Отец

– Бывает такое, когда Вы не знаете урока? – увидев снова только одну поднятую руку в классе, поинтересовался он.

Всех учеников Юрий Капитонович называл на «Вы», проявляя тем самым уважение к собеседнику и желание разговаривать на равных. Учеников такое обращение подкупало: в них видели личность, они старались быть лучше, а это как раз то, чего и добивался учитель.

– Нет, – смущённо ответила Лена.

В старших классах она училась на пятёрки и если что-то не успевала почитать дома, старалась полистать учебник на переменах. Именно её имя назвал Юрий Капитонович, когда в школу пришёл фотокорреспондент районной газеты «Знамя труда». Пожелтевшая от времени вырезка с фотографией и подписью под ней: «Одна из лучших учениц школы №1 Елена Степанова сдаёт экзамен по физике» хранится вместе с почётными грамотами в Ленинградском политехническом институте имени Калинина (с 16 апреля (http://ru.wikipedia.org/wiki/16_апреля)2002 года (http://ru.wikipedia.org/wiki/2002_год) это Санкт-Петербургский государственный политехнический университет). В 1974 году их туда отправил отец с тем, чтобы Лену перевели на дневное отделение. Но это отдельная история.

Юрий Капитонович не был красавцем: редкие светлые волосы, прямой нос и сильно увеличивающие линзы в очках … Сегодня таких называют «ботаниками». Однако …

– Девочки, – наставляла своих воспитанников классный руководитель учитель биологии Розалия Борисовна Толпыгина, – желаю вам, чтобы вы нашли себе таких мужей, как Юрий Капитонович. – Обходительный, строгий и добрый, весёлый и серьёзный, а главное – всё умеет делать и даже вести домашнее хозяйство.

– Ну-у, скажете! Таких не бывает! – с улыбкой отвечали они.

Позже Людмила поймёт, в чём крылся секрет обожания. У Сухомлинского есть слова: «В бережливом, нежном отношении юноши-мужчины к женственности женщины – главный корень мужественности мужчины». Они – про него.

Юрия Капитоновича боялись и в то же время ждали с ним встреч. Уроки физики проходили на одном дыхании. Он успевал не только обязательный материал рассказать, но и поговорить «по душам». Для многих был вместо отца.

Класс, в котором проходили занятия, напоминал больше лабораторию, в котором ставили сложные эксперименты. Все стены – в формулах. За сорок пять минут, отведённых на урок, он успевал опросить девять человек. В кабинете было две доски: одна большая – стационарная, другая – вращающаяся, сделанная своими руками. На первых партах шесть человек решали задачи по теме пройденного материала. Вопроса: «Спросит или не спросит сегодня?» ни у кого не возникало. Каждый готовился к предмету основательно. К тому же физик любил практиковать задачи качественные – на понимание. Особые требования предъявлял к мальчишкам.

– Вам знания физики пригодятся в быту, – не забывал напоминать он ребятам. «Ловкачей» сразу разоблачал, но делал это тактично, не в ущерб юношескому самолюбию.

– Вашу ручку, фрау мадам! – говорил он представительницам слабого пола, когда видел, что те подсматривают формулы, написанные на руках.

– А кино будем сегодня смотреть? – каждый раз интересовались девчонки, заходя в класс.

Юрий Капитонович заметил: дети лучше воспринимают видеоматериал, нежели «сухую» теорию. На его большом учительском столе находился «пульт управления», опять-таки сделанный своими руками, при помощи которого всё в классе приходило в движение: опускался белый экран, на окнах – тяжёлые солнцезащитные шторы, гас свет, включался киноаппарат. Люда хорошо помнила, как он трещал у неё над ухом потому, что сидела в центре класса – «за четвёртой партой у окна». Научные документальные фильмы помогали понять основные законы физики. Но не только они.

Юрий Капитонович организовал технический кружок, где девчонки и мальчишки сами делали необходимые для опытов приборы и разные приспособления для школьных вечеров. Его личный кабинет больше напоминал подлодку капитана Немо и вызывал неподдельный интерес. Даже девочки любили приходить на занятия. Тогда Люда сделала первый в своей жизни прибор для изучения архимедовой силы и условий плавания тел. В пятилитровую банку она поместила пластмассовую фигурку водолаза, налила воды, горлышко обвязала куском резины …

– Готово! – воскликнула она.

При нажатии на резиновую поверхность водолаз опускался на дно и всплывал, когда ученица палец отпускала. Ребята гордились, если на уроках физики для объяснения материала Юрий Капитонович использовал их прибор.

– Скоро Новый год! – однажды объявил учитель, – у кого какие предложения? – Даёшь вечер отдыха?! – дружно закричали мальчишки.

– Поднимите руки, кто хочет сделать зал праздничным?

– Ёлку наряжать, гирляндами окна украшать, да шары надувать? – расстроились они. Но по взгляду учителя поняли: не угадали!

– Предлагаю сделать ёлку вращающейся и таким же – зеркальный шар. Записывайтесь в помощники!

На следующий день в кружок пришли только две «отличницы», остальные сослались на занятость.

– Ничего, – подбадривал физик Милу и её подружку Лену Карпову, – справимся!

Юрий Капитонович достал старый глобус и попросил их обмазать всю поверхность пластилином. А сам в это время принялся колоть на мелкие кусочки старое зеркало.

– Ой! – вдруг закричала подружка и прикрыла ладонью глаз.

Учитель быстро подбежал к ней – случилось то, чего он так боялся. Крохотный кусочек зеркала угодил в глаз, вынимать пришлось магнитом. К счастью, всё обошлось. И девочки с ещё большим желанием принялись за дело: стали один за другим крепить зеркальные кусочки на пластилиновую поверхность глобуса. А через некоторое время любовались своей работой.

– Молодцом! – всегда говорил Юрий Капитонович, когда хотел кого-то похвалить.

Люде не терпелось увидеть шар в действии.

– Теперь сделаем его вращающимся, – учитель достал маленький моторчик и ловко прикрепил его к зеркальному глобусу.

– На сегодня всё, – с облегчением вздохнул физик. – Шар увидите на новогоднем вечере.

На следующий день Юрий Капитонович пожурил тех, кто, пообещав прийти, не сдержал своего слова.

– Надеюсь, в следующий раз вы меня не подведёте! – заключил он. – Впереди у нас много интересных дел.

– Посмотрите, как здорово придумал учитель! – подруги, пришедшие на праздник, изумлёнными глазами смотрели на потолок.

Людмила, увидев там зеркальный шар, по-настоящему испытала чувство гордости за себя, за подругу, за учителя и, конечно, за отца, который научил её быть целеустремлённой.

Юрий Капитонович знал девушку как младшую сестру отличницы Лены Степановой – их большие фотографии, которые он же и делал, размещались на школьной Доске почёта. Этой чести удостаивались те ученики, у кого в итоговых годовых оценках были только пятёрки. Улыбчивая и озорная девчонка с двумя косичками-бараночками ему приглянулась, наверное, потому, что в ней уживались два человека: грустный и весёлый, строгий и нежный, смелый и стеснительный. Каждый день Людмила была разной. Это, видимо, больше всего в ней и привлекало.

Только в девятом классе она узнает, что испытал учитель физики при первом знакомстве с шестиклассницей. Она покорила его неуёмной энергией, творческим подходом ко всему, что ей поручалось, неукротимым желанием узнавать что-то новое и добиваться самых высоких результатов. Не боялась трудностей, работала по двенадцать часов в день. Только пятнадцатилетней девушке он признается, что наблюдал за каждым её жизненным шагом. Из окна своего кабинета смотрел, как она тренируется, «болел», когда за школу играла в баскетбол или ручной мяч, был благодарным слушателем, когда пела на смотре художественной самодеятельности. Особенно переживал, когда Люда решала сложные задачи по физике на районной и областной олимпиадах, и по-детски радовался, когда она занимала призовые места.

– Хочешь, научу тебя фотографировать? – однажды предложил Юрий Капитонович.

1Ученица видела его работы, поэтому сразу согласилась. На одном снимке – необычного размера боровик, а на его шляпке – ещё несколько маленьких грибочков, на других – ромашки, лесные птицы, белки, цветы и ягоды земляники, камыши, речная заводь … Уже по нескольким фотографиям она поняла: их автор – большой романтик.

– Физик и идеалист-мечтатель … возможен ли такой союз? – задавалась она вопросом. Как покажет время, люди с математическим складом ума – лирики в душе и чаще других пребывают в состоянии эмоциональной приподнятости. Юрий Капитонович любил фотографировать учеников. Суметь запечатлеть их настроение, взгляд – считалось для него большой удачей.

Отец радовался любому увлечению дочери. Но хватит ли у неё сил? – этот вопрос волновал его больше всего.

– Ничего, папочка, я всё успею, мне так интересно! – всегда успокаивала она, даже если на самом деле уставала.

Мир фотографии поглотил её. Юрий Капитонович учил правильно устанавливать выдержку, уменьшать или увеличивать диафрагму. В советских плёночных фотоаппаратах не было автоматического режима, благодаря которому сегодня даже несведущий человек может сделать качественный снимок.

– Выдержка – это время, в течение которого свет действует на фотографический слой, – старался доступным языком объяснить физик. – А диафрагма – устройство для ограничения пучка световых лучей в оптической системе. – Начнём фотографировать, всё поймёте, – успокаивал он ученицу.

Меньше всего девушке хотелось выглядеть непонятливой. Вспомнив, что её брат ходит в городской Дом пионеров и учится фотографировать, она обратилась к нему за помощью.

– Если что-то не пойму, не стыдно переспросить будет, – рассуждала она.

У Гены уже был собственный фотоаппарат «Зоркий» 4К с объективом Юпитер-8. Тогда он стоил сорок девять рублей, даже по тем временам – недёшево, но родители для сыновей денег не жалели. У детей был фотоувеличитель, фонарь красный, рамка для печати, ванночки для растворителя и закрепителя, пинцеты, расходные материалы – всё, как у настоящего фотографа.

– Лишь бы учились, – так же, как и отец, любил приговаривать дядя Ваня.

Гена снимал всё, что двигалось, летало или ползало. Запечатлел своих сестёр: Лену и Люду, которой всегда не хватало терпения дождаться, когда брат отщёлкает всю плёнку.

– Сколько ещё осталось кадров? – настойчиво переспрашивала она и предлагала сфотографировать что угодно, лишь бы приблизить момент проявления плёнки и печати снимков. Ей так хотелось посмотреть, что за художества получились?!

– Передержали в проявителе, – расстраивался Гена, когда вынимал тёмную фотографию. – А эту – плохо закрепили, скоро пожелтеет.