Рассказы из Парижа

Но оказалось, что он и есть настоящий «сверхчеловек», единственный в истории мировой литературы, получивший дважды Гонкуровскую премию. А кто бы мог устоять перед соблазном раскрыть тайну знаменитого Ажара, сказать «Ажар – это я». Но он отказал себе в этом удовольствии до конца, до самой смерти…

А смерти он не боялся. Для Гари старость была хуже смерти. Ведь когда тело стареет, а душа остается юной и трепетной, получается диссонанс – трагедия. Каждый переживает эту трагедию по-разному. А Гари вообще не хотел её пережить, он говорил друзьям, что заключил договор с господином, который живет на небесах. Договор, согласно которому он никогда не постареет… Герои умирают молодыми. Каждый человек вправе выбирать час своей смерти, и жизнь не всегда единственный выход. Ведь жизнь, как наркотик, – не надо втягиваться, шутил Гари. Его юмор – это защита от жестокой реальности, а ирония – его оружие в постоянном конфликте ideal et realitе.

Писатель серьёзно был опечален тем, что мир далёк от идеала, поэтому хотел изменить его с помощью литературы, направить нас на путь истинных ценностей.

Сердечное и духовное расточительство Гари не знало границ, мир был слишком тесен, чтобы вместить всю его любовь. Конечно же, Роман Гари шёл впереди своего времени и не принял безнадёжности эпохи. Только сейчас мы начинаем его понимать, ценить и…

У Кати почти вырвалось это дивное слово «любить», но она его не произнесла, подумав, что здесь собрались совершенно разные люди с разнокалиберными сердцами, а может быть и с запыленными душами. Поймут ли? Но её волнение передалось слушателям, все уже понимали, что Катино выступление – не механическое пианино с повторением известных фраз, а порыв душевной щедрости с глубоким сочувствием и переживанием.

Катя, почувствовав эмоциональную поддержку присутствующих, решительно заговорила о любви, о любви мужчины и женщины, о книге Гари «Свет женщины», вышедшей в 1977 году. Её сюжет был навеян встречей Романа Гари и Роми Шнайдер. В это время они были почти соседями, Гари продолжал жить по тому же адресу: 108, rue du Bac. По роману был снят фильм с Ив Монтаном и, конечно, Роми Шнайдер. «Свет женщины» – это гимн любви, ведь любовь – это смысл жизни, а одиночество – это ошибка сердца. Человек просто не создан, чтобы жить в одиночестве, ведь мужчина и женщина – как два крыла у птицы, и для взлёта на вершину любви надо, чтобы два крыла двигались гармонично. Так жизнь мужчины и женщины – это абсолютная гармония. Но любви присущ и глубокий внутренний трагизм. Перед своим самым печальным вечером жизни Джин Сиберг ещё раз посмотрела фильм «Свет женщины». Она плакала, плакала горько и безутешно в кинотеатре на Елисейских полях, может быть, вспоминая то счастливое время, когда её стриженая головка «под мальчика» мирно покоилась на мужественной груди Романа Гари. Он так был глубоко и трогательно привязан к Джин – своему идеалу любви в трагической форме… Наверное, в тот же вечер после фильма Сиберг ушла из жизни, приняв смертельную дозу снотворного. А в 1982 году Роми Шнайдер в глубоком отчаянии после гибели четырнадцатилетнего сына Давида повторила трагический сценарий ухода из жизни Сиберг…

Катя почувствовала вкус дикой грусти. Язак не поворачивался сообщить ещё и o самоубийстве Ромена Гари. Совсем ни к месту, видимо, просто от волнения она произнесла:

– Чтобы быть счастливым вдвоем, недостаточно быть несчастным поодиночке.

Но эту фразу Гари, которая стала крылатой, почти все уже знали. Разумнее всего было бы открыть и зачитать приготовленный доклад, где стройные и такие красивые фразы заканчивали выступление:

– Любимые писатели вне смерти!

У Романа Гари нет памятника из бронзы и гранита. У него нет могилы, и это хорошо, ведь он бессмертен! Не ищите его в Пантеоне – его там нет, он остался для нас в Пантеоне литературы! Жизнь продолжает жить в его произведениях! Ведь его смерть – это не уход, это возвращение к читателям! Роман Гари был последним Героем нашего времени…

Но Катя не произнесла этих красивых фраз… ей почему-то вспомнилась песенка Александра Вертинского, которую так любила мама Ромушки и именно она прозвучала в день его похорон во вторник 9 декабря 1980 года на церемонии в Инвалидах.

Где вы теперь? Кто вам целует пальцы?

Ведь Роман всегда по-старомодному целовал ручки дамам, может быть, выполняя пожелание матери сохранить славянскую традицию, а может быть и потому, что просто не мог жить без женского общества и всегда был уверен, что человечество может спасти только женщина. Без женщин нет жизни! Он нравился им, женщины его обожали! А он каждый раз при новой встрече думал, что, может быть, вот эта – та, которая нужна ему. Он ждал чуда – но чудом были его произведения, потому что все встречи, чувства, страдания, эмоции – всё служило материалом для постройки его романов.

Последним увлечением Романа была грациозная балерина Лейла Шеллаби.

С 1978 года они жили вместе, но это не спасло писателя от одиночества.

2 декабря 1980 года Ромен Гари сложил с себя полномочия Рыцаря Человечества. Он застрелился в своей квартире на rue du Bac…

Катя больше не могла произнести ни слова, Это не был комок в горле, как она часто читала в книгах, просто не было никакого горла и никаких слов. Только сердце болело так, что казалось, вся боль Парижа вливается в её грудь. Катя резко повернулась спиной к слушателям, взбежала на сцену и стала собирать свои бумаги. И только тогда напряжённую тишину спугнули громкие аплодисменты. Все хлопали стоя. Кивнув головой в знак признательности, Катя поспешно покинула зал, где с большого экрана внимательно следил за происходящим Ромен Гари.

Открыв кран с холодной водой в туалетной комнате, она пыталась «потушить жар лица», но внутренний жар – чем унять?

– Только бы поскорее ускользнуть отсюда, – подумала Катюша, – так не хочется присутствовать на коктейле, отвечать на вопросы или слушать глупые шутки. Продвигаясь к выходу медленно, но верно, обходя гостей с бокалами в руках и что-то радостно жующих, она вяло отметила про себя, что Франция – страна гастрономического национализма и оптимизма, как вдруг высокий заметный мужчина, «одетый в белое, как правда, полотно», остановил её вопросом:

– Вы ничего не сказали о посмертной записке Гари, почему?

Катя вздрогнула, взглянула ему в лицо, но не увидела глаз, спрятанных за темными стеклами очков. Но ей почему-то представилось, что они холодны и насмешливы.

– Если Вы ищите загадку смерти писателя, то эта записка не откроет тайну. Я знаю её, увы, наизусть и могу прислать Вам SMS. Она вытащила из сумки старенький, но верный мобильник и стала записывать его номер телефона. Катенька владела французским в совершенстве и говорила почти без русского акцента, но сегодня она допустила роковую ошибку, записав вместо 97–87.

Как часто бывает, что самые нелепые случайности меняют нашу жизнь… Даже не спросив его имени, она с облегчением выскочила на av. Gobelins. Словно узнавая Катю, верхушки деревьев радостно качались, устилая желтыми листьями тротуар. Разметавшиеся пышные волосы Катюша наскоро вплела в косу и вспомнила маму, говорившую ей с нежностью: «Осень моя золотокосая…»

Уставшие ноги сами несли её к спасательным стульям террасы ресторана «Антракт», но Катя решительно вошла в темноту помещения, где было пустынно и тихо. Заказав дежурное блюдо – plat du jour, как говорят французы, она удивилась, что раньше не замечала явной связи этих фраз, где французское «du jour» превратилось в русское «дежурное». Ей начал открываться истинный смысл самых простых слов.

Обязательная натура Кати требовала исполнить обещание – отправить незнакомцу последние слова её любимого писателя:

«Никакой связи с Джин Сиберг. Любителям разбитых сердец просьба не беспокоиться… Так в чем же причина? Возможно, ответ на этот вопрос следует искать в названии моей автобиографической повести "Ночь будет спокойной" и в заключительных словах моего романа "Лучше не скажешь". Я наконец достиг предела самовыражения. Ромен Гари».

В конце записки ей совсем не хотелось писать обязательные фразы французского этикета. Она просто подписалась – Катя.

* * *

В Лурде (Lourdes) – известном месте паломничества, куда с надеждой на выздоровление приезжают больные со всех концов света, на улице la Grotte находится женский монастырь Clarisses, получивший своё название от святой Клер, жившей ещё в XII веке и канонизированной в святые после смерти. С самого детства Клер тяготилась богатством и роскошью своей семьи и, когда ей исполнилось восемнадцать лет, убежала из замка, чтобы жить в бедности и молитве. Став вскоре настоятельницей женского монастыря, Клер творит чудеса исцеления больных. Поэтому не случайно, что именно в Лурде, где не иссякает чудодейственный целительный источник, в XIX веке был воздвигнут этот монастырь кларисс. Но даже в эту тихую обитель бесцеремонно ворвался интернет и модернизация, реставрация и перестройка гостевой части монастыря.

Руководил работами Andrе Ledome. Он был потомственным архитектором, но не пошел по стопам своего известного, но так рано ушедшего из жизни отца. Andrе стал редким специалистом по восстановлению монастырей. Ему нравилось проникать в тайну старых стен, возрождать их, вносить современное и оригинальное так гармонично, что казалось, по-другому и быть не должно.

Его мягкость, воспитанность, умение слушать собеседника, какой-то внутренний магнетизм и авантюризм души делали Andrе центром любой компании. Мать нежно любила единственного сына и переживала за его неустроенную «монастырскую» жизнь. Она звонила сыну кажде утро, чтобы пожелать счастливого дня, и надеялась, что может быть сегодня он встретит ту, которая изменит его холостяцкую жизнь. А в праздники и выходные ждала его приезда в отчий дом, и её верная помощница по хозяйству Кристина мчалась на автомобиле на вокзал встречать Andrе, нагруженного, как всегда, всякими подарками. Если позволяла погода, а в Ницце с её микроклиматом она позволяла довольно часто, стол накрывался на террасе, которую можно было назвать маленьким садиком, где помимо цветов росли вечнозелёные гималайские ели с длинной стекающей хвоей. Мать старалась накормить сына на целую неделю, считая, что монастырская еда это не еда, умоляя Andrе обедать в ресторане. Но у молодого архитектора были свои принципы. Внутреннее чутьё ему подсказывало, что только окунувшись насколько это было возможно в монастырскую жизнь, он сможет оптимально решить и осуществить свои смелые проекты. Вот и сейчас, сидя напротив настоятельницы монастыря, внимательно рассматривающей дополнение к проекту, он видел её довольную улыбку.

– Интересно, сколько ей лет, – подумал Andrе. Лицо в морщинах, а глаза и голос так чисты и молоды. А какое надо иметь терпение и любовь, чтобы руководить этим разновозрастным и многонациональным женским коллективом в «униформе».

Словно прочитав его мысли, настоятельница ответила ему:

– Любить – это значит видеть человека, каким его задумал Бог…

– И не осуществили родители, – закончил фразу Andrе.

– Остроумно. Это вы придумали?

– Нет. Марина Цветаева. Наш учитель русского языка в лицее был так одержим Цветаевой, что я еще кое-что помню, хотя по-русски не говорил много лет. Не с кем…

– Как не с кем? – всплеснула руками матушка, – а звезды? Вы обратили внимание, как одиноки наши звезды? Сегодня же вечером выходите во двор и беседуйте с ними и не волнуйтесь, никто посторонний Вас не услышит. Они рассмеялись одновременно, чисто и бесхитростно.

Удивительно, как эта пожилая женщина вливала в него какую-то неизъяснимую ободрительную отраду. Настоятельница жестом пригласила Andrе следовать за ней и, пройдя незнакомым коридором, они внезапно оказались на монастырском кладбище. Завибрировал мобильник в кармане, но Andrе не обратил внимания, он с интересом читал полустёртые надписи на могильных плитах и был удивлён юным возрастом почивших здесь монахинь.

– Не удивляйтесь, – пояснила настоятельница, – в то время все клариссы, давшие обет бедности, ходили босыми зимой и летом, замаливая чужие грехи. Сейчас сентябрь, тепло, а представьте в декабре! Особенно гибельна эта сырость, которую нам несет эта река Gave.

– Название не французское, – заметил архитектор.

– Это кельтское слово, означающее «поток воды». Так вот, этот водный поток набирает свою силу высоко в Пиренеях, а здесь падает с высоты и, разбиваясь о камни, насыщает воздух водяной пылью. Зимой этот воздух можно выкручивать.

Andrе взглянул на свою одежду, которая покрывалась лёгкими слезами Gave. Казалось, что река оплакивает умерших. Какой парадокс. На кладбище, где обычно мёртвая тишина, здесь рокочет, льётся, шумит вода, такая живая вода жизни.

Вечером, удивлённо прочитав послание Кати несколько раз, Andrе понял, что это не шутка друзей, а просто ошибка, недоразумение. Надо было бы позвонить и сказать об этом незнакомке, но… Было несколько НО: во-первых, Ромен Гари был не только его любимым писателем, но Andrе разделял его искреннее волнение о человеке в современном мире, во-вторых, Andrе с детства проживал на бульваре Frangois Grosso, где рядом на доме № 7 висела мемориальная доска:

Здесь с 1930 по 1933

жил Ромен Гари,

писатель, дважды

лауреат Гонкуровской премии,

Товарищ Освобождения.