Отец

– Нашёл почти сразу, – вздохнул с облегчением юноша.

И снова они гуляли, пока не забрели в троллейбусное депо. Парк, видимо, давно не обновлялся. Некоторые машины стояли с распахнутыми дверями. Один из стареньких троллейбусов и стал пристанищем для незадачливых молодых людей. Мягкие сиденья с потрескавшимся от времени дерматином казались им роскошным диваном с обивкой из замши.

– На самом деле, с милым рай и в шалаше. В нашем случае – в троллейбусе, – подумала она и загадочно улыбнулась. Но в темноте он этого не заметил.

С первыми лучами солнца они вернулись на вокзал. До отправления поезда оставалось сорок минут.

– Наверное, состав подали, – предположила девушка. – Можно выходить на перрон.

К счастью, проводники уже приглашали пассажиров занимать свои места. В спальном вагоне Люда ехала впервые. Зеркала, ковровые дорожки, шёлковые занавески на окнах – как и подобает «Красной стреле». Но заметила она эту роскошь не сразу. Как волшебный сон вспоминала время, проведённое с возлюбленным, момент расставания, его нежный поцелуй и до боли знакомый жест: «Всё будет хорошо!».

По приезде она узнала от новоиспечённых студентов, что стройотряд никуда не едет. Осенью всех ждёт уборка моркови в совхозе «Всеволожский», что в Ленинградской области. Однако и её перенесли на год.

Нечто подобное ради одной встречи совершил и Гена. Не поступив в МАДИ (нередко наши амбиции не совпадают с возможностями), он устроился на Кировский чугунолитейный завод. Георгий Тимофеевич по просьбе будущего свата взял его в «Диспетчерскую».

– Под присмотром будет, да и работа не пыльная! – рассуждал он. – Человек вроде старается!

Однако скоро заметил, что юноша уже к обеду ходит без настроения.

– Что случилось? – пытался узнать он. Но Гена находил любые предлоги, чтобы уйти от ответа.

– Кого-то выдавать не хочет! – смекнул Тимофеевич.

Стал наблюдать. Кто-то за сигаретами просил его сходить, кто-то ключи гаечные подать … Когда просили за бутылкой сбегать, он отказывался.

– Надо парня на учёбу устроить, на курсы трактористов. Благо, направление есть, – решил Георгий Тимофеевич.

В такие моменты в нём просыпался «Макаренко». Учёбу он считал лучшим вариантом времяпрепровождения. Посоветовался с его отцом, тот был не против. Так Гена стал трактористом. После окончания курсов ему даже «корочку» дали.

Однажды их отправили в колхоз. Слияние города и деревни юноша ощутил на себе в полной мере. Отсутствие самых элементарных удобств стало для него настоящим испытанием. И только сообщение из Ленинграда его вдохновило, подвигло на отважный поступок. Люда приезжала всего на три дня, а добирались из Мосура, села в Барятинском районе Калужской области, до ближайшего города Кирова на «кукурузнике». Так называли лёгкий транспортный самолет АН-2. Своё народное название он получил в 1950-е годы, когда его использовали на авиахимических сельскохозяйственных работах на кукурузных просторах страны.

В Советском Союзе «кукурузники» очень широко эксплуатировались для перевозки пассажиров и грузов на местных воздушных линиях. Достаточно часто самолёт выполнял рейсы, которые связывали областные центры с районными или с деревнями и сёлами. Среди главных преимуществ – простота в эксплуатации, возможность взлёта и посадки на неподготовленных грунтовых площадках, малый пробег и разбег.

Самолёт летал раз в три дня, автобусы не ходили, «попутки» тоже были редкостью.

– Пойду пешком, – решил юноша.

Желание встретиться помогло преодолеть расстояние в сорок восемь километров. Шёл долго, но «игра стоила свеч». О долгой дороге на свидание он рассказал, когда снова провожал свою «Джульетту» в Ленинград. Она оценила поступок и уже больше не сомневалась в его чувствах. Тем и хороша молодость: отношения строились без лицемерия и лжи.

Только доверие друг к другу сохранило их дружбу, когда произошёл ещё один интересный случай во время учёбы на «рабфаке». В век отсутствия мобильной связи единственным способом общения были письма. С замиранием сердца Люда каждый день подходила к ячейке с письмами на «С».

– Сегодня уж точно должно прийти, – она не теряла надежды увидеть заветный конверт от Гены. Но его не было. Люда пыталась понять, что происходит?!

– Может, что-то случилось? – почему-то в такие моменты она всегда думала о плохом.

В ожидании прошло две недели. Оставался единственный и проверенный способ – съездить в Старый Петергоф и пригласить на переговоры. Но для этого нужно было уйти с занятий пораньше, чего делать совсем не хотелось. Отец строго-настрого запрещал даже думать о пропусках. В день, когда заболел историк, они с подругой решились на поступок: уговорить старосту группы, чтобы их не отмечали в «Журнале посещаемости». Узнав причину, та быстро согласилась. Уже через несколько минут они ехали в пригородном автобусе.

– Киров, первая кабина, – объявила телеграфистка.

– Гена, что случилось? – едва услышав знакомый голос, спросила она. – Почему не пишешь?

– Я тебе отправил пять писем, – ещё больше удивился молодой человек.

Время переговоров быстро истекло. Хотелось ещё многое сказать. Но его хватило, чтобы понять: тебя любят и по-прежнему ждут встречи. Таинственное исчезновение писем вскоре перестало быть загадкой.

По соседству напротив жили юристы. Они иногда заходили к девчонкам: кто – за конспектами, кто – за книгами. Находили любой предлог, чтобы пообщаться. Один из них – Володя Сафонов, невысокого роста, неказистый, но очень умный парень, проявлял к будущей студентке факультета журналистики неподдельный интерес. Девушка, заметив, что он к ней неровно дышит, старалась избегать встреч и разговоров: её сердце – на замке, и он знал об этом. Его настойчивость лишь раздражала. Тогда и родилась его коварная идея поссорить влюблённых очень простым способом. Перед Новым годом кто-то кладёт подарки под ёлку, а Таня Глыбина решила своим коллегам сделать сюрприз – положить их в тумбочки. Пригласила подругу поучаствовать в операции «Ы», так они тогда шутили. Дождавшись, когда все уйдут из комнаты, незаметно пробрались в комнату. Каково же было их удивление, когда, открыв тумбочку Володи Сафонова, увидели «не дошедшие до адресата» письма, а ещё – пропавшую мягкую игрушку – собачку, которую ей прислал Гена на День рождения.

– Подло! – Люда произнесла единственное слово, которое прозвучало как приговор. С тех пор она не замечала провинившегося юриста, даже если он к ней обращался с пустяковой просьбой. Так они пережили с Геной испытание верностью.

Георгий Тимофеевич со временем, похоже, смирился с присутствием в жизни дочери поклонника. Хотя и ревновал. Успокоился, когда получил от дочери телеграмму, в которой было всего три слова: «Я студентка целую».

28. Первокурсница

С «рабфака» на первый курс перешли не все. Не досчитались восьми человек: их отчислили за неуспеваемость и пропуски занятий. Другие двадцать – растворились в потоке тех, кто поступал в университет на общих основаниях. Большая часть из них – недавние выпускники школ: золотые медалисты и «ленинградцы». Молодые, свободные, амбициозные, с далеко идущими планами …

– Они точно ничего не боятся, – тема страха ещё долгое время не оставляла первокурсницу.

Теперь уже здесь, на факультете журналистики, ей хотелось доказать: провинциалы – не хуже. Уже с улыбкой она вспомнит о той пропасти, ещё год назад разделявшей её желание и возможность стать студенткой Ленинградского государственного университета!

Проблем с жильём не было: всех слушателей подготовительного отделения обеспечили общежитием. Оно находилось по соседству с Парком авиаторов на Ново-Измайловском проспекте и знаменитой улицей Бассейной, на которой жил «человек рассеянный», недалеко от станций метро: «Электросила», «Парк Победы» и «Московские Ворота». Из десяти корпусов Межвузовского студенческого городка их общежитие узнавали по эмблеме – огромному журналистскому перу на стекле и большому количеству иностранцев. Приехавшие из Афганистана, Сирии, Палестины, Монголии, тогда ещё Чехословакии, Болгарии, Франции, Бахрейна и других государств жили по негласному принципу: обязательно с советскими студентами, а ещё – с учётом политического климата. Таким образом администрация страховалась от всевозможных инцидентов, которые время от времени возникали.

Подруги решили поселиться вместе в комнате №158 на долгие пять лет. Их соседкой оказалась второкурсница – рыжеволосая «Киса» Марина Линкевич. Её полки ломились не от книг – от игрушек.

– Вот это да! – не сговариваясь, произнесли новосёлы.

– Куклы и мишки – для настроения! – с улыбкой произнесла Марина.

– Такое отношение к учёбе папа вряд ли бы одобрил, – подумала Люда.

Ярко накрашенная, с высоким начёсом, «Киса» производила впечатление скорее девицы лёгкого поведения, чем студентки. По утрам они с Ириной соревновались: кто кого «переплюнет». Знаменитая «Ленинградская» махровая тушь (в народе – «самоплюйка») тогда пользовалась огромной популярностью. Объём ресниц «на глазах» увеличивался раза в три. Кто-то и сейчас её продолжает разыскивать на рынках или прилавках современных супермаркетов. Людмила не могла смотреть на это без скепсиса.

– Видимо, у них не было жёсткой установки на учёбу, – произнесла она с досадой.

Комната, рассчитанная на троих, по виду напоминала купейный вагон: у каждого – свой мебельный гарнитур: откидная деревянная кровать с тумбочкой и книжной полкой наверху.

– Компактно, стильно, уютно … – подойдёт, – решили новые обитатели.

Распаковав вещи, они осмотрели места общего пользования: холл, где стоял большой по тем временам телевизор, туалеты без дверей (что в дальнейшем сильно осложнило жизнь студенток), просторная кухня. Здесь они задержались дольше всего: у газовой плиты «колдовала» темнокожая женщина, за плечами у которой, «в рюкзаке» сидел такого же цвета малыш с кудрявыми волосами и чему-то радовался. Такую картину девушки наблюдали на протяжении всех лет учёбы, постоянно слышали иностранную речь или короткие диалоги на ломаном русском и ощущали запахи арабской туалетной воды, исходивших из «мужской половины» общежития.

О политическом климате судили по поведению зарубежных студентов. На этажах то тут, то там происходили вспышки национализма, причина которых оставалась тайной за семью печатями. Девушкам не хотелось загружать голову вопросами внешней политики, но профессия заставила: ежегодно они сдавали «политзачёт» на знание всех заметных мировых событий. Многие по тем временам оставались без стипендии, поскольку эта дисциплина считалась, как и многие другие, основной. Чаще всего «страдала» женская половина, для которой обустроить быт и создать образ современной девушки было важнее.

Денег катастрофически не хватало всегда!

– Там некогда гулял и я, но вреден север для меня, – пушкинские строки Ирина перефразировала, когда они шли по Невскому проспекту по направлению к ресторану «Север». Днём он работал как кафе для сладкоежек.

– Ира, у нас осталось три рубля пятьдесят копеек, какие пирожные?! – восклицала Люда.

– На оставшиеся деньги купим кочан капусты, – быстро решала проблему подруга.