Избери жизнь

А ещё Юзер всё лучше и лучше понимал язык, на котором объяснялись окружающие, да и сам всё увереннее говорил по-русски. Ему самому казалось, что какая-то часть его сознания освобождается от оцепенения, от сна, рассеивается густой туман, застилавший его прошлое.

Однажды Вера с загадочной улыбкой сказала:

– Идём, сегодня я тебя кое с кем познакомлю.

Пройдя несколько кварталов, они зашли в какой-то дом. Юзер здесь ещё ни разу не был.

В большой комнате стояло несколько столов, за которыми сидели люди. Перед ними располагались экраны, почти такие же, как в спальне Юзера, с которого с ним разговаривал Анализатор, только поменьше. Но на экранах были только строки слов и цифр, и ни одной картинки. Всё сидящие перед экранами, не отрывая от них взгляда, стучали по клавиатурам.

Один вихрастый светловолосый невысокий паренёк при их виде быстро вскочил и, слегка прихрамывая, сделал несколько шагов навстречу.

Улыбаясь, он пару секунд разглядывал Юзера, а потом вдруг церемонно поклонился и высокопарно произнёс:

– Приветствую тебя, доблестный рыцарь Полкиан!

Юзер ожидал всего, только не этого! Откуда юноше известен этот ник? Что всё это значит? Он решил спросить напрямик:

– Откуда ты меня знаешь?

Паренёк всё тем же шутливо-возвышенным тоном воскликнул:

– Как, ты не узнал своего верного соратника и друга – рыцаря Трезиора?

– Ты – Трезиор? – изумился Юзер.

– Ты знал меня, как Трезиора, – отвечал паренёк.

Юзеру внезапно стало стыдно.

– Я вызывал тебя после регенерации, но ты не отвечал.

– А я звонил тебе, до твоей регенерации, но тоже не дождался ответа.

Юзер повесил голову.

– Ладно, не переживай. Я давно тебя простил. Знаешь, здесь говорят: Кто старое помянет… Я ведь хорошо знаю, как там Анализатор всем мозги обрабатывал… Небось, сказал тебе, что незачем впустую деньги тратить. Тем более, что всё вышло даже лучше. Кто знает, если бы ты тогда мне одолжил вирталеры, может быть, я всё ещё сидел бы взаперти в этом юзерхаузе, будь он неладен!

– А как?…

– Хочешь спросить, как я здесь оказался? Мне очень повезло, как, впрочем, и тебе. Вкратце расскажу.

Был последний день, когда я ещё мог внести оплату за регенерацию. Анализатор напоминал мне об этом через каждый час. Настроение у меня было паршивое, я гадал, что же будет со мной завтра.

Но завтра для меня, как для юзера, не наступило. Вечером я хотел перейти в спальню, но дверь оказалась заблокированной. Не смог я открыть и двери ни в санузел, ни на галерею. Пока я метался от двери к двери, свет погас, в темноте я скорее почувствовал, чем увидел, что стенка раздвинулась и оттуда на меня выползло нечто огромное и гудящее. Я даже не успел ничего понять, как меня стиснули стальные манипуляторы, и через несколько секунд я уже стремительно падал вниз внутри какой-то трубы. Слева и справа, сверху и снизу, сзади и спереди от меня падали какие-то предметы. Они хлестали меня по лицу, больно ударяли по голове. Но они же и спасли меня. В одном месте образовался небольшой затор, он замедлил падение, и я смог сгруппироваться. Ты видел и мусоропроводы, и вагонетки, и мусорщики, поэтому не буду тебе всё это описывать. Я упал мимо вагонетки, сильно ударив о её край ногу. Скорее инстинктивно, я перекатился под вагонетку и от боли потерял сознание. Почему робот-мусорщик не заметил меня, до сих пор не понимаю. Говорю же, повезло.

Очнулся я от грохота двинувшейся вагонетки. Я вжался между рельсами, и вагонетка благополучно проехала надо мной, не зацепив меня. Я приподнял голову и увидел, что все вагонетки выезжают одна за другой в проем в стене. Их сопровождали роботы-мусорщики. На противоположной стороне тоже был проём, он был ближе, и я пополз туда.

Нога болела невыносимо. Но гораздо сильнее меня беспокоило то, что я могу задохнуться, ведь я оказался снаружи юзерхауза, а воздух здесь, как нам внушали, непригоден для дыхания. Однако, я продолжал дышать, хотя и чувствовал сильный запах гари. Было уже совсем темно. Боль в ноге всё усиливалась. Я совершенно не представлял, что делать дальше. Не могу объяснить, почему мне пришло в голову, что надо отползти как можно дальше от юзерхауза. Видимо, я боялся, что роботы-мусорщики найдут меня и уничтожат.

Так я и полз, не знаю, сколько времени. Иногда ненадолго засыпал от усталости, иногда терял сознание от боли. Было очень холодно, но меня ещё и знобило, потому, что поднялась температура. Нога распухла, пижама разорвалась в клочья. Но я упорно продолжал ползти.

Мне повезло ещё раз: меня нашли спасатели и принесли сюда. Долго лечили мою ногу. Перелом был сложный, как видишь, я немного хромаю. Но это чепуха. Я рад что я жив. Я рад, что я здесь. И я рад, что встретил тебя, дружище! Разве это не удивительно: мы не только играли в одну игру, но и жили в одном городе юзеров. Кстати, знаешь, что означали наши имена? Я здесь понял. Трезиор и Полкиан – это Трезор и Полкан – собачьи клички. Вот тебе и «доблестные рыцари». Они просто насмехались над нами. А мы не понимали этого.

– Ты вправду на меня не обижаешься? – спросил Юзер.

– Да нет же! Я буду рад, если мы станем друзьями. Можно я к тебе буду иногда приходить? Хочется порой с кем-нибудь поговорить о былой юзерской жизни. А здесь таких, кто там был, очень мало.

– А откуда ты узнал, что я – это я?

– Ты же назвал свой индивидуальный номер Вере. А я тебе именно по этому номеру вызовы посылал. Вот и запомнил. У меня память на числа хорошая. Мы здесь ведём учёт всех сведений о юзерах. Вера зашла, чтобы внести в базу твой номер. Знаешь, как я удивился! И обрадовался. Ещё хочу тебе сказать, что меня зовут Слава, Славик – Вячеслав. Это меня здесь так назвали. Никаких сведений о моей доюзерской жизни разыскать не удалось. А нашли меня в день памяти святого Вячеслава, поэтому в честь него меня и назвали.

– Приходи, я тебя буду ждать, –'сказал Юзер.

Когда они возвращались в больницу, Юзер вдруг с обидой сказал:

– У вас у всех имена: Славик, Вера, Аня… А у меня нет! Я тоже хочу имя!

– У тебя обязательно будет имя. Но надо всё проверить: не найдём ли мы каких-нибудь сведений о твоём прошлом. Тысячи детей были потеряны во время или после Катастрофы. Многих из них искали родные. Они писали заявления, где сообщали сведения о ребёнке, его приметы. Вот сейчас я и другие люди просматриваем эти заявления, вдруг среди них есть такие, в которых описан мальчик, по приметам похожий на тебя. А наше поселение не единственное в округе, в других тоже есть архивы заявлений. Так что, придется немного потерпеть. А ты можешь нам помочь, рассказав, если что-нибудь вспомнишь о своём детстве. Может быть, нам удастся найти сведения о тебе и узнать твоё имя. А если повезёт, то и разыскать твоих родных.

Юзер ничего не ответил, но задумался.

35. Поиски

Вера встала и сделала несколько движений, чтобы размять затёкшие ноги. Который день она всю первую половину дня, не разгибая спины, до рези в глазах вглядывалась в чуть выгоревшие строчки заявлений о пропавших детях. Её даже временно освободили от дежурств в посёлке юзеров.

– Доведи дело до конца, – сказали в Совете поселения. – Ты его спасла, ты и постарайся выяснить его прошлое.

Больно было Вере читать эти строки. За каждым заявлением скрывалась трагедия.

Заявления о пропаже девочек Вера пропускала. Только на одном она задержалась. Это заявление было написано чётким почерком её приёмного отца, Евгения Ивановича. «Потерялась девочка Лера…» Вера представила, какое горе свалилось на её родителей в те дни. Как она им сострадала!

Но долго предаваться переживаниям не было времени, скоро надо было идти в больницу к Юзеру. Вера не признавалась даже себе в том, что это были самые счастливые часы в её жизни. Юзер был, скорее всего, старше неё, но Вере он казался порой совершенным ребёнком, неопытным, неуверенным в себе, порой упрямым, но бесконечно трогательным и беззащитным.

Вера закончила просмотр архива, хранившегося в «Малом стаде». Завтра надо было начинать объезд соседних поселений, для начала тех, до которых можно добраться на велосипеде.

Не так давно было принято решение создать единую базу данных о всех пропавших детях, да и не только детях. Предстояло обработать сотни заявлений, а потом поменяться такими сведениями с соседними поселениями. Именно этим сейчас занималась компьютерная группа, в которой работал Славик. Скорее бы они закончили свою работу!

На четвертый день Вера наткнулась в архиве соседнего поселения на заявление, написанное не слишком уверенной рукой и с расплывшимися местами чернилами. Так бывает, когда на страницу попадают капли воды. Или слёзы. Бабушка ищет своего внука шести лет. Зовут Олег. Родители погибли во время Катастрофы. Внука вырвали из рук бабушки неизвестные люди и увезли на мотоцикле. Приметы: волосы светлые, глаза серые, на правой руке (на тыльной стороне предплечья) красное пятно от ожога кипятком. Всё. Больше никаких примет, никаких сведений. В приписке, сделанной другим почерком, говорится: розыск результатов не дал. Бабушка, Ксенья Романовна, живёт в приюте для одиноких пожилых людей в поселении «Орлик». Это довольно далеко. Да и жива ли бабушка? Прошло почти двадцать лет. У Юзера глаза серые, волосы не сказать, что очень светлые, но с возрастом они почти всегда темнеют… Возраст примерно подходит. А вот пятна от ожога Вера что-то не видела. Надо посмотреть повнимательнее. Ладно, впереди ещё много заявлений, если это не подойдёт, будем искать дальше.

Так говорила себе Вера, крутя педали велосипеда на обратном пути.

В больнице она застала всех, включая и Ангелину Степановну.

– Ты сегодня поздно пришла! – с ходу набросился на Веру Юзер.

– Извини, у меня были важные дела, – спокойно ответила Вера (ей стоило большого труда сохранять спокойствие). – Подожди минуту, мне надо поговорить с Ангелиной Степановной.

Они втроём (к ним присоединилась и Аня) о чём-то тихо посовещались, после чего врач попросила Юзера показать ей свою правую руку. Рукав свитера до локтя закатали и три пары глаз уставились на руку Юзера так, что он даже слегка испугался.