложились крупными прядями на его широкую мощную грудь, которая под слоем одежды казалась ещё крупнее. В волосы были вплетены перья, окрашенные в черно-красный цвет. Он был не высокого роста, но очень плотного телосложения. Зимой он редко облачался в меха, чаще накидывал на себя всего одну шкуру, а в этот холодный вечер, отогревшись у костра, вовсе скинул с себя шкуры и сидел в одной кожаной рубашке, чем некоторых привёл в замешательство. Он закончил петь, и всё тот же музыкант легонько ему поклонился головой, в знак уважения и почтения его таланта. Дальше флейта запела весёлыми мотивами, и пришло время, когда у костра могли танцевать и девушки. Мужчины танцевали со своими возлюбленными или сёстрами, и праздник приобрёл окраску душевного веселья. Науэль, после того как Монгво закончил, покинул своё место у костра, и отправился отдыхать. Он напомнил другу, что тому тоже пора, ведь на рассвете они вместе идут на охоту, но захваченный праздником индеец отказался идти, заверив друга, что с утра будет чувствовать себя как только что родившийся.

Глава IV

– Тише. Тише, Монгво. Дождись пока он убедится, что в безопасности. Посмотри на свою стрелу. Она же колышется, как дубовый лист во время бури.

– Не забывай друг, лук в моих руках бывает не чаще, чем в твоих руках иголка для вышивки. Науэль рассмеялся, и прицелившись уже своей стрелой, стал выжидать момент. Молодой олень, озиравшийся по сторонам, стал сдирать кору с дерева. Науэль натянул тетиву и выстрелил. Стрела пронзила живот оленя, и он рухнул в снег, барахтаясь и мыча от боли. Монгво подошёл к нему, и после того, как закончил страдания животного перерезав ему горло, попросил у него прощения и поблагодарил Великого Духа за дар. В тот день они убили два оленя и кабана. Они пробыли в деревне гуронов чуть больше месяца, и почти каждый день выходили на охоту. Иногда им приходилось уходить на несколько дней. А однажды, когда их не было больше недели, они, в компании ещё 11 мужчин, вернулись с двумя бизонами, оленем и кабаном. Удивившись и обрадовавшись такой добыче, вождь отблагодарил Науэля и его друга, и, отправляя их в дальний путь, наградил их провиантом. Немного попутешествовав вместе, Науэль и Монгво всё-таки разошлись и пошли разными дорогами. Когда пришла весна, Науэль был уже в районе устья реки Святого Лаврентия. Он навестил оставшуюся часть племени, так же помог им заготовить пищу и дрова, и снова отправился в путешествие. Теперь настало тепло, и он направлялся к Гудзону, что бы узнать, как обстоят дела у его бледнолицего друга Пола Мессота. Он немного заплутал, и прошёл западнее того места, где Мессот воздвигнул свою маленькую крепость, но, добравшись до берега реки, не стал больше сворачивать в лес и шёл прямо по берегу. Впереди, у берега в воде, он заметил какое-то движение, и решил зайти в лес, чтобы незаметно проследить за тем, кто копошился в воде. Пройдя немного по лесу, стараясь не шуметь, он оказался позади рыбачившего человека. Он узнал его, и беря в руки свой лук, достал стрелу из колчана и приготовился выстрелить. Он вышел из тени деревьев, и, немного приблизившись к берегу, выстрелил. Стрела попала в песок, в полуметре от ног, стоящих в воде. Человек немного простоял в полном покое и не двигался, но, когда услышал тихонький смех, обернулся.

– Боже сохрани тебя! Зачем пугать мирного человека? Науэль разразился искренним смехом, и поспешил к мужчине.

– Брат Мессот, тебе стоит учить людей, как спасаться от врагов, -через смех сказал Науэль.

– А тебе, мой друг, никто не уступит во внезапности. Будь на моём месте твой враг, его непременно настигла бы эта стрела. Он поднял снаряд и протянул его Ягуару.

– Значит, слава Маниту, что ты мне друг, а не враг. Пол не сдержался и обнял Науэля.

– Ты добываешь себе пропитание? Далеко мы находимся от твоего дома?

– В паре километров.

– Я боялся, что заблудился. Но, удача оказалась на моей стороне.

– Порыбачишь со мной? А потом вместе отправимся.

– Конечно. Позже расскажешь, как вы жили это время. Пол стал возиться с самодельной сетью, а Науэль, закатав низ своих леггинсов, вошёл в прохладную воду реки. Руками, барахтаясь в воде, он изловил пару лососей, от чего Пол раскрыл глаза настолько широко, сколько это возможно.

– Чувствую себя таким бессильным перед природой, и таким неумелым, – с добротой и душевность рассмеялся Пол. Когда они пришли домой с немалым уловом, Науэль обратил внимание, что появилась новая постройка, чуть поодаль от склада с вещами и припасами. Он не стал расспрашивать Пола, для чего она служила, и последовал за ним в дом. Джил возилась на кухне, начищая новую современную посуду, привезённую Полом из Нового Амстердама.

–Джил, посмотри, твой отец просто молодец. Если бы он не встретил Науэля, он никогда не наловил столько рыбы,– улыбаясь обратил на себя внимание Пол. Джил, услышав имя её старого знакомого, обернулась и радостно закричала.

– Мистер Науэль! Томас! Науэль зашёл к нам в гости! Она бросилась на встречу Науэлю, но, попридержав эмоции, просто пожала ему руку и предложила устроиться за столом.

–Посмотри, что привёз отец из города. Это ложка. Посмотри на её ручку. Какое же мастерство нужно, чтобы такое изготовить. Приборы были действительно прекрасные. Для таких диких мест, в каких жил Науэль, они были просто каким-то чудом. Металлические ложки с резными ручками, металлические тарелки. Но большее внимание Науэль обратил на чашку из фарфора. Она была украшена голубым рисунком, на котором была изображена девушка под раскидистым деревом. А ручка была отделана завитком, что придавало предмету необычайную грациозность и лёгкость.

– Мой друг отплывал в Европу зимой. Он встретил там какого-то торговца из Азии, и выменял эту чашку, в обмен на сундучок с индейскими безделушками. Обменялись опытом, так сказать. Она очень древняя. Она прекрасна, правда? Науэль аккуратно провёл пальцем по краю кружки, удивлённо и восхищённо вздохнув.

– Красота. Такого в индейских деревнях не увидишь.

– Да. Думаю, когда-нибудь такие изделия заполонят дома людей, как в Европе, так и в Америке. Мой друг сказал, что не видел такого ни в одном доме Европы, где только бывал.

– Для чего это предназначено?

– Чтобы пить, друг мой. Но мы сбережём такое сокровище до лучших времён, и пока уберём всю эту посуду в сундук. Пойдём-ка, я покажу тебе ещё кое-что. Такое ты вряд ли видел.

– Что же это такое, что может превзойти мои впечатления от только что увиденных приборов? –Идём, идём, дружок. Ты будешь в восторге! Они вышли на улицу и Пол направился к постройке, на которую Науэль обратил внимание, когда только приблизился к дому. Пол открыл двери и подозвал своего друга.

– О, Великий Дух, он прекрасен? – открыв рот от изумления еле произнёс Науэль.

– Это, мой дорогой, лошадь. Лошадь. Её можно оседлать и ездить верхом.

– Там ещё одна! Только маленькая.

–Да. Жеребёнок. Вот что, я подарю тебе одну. Представь, какое уважение ты получишь от своего народа, а главное, какую могущественность! Пол выразился действительно подобающим тоном, вложив в слова гордость и мощь.

– Я обменял их на 40 рулонов пушнины, но оно того стоит, брат. Я научу тебя ездить на ней.

– Я видел их, но не знал, как они называются. Большое стадо паслось в прериях, когда я…был в одном из своих путешествий. Они показались мне слишком своенравными. Я не думал, что их можно приручить.

– Можно, и даже нужно. Лошадь очень сильна и вынослива. Тебе не придётся ходить пешком в твои путешествия. Последнее слово он произнёс иронично, зная, что под словом «путешествие» Науэль имел ввиду какую-то вылазку во вражеский стан, или бегство от настигающих врагов. Науэль ещё немного полюбовался животными, Пол предложил ему погладить одну из лошадей. Потом они вернулись в дом, где Томас и Джил спокойно что-то обсуждали.

– Как твоя деревня, Науэль? Она ещё стоит? Или ирокезы разграбили всё уже и там? – с насмешкой, неторопливо, спросил Томас.

– Слава духам, всё в порядке. Ты упомянул ирокезов. Вам что-то известно об их последних набегах?

– Да, они изрядно погромили какое-то племя. Эри, кажется, – предлагая Науэлю место за столом произнёс Пол.

– Ах, Эри… Я мог наблюдать, как они двигались по реке, вверх, к устью, только по противоположному берегу от того, где расположилось моё племя.

– Они, наверно, были рады тебя видеть! – с озорной проворностью протараторила Джил.

– Да. Они устроили даже небольшой праздник в честь нашего с Монгво прихода.

– Кто такой Монгво? Твой друг? Вы давно знакомы?

–Джил, детка, зачем так заваливать вопросами?

– Ничего, Пол. Я понимаю интерес юной девушки. Мы знакомы пару лет. Он такой же странствующий индеец, как и я. Он из делаваров. Мы не очень хорошо ладим с ними, но с Монгво у нас особое взаимопонимание.

– Это так прекрасно, что у тебя есть друг! Почему ты не привёл его с собой? – Мы много проводили времени вместе, но, всё же, у нас разные пути. Один занимается своим делом, другой своим. Томас, до этого момента не участвующий в беседе, обратился к Джил, выражая недовольство и, снова, насмешку.

– Конечно, одного безумца, который бродит по лесам, не известно зачем, нам мало, сестра.