Последний отзыв
По всем вопросам обращайтесь на: info@litportal.ru
(©) 2003-2024.
✖
Сто рассказов о России и о Германии
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Сто рассказов о России и о Германии
Лукерья Сайлер
Каждое произведение писательницы призывает вас и ваших детей обратить свой взор к Богу, очистить свой ум от грязных мыслей. «Не будет понимания Божественной Мысли, если нет стремления украсить свою жизнь мыслями добра – не будет радости во зле. Любите жизнь, любите людей, окружающих вас, и вы создадите тот мир, который станет счастливым для ваших детей. Но, он-то, этот мир, станет тогда счастливым, когда вы научитесь, каждый в отдельности, по-настоящему, любить своих детей» – пишет Лукерья Сайлер
Сто рассказов о России и о Германии
Лукерья Сайлер
© Лукерья Сайлер, 2020
ISBN 978-5-4498-3064-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Лукерья Сайлер-Мария Трубина
Сто рассказов о России и о Германии
«Серафима Винтер – русская немка – рассказы и стихи из её дневника»
Сборник сочинений в 7 томах
1 том «Хорошо-то как в Германии!»
2 том «Профессор Пфайфер»
3 том «Как приехать в Германию жить и работать»
(Избранные из серии книг «Хорошо ли нам будет там, где нас нет?» и
«Мы из Стамсрида» «WIR SIND AUS STAMSRIED»)
Издаётся на русском языке
Первый том
Хорошо-то как в Германии!
Хорошо-то как в Германии!
До приезда в Германию жизнь моя била ключом. Недостатка в проблемах не было никогда. Стоило уничтожить одну – тут же возникала следующая. Жизнь вокруг меня, или я в ней, или мы с ней вместе, крутились, вертелись, выкручивались. Всё не только двигалось, но и цепляло за нервы.
Училась я много: техникум, заочный институт, предпринимательские, менеджерские и прочие курсы. Работала на руководящих должностях, занималась общественной, и даже политической деятельностью.
Я два раза в неделю ходила в спортзал, заниматься в группе «Здоровья»; один раз в месяц – в парикмахерскую; раз в неделю – в сауну. По выходным дням, регулярно, с семьёй выезжала на дачу, отдохнуть от городской суеты и физически поупражняться на грядках.
У меня есть муж и два сына. Я, они – это моя семья.
И я обязана была проследить, чтобы холодильник был полным, морозильник забит мясом и колбасой; подвал в гараже на зиму «затарен»; бельё выстирано, выглажено и красиво в шкафах сложено; в доме чисто; брюки у всех троих поглажены, рубашки каждое утро надеты свежие с чистыми воротничками, чтобы кровати все за собой утром убрали; уроки выучили; на тренировки не опоздали; вечером телевизор допоздна не смотрели, спать легли вовремя, утром не проспали.
А также я должна была воспитывать детей, мужа: знать, чем они занимаются не только каждый час, но и каждую минуту, не взглянуть на них, особенно на мужа, с каким-нибудь «подтекстом». Надо было каждый день поинтересоваться, какие успехи у него на работе, у детей в школе. Сохранять хорошие отношения с соседями: здороваться, спрашивать «как дела?». Не забыть поздравить вовремя с праздниками родственников и друзей, позвонить в установленное время родителям и родне, уехавшим в Германию.
И вот, я в Германии. Нет меня больше там, в той жизни – я здесь. Чувствую себя яйцом, которое варилось в бурлящем шумном кипятке, и вдруг его вынули оттуда и положили в прохладную стоячую воду. Лежу я в этой воде. Наступила тишина. Такая тишина, от которой слух режет, и перепонки в ушах так напряжены: ждут по привычке столько же услышать, сколько слышали раньше, мозги ждут работы – столько, сколько ее было. Нравится? Не то слово. Я наслаждаюсь этой тишиной.
Спокойствие
Полеживаю я так, яичком, в тихой, прохладной воде. Глазами по сторонам вожу, рот приоткрыла и ничего не делаю.
Не работаю, шпрахи (курсы немецкого языка) посещаю, а немецкий знаю, не «хох», (основной язык) правда, а диалект, с детства на нем говорила, мозги здесь напрягать не приходится.
В парикмахерскую не хожу – дорого. В бассейн ездим каждую неделю, все вместе. Там есть: сауна, массаж, тренажёры, солярий. Всем пользуемся, всё для здоровья «принимаем».
Переживать, беспокоиться, чтобы холодильник был набит и подвал в гараже «затарен» – не надо. Заготавливать на зиму капусту, огурцы, ягоды, картошку, грибы – нет необходимости. В магазинах столько продуктов, что не перепробовать, и купить есть возможность. Пешком в магазин бежать, сумки, набитые продуктами и товарами, тащить то же не надо – машину купили. Ездим в Кам (соседний город) в Кауфланд (название магазина) каждую неделю «закупаться»
Живем в общежитии, маленькая комната с двух ярусными кроватями, общая кухня на три семьи. Установили дежурство: убираемся в комнате и моим посуду по очереди – тоже особо не напрягаюсь. Белья мало, белых рубашек не надо. Дети в школу здесь могут в джинсах, шортах ходить, без белых рубашек, в трикотажных майках спортивных, никто не запрещает – ходи хоть в чём, только не голый. Для меня стирки и гладки, остается немного. Стираю в машине-автомате, сушу в сушилке. На всю работу с бельём, вместе с утюжкой, трачу максимум один час в неделю. В школе детям уроки не задают: немецкие учителя русского не знают, наши дети немецкого. Экспериментальное обучение. Говорят о каком-то эффекте, о каком – я пока что не поняла. Второй месяц не задают уроков в школе, и никакой работы мозгами. Мне хорошо, уроки проверять не надо.
После уроков и шпрахкурсов появляемся мы в общежитии почти в одно и то же время, и до конца дня все на глазах друг у друга. Ездим к родственникам, в магазины, или в общежитии находимся. Я лежу на первом ярусе: с рекламами, проспектами, каталогами, муж на втором ярусе: с газетами на русском языке или с объявлениями о сдающемся жилье. Дети: два одиннадцатилетних сына-близнеца, Эдуард и Генрих, тоже лежат на своих двух ярусах, сказки читают или спят. На шпрахкурсах муж со мной на одной парте сидит. Все при мне, все на глазах.
Мысль, сидящая в моем подсознании со дня образования нашей семьи: «Кто где сейчас и чем занят?», постепенно притупляется, исчезает из-за редкости применения.
Телевизор смотрим – только картинки. На слух ничего не понимаем: ни одной передачи на русском или диалекте не ведут, а «хох» мы не понимаем. Посмотрели картинки, умом ничего не взяли, в душу ничего не запало – хорошо-то как! В Мире, кажется, всё спокойно, ни войн, ни инфляций, даже российские события откатились далеко. Мир прекрасен, жизнь спокойная, люди все хорошие. Люди действительно хорошие вокруг нас живут: здороваются, улыбаются. Если что начнёшь лепетать по-немецки – понимают, если не понимают, то делают вид, что понимаю, то же хорошо, то же приятно. Понятно, что всегда хорошо, когда тебя понимают, но особенно хорошо и приятно, когда тебя понимают здесь и пытаются даже помочь. На душе становится от этого тепло, и почему-то всегда щемит сердце.
Лень
Шпрахкурсы закончили (изучение немецкого языка).
Сняли хорошую квартиру: трехкомнатную на первом этаже, с большой летней террасой и садом. Работу муж нашел. На строительной площадке монтажником работает. В Германии это называется, «бауштеле». Инженер-прораб – монтажник! Что делать? – И этому рады. Нам хорошо – с шеи Социаламта (социальное пособие по безработнице) слезли, появился свой доход. Германии хорошо – инженера-монтажника на бауштеле получила. Дети в школу ходят. Все довольны.
Мне обещали от арбайтзамта (биржи труда) компьютерные курсы, набирают группу. Сказали: наберут, сообщат.
Сегодня солнечный день. В Германии часто идут дожди. Зимой – особенно; солнечные дни бывают редко, но всегда тепло. Всё растет, что-нибудь да цветёт круглый год. Сегодня лето, да ещё и солнце с раннего утра припекает. Проводила я мужиков: мужа на работу, Эдуарда с Генрихом в школу, вышла на террасу, легла на раскладушку. Лежу. А почему бы не полежать? Солнышко только поднимается и несильно так, ласково греет мне бок.
Дома порядок. Чтобы обед приготовить мужикам, всего полчаса надо. Вот и лежу я, ничего не делая. Самое же интересное, что я стала сама за собой замечать: чем дольше я ничего не делаю, тем меньше мне хочется что-то делать.
Что это со мной? – подумала я в это прекрасное тёплое солнечное утро? Лень! Вот она: тёпленькая такая, как солнечный зайчик, закрадывается потихоньку ко мне повсюду и, надо же, даже в душу! Лежу я так и сама за собой потихоньку наблюдаю, как бы подглядываю со стороны. Вот если сейчас попытаться вспомнить то, что я раньше изучала – не хочу, в мозгах «зашкаливает». А вот, если бы мне сейчас предложили мою старую работу – нет уж, лучше с голоду помереть или на «социале» (социальное пособие по безработице) сидеть. Может быть, снова рисовать начать? – где взять «люст» (настроение, желание, значит), а как с коллекцией мудрых и умных людей? Ну, это вообще смешно. В нашей деревне? Тоже, где взять? Ну, а если бы?.. И это я не хочу. А вот, например… – и примеров не надо. Да, Серафима, плохи дела твои. Если и дальше они так пойдут, то ты ещё в весе прибавишь, – сказала я сама себе, и не заметила, как мы все вместе задремали.
Реальность
Директор предложил оставить наших детей на второй год. Мы с мужем сильно удивились, и даже растерялись. Что делать? Где эффект от того, что их определили с местными в один класс? Самым удивительным и отрезвляющим для меня оказался разговор с классным руководителем. Он сказал так: «Ваши дети проучились целый год в школе и ничего до сей поры не усваивают, что ни спросишь – молчат. Их вообще надо было на класс ниже посадить, и я удивляюсь, как они в России учились отлично?» Я долго смотрела на него, не могла понять – он шутит или серьёзно говорит? Или у него что-то не очень с головой на педагогической почве, или я не туда попала? Стою я так, смотрю на него, глазами «хлопаю». Он меня спрашивает: «Понимаете меня? – и, не дождавшись ответа, – плохо, что вы ничего не понимаете». Странно, но я не заметила в его голосе сожаления. И сказала:
– Но почему же, я вас понимаю. Я не понимаю только одного, почему Вы не знаете русского языка, обучая в вашем классе восьмерых детей, которые знают только русский?
– Я не обязан знать русский язык, – сказал он довольно спокойно, удивлённо округлив глаза.
– Наверное. Но Вы заинтересуйтесь профессионально, учитывая специфику своей работы, и поезжайте в Россию. Там выберите любую школу, сядьте за парту, можно в классе такого же возраста, как мои дети, прослушайте один год программу на русском языке, и всё – никаких проблем, всё будете понимать, усваивать на русском языке.
Я бы могла много ему сказать, но увидела, как он опустил глаза. Мне почему-то стало обидно и очень жалко своих детей. Не договорив до конца, что хотела ему сказать, я резко повернулась, и вышла. Пока шла до дома, обливалась слезами, плакала навзрыд.
Как всегда на помощь пришли родственники, прожившие дольше нас в Германии, приобретшие опыт, к сожалению, в основном на собственных ошибках, но и на чужих тоже.
Лукерья Сайлер
Каждое произведение писательницы призывает вас и ваших детей обратить свой взор к Богу, очистить свой ум от грязных мыслей. «Не будет понимания Божественной Мысли, если нет стремления украсить свою жизнь мыслями добра – не будет радости во зле. Любите жизнь, любите людей, окружающих вас, и вы создадите тот мир, который станет счастливым для ваших детей. Но, он-то, этот мир, станет тогда счастливым, когда вы научитесь, каждый в отдельности, по-настоящему, любить своих детей» – пишет Лукерья Сайлер
Сто рассказов о России и о Германии
Лукерья Сайлер
© Лукерья Сайлер, 2020
ISBN 978-5-4498-3064-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Лукерья Сайлер-Мария Трубина
Сто рассказов о России и о Германии
«Серафима Винтер – русская немка – рассказы и стихи из её дневника»
Сборник сочинений в 7 томах
1 том «Хорошо-то как в Германии!»
2 том «Профессор Пфайфер»
3 том «Как приехать в Германию жить и работать»
(Избранные из серии книг «Хорошо ли нам будет там, где нас нет?» и
«Мы из Стамсрида» «WIR SIND AUS STAMSRIED»)
Издаётся на русском языке
Первый том
Хорошо-то как в Германии!
Хорошо-то как в Германии!
До приезда в Германию жизнь моя била ключом. Недостатка в проблемах не было никогда. Стоило уничтожить одну – тут же возникала следующая. Жизнь вокруг меня, или я в ней, или мы с ней вместе, крутились, вертелись, выкручивались. Всё не только двигалось, но и цепляло за нервы.
Училась я много: техникум, заочный институт, предпринимательские, менеджерские и прочие курсы. Работала на руководящих должностях, занималась общественной, и даже политической деятельностью.
Я два раза в неделю ходила в спортзал, заниматься в группе «Здоровья»; один раз в месяц – в парикмахерскую; раз в неделю – в сауну. По выходным дням, регулярно, с семьёй выезжала на дачу, отдохнуть от городской суеты и физически поупражняться на грядках.
У меня есть муж и два сына. Я, они – это моя семья.
И я обязана была проследить, чтобы холодильник был полным, морозильник забит мясом и колбасой; подвал в гараже на зиму «затарен»; бельё выстирано, выглажено и красиво в шкафах сложено; в доме чисто; брюки у всех троих поглажены, рубашки каждое утро надеты свежие с чистыми воротничками, чтобы кровати все за собой утром убрали; уроки выучили; на тренировки не опоздали; вечером телевизор допоздна не смотрели, спать легли вовремя, утром не проспали.
А также я должна была воспитывать детей, мужа: знать, чем они занимаются не только каждый час, но и каждую минуту, не взглянуть на них, особенно на мужа, с каким-нибудь «подтекстом». Надо было каждый день поинтересоваться, какие успехи у него на работе, у детей в школе. Сохранять хорошие отношения с соседями: здороваться, спрашивать «как дела?». Не забыть поздравить вовремя с праздниками родственников и друзей, позвонить в установленное время родителям и родне, уехавшим в Германию.
И вот, я в Германии. Нет меня больше там, в той жизни – я здесь. Чувствую себя яйцом, которое варилось в бурлящем шумном кипятке, и вдруг его вынули оттуда и положили в прохладную стоячую воду. Лежу я в этой воде. Наступила тишина. Такая тишина, от которой слух режет, и перепонки в ушах так напряжены: ждут по привычке столько же услышать, сколько слышали раньше, мозги ждут работы – столько, сколько ее было. Нравится? Не то слово. Я наслаждаюсь этой тишиной.
Спокойствие
Полеживаю я так, яичком, в тихой, прохладной воде. Глазами по сторонам вожу, рот приоткрыла и ничего не делаю.
Не работаю, шпрахи (курсы немецкого языка) посещаю, а немецкий знаю, не «хох», (основной язык) правда, а диалект, с детства на нем говорила, мозги здесь напрягать не приходится.
В парикмахерскую не хожу – дорого. В бассейн ездим каждую неделю, все вместе. Там есть: сауна, массаж, тренажёры, солярий. Всем пользуемся, всё для здоровья «принимаем».
Переживать, беспокоиться, чтобы холодильник был набит и подвал в гараже «затарен» – не надо. Заготавливать на зиму капусту, огурцы, ягоды, картошку, грибы – нет необходимости. В магазинах столько продуктов, что не перепробовать, и купить есть возможность. Пешком в магазин бежать, сумки, набитые продуктами и товарами, тащить то же не надо – машину купили. Ездим в Кам (соседний город) в Кауфланд (название магазина) каждую неделю «закупаться»
Живем в общежитии, маленькая комната с двух ярусными кроватями, общая кухня на три семьи. Установили дежурство: убираемся в комнате и моим посуду по очереди – тоже особо не напрягаюсь. Белья мало, белых рубашек не надо. Дети в школу здесь могут в джинсах, шортах ходить, без белых рубашек, в трикотажных майках спортивных, никто не запрещает – ходи хоть в чём, только не голый. Для меня стирки и гладки, остается немного. Стираю в машине-автомате, сушу в сушилке. На всю работу с бельём, вместе с утюжкой, трачу максимум один час в неделю. В школе детям уроки не задают: немецкие учителя русского не знают, наши дети немецкого. Экспериментальное обучение. Говорят о каком-то эффекте, о каком – я пока что не поняла. Второй месяц не задают уроков в школе, и никакой работы мозгами. Мне хорошо, уроки проверять не надо.
После уроков и шпрахкурсов появляемся мы в общежитии почти в одно и то же время, и до конца дня все на глазах друг у друга. Ездим к родственникам, в магазины, или в общежитии находимся. Я лежу на первом ярусе: с рекламами, проспектами, каталогами, муж на втором ярусе: с газетами на русском языке или с объявлениями о сдающемся жилье. Дети: два одиннадцатилетних сына-близнеца, Эдуард и Генрих, тоже лежат на своих двух ярусах, сказки читают или спят. На шпрахкурсах муж со мной на одной парте сидит. Все при мне, все на глазах.
Мысль, сидящая в моем подсознании со дня образования нашей семьи: «Кто где сейчас и чем занят?», постепенно притупляется, исчезает из-за редкости применения.
Телевизор смотрим – только картинки. На слух ничего не понимаем: ни одной передачи на русском или диалекте не ведут, а «хох» мы не понимаем. Посмотрели картинки, умом ничего не взяли, в душу ничего не запало – хорошо-то как! В Мире, кажется, всё спокойно, ни войн, ни инфляций, даже российские события откатились далеко. Мир прекрасен, жизнь спокойная, люди все хорошие. Люди действительно хорошие вокруг нас живут: здороваются, улыбаются. Если что начнёшь лепетать по-немецки – понимают, если не понимают, то делают вид, что понимаю, то же хорошо, то же приятно. Понятно, что всегда хорошо, когда тебя понимают, но особенно хорошо и приятно, когда тебя понимают здесь и пытаются даже помочь. На душе становится от этого тепло, и почему-то всегда щемит сердце.
Лень
Шпрахкурсы закончили (изучение немецкого языка).
Сняли хорошую квартиру: трехкомнатную на первом этаже, с большой летней террасой и садом. Работу муж нашел. На строительной площадке монтажником работает. В Германии это называется, «бауштеле». Инженер-прораб – монтажник! Что делать? – И этому рады. Нам хорошо – с шеи Социаламта (социальное пособие по безработнице) слезли, появился свой доход. Германии хорошо – инженера-монтажника на бауштеле получила. Дети в школу ходят. Все довольны.
Мне обещали от арбайтзамта (биржи труда) компьютерные курсы, набирают группу. Сказали: наберут, сообщат.
Сегодня солнечный день. В Германии часто идут дожди. Зимой – особенно; солнечные дни бывают редко, но всегда тепло. Всё растет, что-нибудь да цветёт круглый год. Сегодня лето, да ещё и солнце с раннего утра припекает. Проводила я мужиков: мужа на работу, Эдуарда с Генрихом в школу, вышла на террасу, легла на раскладушку. Лежу. А почему бы не полежать? Солнышко только поднимается и несильно так, ласково греет мне бок.
Дома порядок. Чтобы обед приготовить мужикам, всего полчаса надо. Вот и лежу я, ничего не делая. Самое же интересное, что я стала сама за собой замечать: чем дольше я ничего не делаю, тем меньше мне хочется что-то делать.
Что это со мной? – подумала я в это прекрасное тёплое солнечное утро? Лень! Вот она: тёпленькая такая, как солнечный зайчик, закрадывается потихоньку ко мне повсюду и, надо же, даже в душу! Лежу я так и сама за собой потихоньку наблюдаю, как бы подглядываю со стороны. Вот если сейчас попытаться вспомнить то, что я раньше изучала – не хочу, в мозгах «зашкаливает». А вот, если бы мне сейчас предложили мою старую работу – нет уж, лучше с голоду помереть или на «социале» (социальное пособие по безработице) сидеть. Может быть, снова рисовать начать? – где взять «люст» (настроение, желание, значит), а как с коллекцией мудрых и умных людей? Ну, это вообще смешно. В нашей деревне? Тоже, где взять? Ну, а если бы?.. И это я не хочу. А вот, например… – и примеров не надо. Да, Серафима, плохи дела твои. Если и дальше они так пойдут, то ты ещё в весе прибавишь, – сказала я сама себе, и не заметила, как мы все вместе задремали.
Реальность
Директор предложил оставить наших детей на второй год. Мы с мужем сильно удивились, и даже растерялись. Что делать? Где эффект от того, что их определили с местными в один класс? Самым удивительным и отрезвляющим для меня оказался разговор с классным руководителем. Он сказал так: «Ваши дети проучились целый год в школе и ничего до сей поры не усваивают, что ни спросишь – молчат. Их вообще надо было на класс ниже посадить, и я удивляюсь, как они в России учились отлично?» Я долго смотрела на него, не могла понять – он шутит или серьёзно говорит? Или у него что-то не очень с головой на педагогической почве, или я не туда попала? Стою я так, смотрю на него, глазами «хлопаю». Он меня спрашивает: «Понимаете меня? – и, не дождавшись ответа, – плохо, что вы ничего не понимаете». Странно, но я не заметила в его голосе сожаления. И сказала:
– Но почему же, я вас понимаю. Я не понимаю только одного, почему Вы не знаете русского языка, обучая в вашем классе восьмерых детей, которые знают только русский?
– Я не обязан знать русский язык, – сказал он довольно спокойно, удивлённо округлив глаза.
– Наверное. Но Вы заинтересуйтесь профессионально, учитывая специфику своей работы, и поезжайте в Россию. Там выберите любую школу, сядьте за парту, можно в классе такого же возраста, как мои дети, прослушайте один год программу на русском языке, и всё – никаких проблем, всё будете понимать, усваивать на русском языке.
Я бы могла много ему сказать, но увидела, как он опустил глаза. Мне почему-то стало обидно и очень жалко своих детей. Не договорив до конца, что хотела ему сказать, я резко повернулась, и вышла. Пока шла до дома, обливалась слезами, плакала навзрыд.
Как всегда на помощь пришли родственники, прожившие дольше нас в Германии, приобретшие опыт, к сожалению, в основном на собственных ошибках, но и на чужих тоже.
Другие электронные книги автора Лукерья Сайлер
