Код Гериона: Осиротевшая Земля

– Рэнди! То люди князя! Про них не стоит так говорить! – одёрнула мальчика Альда.

– Но зачем они так сделали? Хлам – он же общий! Был…

– Когда люди не готовы драться за какие-то вещи, – сказал, прокашлявшись, Рахманов, – их забирают те, кто готов. Но подозреваю, что вашей вины в данном случае не было. Просто все они были с пушками, так?..

– Ага, – бросил мальчик с нескрываемым отвращением.

– Значит, у вас теперь Князь. Хорошо, что не император! Откуда вообще в Антарктиде взялся огнестрел? – на сей раз гость обратился к Альде. Только сейчас Рэнди поймал себя на том, что до сих пор не знает, откуда пришел этот странный гость и куда направляется. Да и мать, похоже, знала не многим больше сына.

– Не все наши научные объекты действительно таковыми были, – серьёзно сказала она. – После революции на Марсе общины разных стран стали опасаться друг друга. А у больших компаний, что смогли сюда дотянуться, были свои частные банды, то есть армии…

«И вот, одна такая добралась до нас», – говорили её глаза. Рэнди ухмыльнулся уголком рта: действительно, как еще назвать людей, нагрянувших с пушками в мирный город, живший хоть и бедновато, но вполне самостоятельно, и прибравших к рукам оставшийся уголь, который до Блэкаута именно отсюда, из МакМёрдо, развозили в другие страны.

– Дороги, электростанции – все это нужно было охранять, – продолжила хозяйка. – Так что мирной территорией наша глыба льда была недолго.

– Скажете тоже! Льда у вас куда меньше, чем я раньше думал! – пошутил Рахманов, понимая, что прошелся по самым невеселым сторонам местной жизни, и теперь следует как-нибудь смягчить разговор.

Альда поставила перед путником облезлую эмалированную кружку с травяным чаем. Кофе и вино, которые по-прежнему делали в Южной Америке и переправляли на парусных лодках, прежде служивших для развлечения богатых, не добирались в эти края, оседая на Полуострове, в Семи Ветрах и Рэйлтауне.

– А вы из каких мест? – спросила она с некоторой опаской.

Рахманов помедлил с ответом, затем поднялся со стула и с полминуты что-то шептал Альде на ухо. Рэнди заметил, как брови матери поползли вверх, как замерло ее дыхание, как медленно, преодолевая оцепенение, она покачала головой, посетовав про себя, что его не посвятили в тайну. Впрочем, он решил, что во что бы то ни стало докопается до правды.

– Как вы тогда пережили Блэкаут? – сдвинув брови, проговорила Альда. – Не достало вас, что ли?

– Возможно, – сказал мужчина уже не шепотом, но все же очень тихо, – у Блэкаута иная природа, чем принято считать.

Альда заозиралась по сторонам – вероятно, думая, куда бы спровадить Рэнди, чтобы поговорить с Рахмановым более основательно, но снегопад и поднявшийся ветер были не лучшей погодой для игры на улице, особенно если ему взбрёдет в голову потащиться на обледенелый пирс. Мальчик, в свою очередь, сердился, что ему не доверяют секрета; за восемь лет жизни он не выболтал ни одной тайны и очень этим гордился.

– Кстати, – обратился Рахманов к хозяйке, вновь стараясь уменьшить напряжение. – Не из тех ли вы самых де ла Серна, что начали первыми озеленять континент?

– Почти, – настороженно ответила Альда. – Терраформированием занимались мои дедушка и дядя, папа руководил электростанцией. Но вам откуда об этом известно?

– Их разработки помогли нам обустроить собственный дом. Мы в большом долгу перед Антарктидой.

– А электричество можно увидеть? – вернулся к расспросам Рэнди, когда мать удалилась, поручив гостя заботам сына. Когда мальчик чем-то интересовался, то бывал невероятно настырным, а гость, подсказывало чутье, мог знать больше, чем даже его собственные родители.

– Об этом не сегодня. Рассказ будет долгим, а я устал за целый день пути. Давай-ка я лучше покажу тебе электричество наглядно, чтоб ты не думал, что я сказки рассказываю. Принеси своего пушистого друга.

Рэнди снял с печи сонного, вяло протестующего Рыжика.

– Погладь.

Недоумевая, что в этом может быть необычного, Рэнди принялся исполнять просьбу. Из-под ладони мальчика выкатились две едва заметные искорки.

– Видел? Молнии в небе – это те же искры, природа у них одна. А теперь мы всё-таки нарисуем цепь, и я объясню, что и как в ней устроено… Это понадобится, если завтра хочешь иметь электричество в доме…

Рэнди, в свою очередь, тоже было что рассказать гостю – про легендарных снежных собак величиной с яка, про банду Потерянных Детей, страшнее которых – лишь Братство Святого Креста, про странную дружбу дочери рыбака с могучим китом- касаткой… Что здесь было правдой, что выдумкой, уже никто уверен не был.

Доктор Осокин и Арсений, как это иногда случалось, пришли из лазарета ближе к ночи: сложный перелом, из анестезии, как обычно – только спирт. Рэнди расторопно накормил их ужином, после чего был выслан в сарай – греть воду для мытья, и мальчик с досадой отметил, что это не отцу так сильно захотелось купаться, а без него ведутся какие-то важные разговоры, которых ему как ребёнку слышать не положено. Но разве число лет, проведенных на Земле, делает человека лучше или хуже?..

Наутро снегопад ослаб, и Рэнди тревожась, что гость может слишком быстро уйти, ловил каждое его движение, каждое слово. За завтраком доктор Осокин и Арсений говорили с Рахмановым о прививках. Они рассказали ему, как выращивают в пробирках пенициллиновую плесень и ослабленные культуры болезнетворных микробов. Летом в этих целях им приходилось использовать для поддержания температурного режима лёд с Центрального ледника, и в этом они полностью зависели от торговцев. Зимой была другая проблема – не дать замёрзнуть ценным образцам.

Про микробов и то, как они опасны, Рэнди наслушался от отца немало, но до сих пор не знал, что он с братом эту заразу ещё и выращивает! Заметив перепуганный взгляд мальчишки, Илья поспешил его успокоить, объяснив, что ослабленные возбудители болезней, напротив, защищают людей.

– У вас в больнице термостаты остались? Холодильные установки? Аварийные обогреватели? – поинтересовался Рахманов. – Или на запчасти разобрали?

– Смеетесь? Конечно нет, – буркнул доктор, задумчиво теребя бороду. – Техники немало – одни лазеры чего стоят. Но толку от них меньше, чем от моего холодильника: туда хоть что-то можно складывать.

– С него и начну, если позволите у вас задержаться. Получится это – что-нибудь придумаю и для больницы, – сказал Рахманов.

При слове «задержаться» Рэнди едва не завопил от восторга. Тринадцатилетний Арсений широко раскрыл голубые глаза.

– Вы сейчас о чём? Неужели об электричестве?

– Ага. Поищу на вашей Свалке материалы и попробую собрать ветряк, пока – небольшой.

– О, это вам к Рэнди! По свалкам он спец! – усмехнулся Арсений, никогда не упускавший возможности поддеть младшего брата.

– Удивляюсь, что никто не позаботился об этом раньше – с таким-то богатством под боком, – покачал головой Рахманов.

– Кто-то ведь пробовал ветряк построить, нет? – спросил Арсений у отца.

– Мастер Мацубара пытался, да не вышло у него… – вздохнул доктор Осокин. – То ли элемента нужного не нашел, то ли не знал, как правильно. Схемы, чертежи, инструкции – все вместе с электроникой сгинуло… А книги – сами знаете, какая редкость!

Решение посетить Свалку не на шутку встревожило Альду, тем более, что Рэнди решил во что бы то ни стало сопровождать гостя.

– Вы же не собираетесь идти в обход охраны? – спросила она у старика.

– Конечно, нет. С местной властью мне столкновения нежелательны.

Цепляясь друг за друга, чтобы не упасть под ветром на скользкой улице, старик и мальчик подошли к городским воротам, им хлопнули на руку вырвиглазную розовую печать о выходе. Стражи, как и редкие прохожие, удивлялись, чего это им в такую собачью погоду не сидится у огня. Рэнди пошутил, что пошел на улицу, чтобы сэкономить дома уголь. Впрочем, эта шутка была правдой больше, чем наполовину: зимой его дом никогда не прогревался настолько, чтобы разгуливать по комнате меньше, чем в двух свитерах, да и мылись в это время года не чаще раза в неделю. До сих пор топлива городу хватало – но надолго ли? Этого мальчик не знал.

– Я ещё понимаю – одну электростанцию отключить. Но по всему миру – как? – недоумевал Рэнди, высоко поднимая ноги в вязком снегу.

– Солнце, Рэнди. Оно дарует жизнь, но может и уничтожить, когда сила его слишком велика, – ответил Рахманов. – Раз в несколько столетий оно впадает в ярость, как люди или животные… Волны и потоки заряженных частиц, которые оно выбрасывает в космос, очень мощные.

– Снова эти частицы…

– Да, Рэнди. Они испортили электронную начинку всех приборов, оказавшихся без защиты. И я тебе скажу – в первый же год из-за этого умерло столько же народу, сколько в двух мировых войнах, вместе взятых… Если ты знаешь, что такое мировые войны.

Мальчишка недоверчиво сощурил темно-карие глаза.

– Мы вот без электричества живём – да и ладно…

– Вы в Антарктиде успели привыкнуть к испытаниям, когда ещё так сильно не потеплело. К тому же, вас никогда не было много. Другое дело – мегаполисы, которые росли не только вверх, но и вниз. Люди там жили миллионами, практически друг на друге. Наверху гигантские башни, внизу – города-колодцы, на десятки метров уходящие вниз. Люди, которые там жили, во всем зависели от машин; со временем они перестали работать, учиться и думать, а большую часть времени проводили в искусственных снах. За них все делали роботы, по которым Блэкаут и ударил… Как раньше говорили – где тонко, там и рвётся. Теперь представь, что живёшь на высоте полкилометра и не можешь быстро выйти из здания, потому что лифт больше не ходит. Но спуститься по лестнице ещё реально. А вот подняться с такой же глубины на поверхность, когда к выходам устремились все остальные, когда один прёт по головам других – шансов мало. Особенно, если ты стар, очень мал или болен, а освещения нет…

Рахманов поморщился, словно всё это видел сам (а может, и видел: кое-кто из старшего поколения застал конец Золотого Века в сознательном возрасте). «Трещины» на его лице сделались глубокими, как пропасти.