Оценить:
 Рейтинг: 0

Юность Розы

Год написания книги
1875
Теги
<< 1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 >>
На страницу:
7 из 12
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– Ты забросил живопись? – спросила она, взяв в руки златокудрого ангела кисти Фра Анджелико[8 - Фра Беато Анджелико – святой католической церкви, итальянский художник эпохи Раннего Возрождения.].

– Какое милое лицо, а глаза похожи на твои, правда? – заметил Чарли, который, как настоящий янки, любил отвечать вопросом на вопрос.

– Мне нужен ответ, а не комплимент! – как можно строже ответила Роза, быстро откладывая картину.

– Забросил ли я живопись? О нет! Малюю маслом, балуюсь акварелью, изредка черкаю карандашом и наведываюсь в мастерские, когда находит вдохновение.

– А музыка?

– С музыкой еще лучше. Я не часто упражняюсь, зато много пою в гостях. Прошлым летом обзавелся гитарой и гастролировал напропалую. Развлекал девушек и веселил друзей.

– Ты чему-нибудь учишься?

– У меня на столе лежат учебники по праву – добротные внушительные книженции, я в них заглядываю иногда, когда развлечения приедаются или родственники докучают. В этом году узнал, что такое алиби, ну и хватит, пожалуй.

Глаза Чарли хитро блестели, наводя на мысль, что этот юридический термин он освоил на практике.

– А что же ты делаешь?

– Радуюсь жизни, прекрасная моралистка! Сейчас вошел в моду домашний театр, и я снискал такую славу, что всерьез подумываю о подмостках.

– Неужели? – встревожилась Роза.

– Почему бы нет? Если я должен избрать профессию, почему не быть актером?

– Для актерства нужен талант, которым, боюсь, ты не обладаешь… С настоящим талантом можно сыграть любую роль, а без него – лучше держаться от сцены подальше.

– Я, между прочим, ведущий исполнитель в нашем театре! У Мака, например, нет ни проблеска таланта, а ты восхищаешься его попытками стать доктором! – воскликнул задетый за живое Чарли.

– Во всяком случае, это достойная профессия, и лучше быть посредственным врачом, чем посредственным актером. Но ты ведь шутишь, правда?

– Шучу, угадала! Я всегда завожу разговор о театре, когда мне читают нотации, – прекрасно работает! Дядюшка Мак бледнеет, тетушки в священном ужасе воздевают руки, и поднимается всеобщая паника. Тогда я великодушно обещаю не позорить семью, и милые родственники в порыве благодарности делают все, что я захочу. Таким образом, мир восстанавливается, а я живу себе дальше.

– А раньше грозил сбежать и наняться в матросы, когда мама не выполняла твои прихоти… В этом ты совершенно не изменился – не то что в других вещах! Чарли, у тебя когда-то были замыслы и большие планы на будущее, а сейчас ты решил хватать по верхам, ни во что не углубляясь.

– Я был наивен! С возрастом помудрел и не вижу смысла привязываться к одному делу и пахать год за годом. Люди одной идеи чертовски ограничены и скучны – невыносимые зануды! Нужно охватывать широкий спектр знаний – это приятней в обучении, полезней для жизни и всегда приводит к успеху! Лично я так считаю и буду следовать своим убеждениям!

С этим заявлением Чарли перестал хмуриться и, заложив руки за голову, стал тихо напевать отрывок из студенческой песни, который как нельзя лучше отражал его взгляды на жизнь:

«Смелей, друзья, наполним чаши,
Выпьем их до дна!
Пока свежи ланиты наши,
Смерть нам не страшна!»[9 - Отрывок из стихотворения ирландского поэта Томаса Мура (1779–1852).]

– Многие святые были верны одному делу и, хоть и не считались успешными при жизни, любимы и канонизированы после смерти, – возразила Роза, листая пачку фотографий в поисках изображения святого Франциска.

– Мне больше по душе другой святой! Истощенные, мертвенно-бледные старцы нагоняют тоску. А он выглядит, как джентльмен, не портит другим настроение, обличая в грехах, и не стонет по поводу собственных ошибок! – Чарли выложил красивого святого Мартина[10 - Святой Мартин – епископ Тура, один из самых почитаемых во Франции святых. Еще будучи военачальником однажды зимой он разорвал свой плащ и отдал его половину совершенно раздетому человеку.] рядом с монахом в коричневой рясе.

Посмотрев на оба изображения, Роза поняла, почему кузену ближе мужественный образ с мечом вместо распятья. Святой Мартин восседал на коне в роскошном сиреневом камзоле, в окружении гончих и оруженосцев, а святой Франциск молился за покойных и умирающих в лепрозории. Контраст был разительным, и взгляд девушки невольно задержался на рыцаре, однако она задумчиво произнесла:

– Да, твой святой, конечно, выглядит более привлекательно, однако что-то я не слышала о его благодеяниях – разве что поделился плащом с нищим, а святой Франциск полностью посвятил себя благим делам, презрев многочисленные соблазны, и годами служил Богу, не прося награды. Он стар, беден и нищ, однако его я не отдам – можешь забирать своего веселого святого Мартина, если хочешь.

– Нет, спасибо, святые не по моей части, а вот златокудрого ангела в голубом платье я бы взял, с твоего позволения. Этой Мадонне я буду молиться, как преданный католик! – ответил Чарли, рассматривая изображение девушки с глубоким взглядом и букетом лилий.

– Охотно дарю! Забирай любую из моих фотографий. Передай маме привет от меня.

Чарли с Розой еще около часа рассматривали снимки и приятно беседовали. А когда молодые люди ушли на обед, внимательный наблюдатель, вероятно, обратил бы внимание на одну незначительную деталь: старый добрый Франциск завалился за диван, а святой Мартин красовался на каминной полке.

Глава третья

Мисс Кэмпбелл

Пока путешественницы распаковывают чемоданы, давайте в общих чертах осветим события прошедших лет.

С того памятного майского дня, когда Роза выбрала дядю опекуном, прошли безмятежные и деятельные четыре года. Роза была здорова и счастлива: училась, вела хозяйство, занималась спортом и многими другими полезными и приятными вещами. Хорошея с каждым годом, она не теряла детской невинности, как иные девушки, слишком рано вышедшие в свет и играющие навязанные обществом роли.

Роза не обладала особенными талантами, была далека от совершенства, порою капризна, порою наивна, слегка избалована и склонна считать, что все живут столь же беззаботно, как она сама. Сталкиваясь с чужой болью или нуждой, ее нежное сердце переполнялось состраданием, а щедрость не знала границ. Несмотря на мелкие недостатки, девочка была благодетельной по натуре и стремилась к справедливости, чистоте и правде, как цветы тянутся к солнцу, а за зелеными листками бутона зрело прекрасное женское сердце.

Когда Розе исполнилось семнадцать, доктор Алек объявил, что путешествие по миру лучше любой школы дополнит образование. Как раз в то время тетушка Идиллия начала сдавать и вскоре тихо отошла в мир иной, чтобы воссоединиться с возлюбленным, встречи с которым ждала долгие годы. Мертвое лицо тетушки таинственным образом помолодело и словно обрело былую красу, озарившись воспоминанием об утраченной любви. В отличие от большинства стариков, тетя Идиллия дружила с молодыми людьми, и вместо седовласых старушек ее оплакивали девушки, они же подготовили милую всем старую деву к вечному сну, опустили на гроб покров и усыпали могилу белыми цветами, которыми покойной не суждено было украсить подвенечный наряд.

Когда с похоронами было покончено, бедная тетушка Изобилия, посвящавшая себя сестре, была совершенно потеряна. Доктор Алек не захотел ее оставить, и Роза охотно возвращала тете любовь и заботу, которая утешает лучше любых слов. Однако тетушка Изобилия сама привыкла жить ради других и вскоре решительно отвергла добровольную жертву, найдя силы в искренней вере, а утешение – в деятельности, и занялась тетей Майрой – та как нельзя лучше подходила на роль подопечной, поскольку не собиралась ни умирать, ни выздоравливать.

Наконец наступил момент, когда они со спокойной душой отправились в путь; в день восемнадцатилетия Роза с дядей Алеком и верной Фиби пустилась в плавание, чтобы открывать и познавать большой прекрасный мир, извлекать пользу и получать радость.

Фиби обучалась музыке в лучших школах, а пока она тренировала свой ангельский голосок, Роза с дядей с огромным удовольствием колесили по миру – два года пролетели, будто во сне, и домашние стали требовать их возвращения.

Теперь же они вернулись, и наследница вступала в права, поскольку набралась мудрости, чтобы распорядиться состоянием, и стала его законной обладательницей, отпраздновав двадцать первый день рождения. Роза вынашивала большие планы: благоразумие и опыт подсказывали, что лучший способ помочь бедному человеку – дать возможность обеспечивать себя самостоятельно, однако сердце не утратило щедрости.

Доктор Алек с трудом сдерживал пыл юной филантропки, которая рвалась немедленно жертвовать деньги больницам, строить приюты, брать под опеку детей и поддерживать весь род человеческий.

– Подожди немного, дитя, осмотрись. Мир, в котором ты жила, гораздо проще и честнее того, в который собираешься войти. Проверь себя, посмотри, не передумала ли, ты теперь взрослая и умная – сама решишь, что для тебя лучше! – сказал дядя, не в силах привыкнуть к мысли, что птенчик вот-вот выпорхнет из-под его крыла и отправится в самостоятельный полет.

– Ох, боюсь, вы во мне разочаруетесь… – проговорила как-то Роза с несвойственной робостью. – Что ж, скажу как есть, вы ведь любите честность, а я привыкла делиться любыми мыслями – даже самыми глупыми. Если мое желание покажется вам дурным, пожалуйста, признайтесь! Я выросла, но не хочу терять вашего расположения. Вы советовали подождать и проверить себя. Я прислушаюсь к совету и поживу, как другие девушки.

Увидев, как помрачнело дядино лицо, она поспешно добавила:

– Недолго!

Дядя, хоть и признавал, что желание Розы естественно, действительно был разочарован. Он тревожился, поскольку, как любой заботливый родитель или опекун, придирчиво выбирал круг общения для Розы и берег ее от вредного мирского влияния. Увы, дух Евы силен во всех ее дочерях, а запретный плод манит больше плодов доступных, и даже самые мудрые из дев не удерживаются от искушения. Также и Роза, поглядывая из безопасного укрытия на взрослую жизнь, захотела испробовать ее радости, прежде чем приступать к обязанностям, в чем чистосердечно признавалась.

– Хорошо, дорогая, попробуй, если хочешь, только не вреди здоровью и будь умерена в развлечениях, – произнес дядя, силясь сохранить веселый тон и не выказать опасений, потом добавил себе под нос: – Надеюсь, ты приобретешь больше, чем потеряешь…

– Наверное, приятно беззаботно порхать, как бабочка. За границей мы видели светскую жизнь, хоть и не участвовали в ней, а здесь, дома, девочки наперебой рассказывают о развлечениях, которые намечаются этой зимой, и, если вы не будете слишком меня презирать, я попробовала бы…

– Как долго?

– Три месяца не слишком большой срок? До Нового года! Меня так радушно встретили, надо ответить тем же, а то получается, что я замкнутая и неблагодарная! – сказала Роза, радуясь, что нашла хороший аргумент в пользу новой затеи.

<< 1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 >>
На страницу:
7 из 12