Три обезьяны

– У бабушки попрошу, – лифт приехал, и из него выкатили улыбающегося подростка с капельницей и свежим шрамом от края губы до глаза. Проезжая мимо беременной девушки, он подмигнул, на что та смущенно отвела взгляд и быстро зашла в кабину.

– Сама с ней будешь говорить, – добавил Яр, идя за ней.

– Только я с ней и говорю, – Марьяна нажала кнопку первого этажа. Ее муж вздохнул, подняв взгляд на ржавчину у верхнего стыка потолка со стеной. – Не дыши так глубоко. Здесь места мало, мне дышать нечем, – внезапно огрызнулась она. Яр вдохнул и, показывая пальцем на полные щеки воздуха не выдыхал, пока двери лифта не открылись. Марьяна презрительно хмыкнула и пошла к выходу из больницы.

– Да что случилось-то? Если к тебе врач приставал, то я тут при чем?

– Со своей шалавой поговори об этом, – распахнув дверь, она указала на окошко, за которым сидела девушка.

– Мы с ней незнакомы, – холодно доказывал он.

– Бабушке об этом скажешь, когда я ей все расскажу про тебя, кобеля, – она собралась уходить, но Яр взял ее за локоть.

– Обойдемся без смертей, пожалуйста. Что мне сделать, чтобы ты успокоилась? – Марьяна приподняла нос, став пугающе похожей на Любовь, и указала в сторону окошка регистрации. – Пошли ее в жопу, – рот ее мужа не закрывался от шока.

– Я бы отвесил поклон и пошел исполнять приказ, но мы не в психлечебнице и не на сцене. Давай что-нибудь более рациональное, – Марьяна приподняла живот и собралась снова пройти через дверь, но Ярослав ее задержал.

– Для… чего тебе это?

– Я хочу видеть, что ты способен послать других баб, и убедиться, что с той ты не был и точно не будешь.

– Хитро… – Марьяна еле заметно приподняла уголки губ. – Я сделаю. Но ни слова бабушке, договорились?

– Выкрикни это и смотри прямо в глаза, – воодушевившись, добавила будущая молодая мать.

– А чего мелочиться? Давай я ей еще и по роже дам? – Марьяна закивала. – Серьезно?

– Хм… сам решишь. Захочешь – ударишь, – Яр вздохнул и направился к окошку.

Слегка усталая после рабочего дня девушка с русым каре и крошечной родинкой под правым глазом, походившей на меленькую черную слезинку, улыбнулась и спросила:

– Что-то еще хотели?

– И ничего ей не объясняй потом, – шепотом добавила из-за спины Марьяна. Яр хмурился и молчал.

– Вы меня слышите? – вежливо спрашивала девушка.

– Пошла в жопу, – на выдохе, невнятно пробубнил Яр.

– У вас горло болит? Аптека дальше по коридору на…

– Пошла в жопу! – выкрикнул он, сжав кулаки. Все вокруг враз посмотрели на раскрасневшегося мужчину у окошка и злорадствующую девушку рядом.

– Лево… – тихонько закончила девушка.

Ярослав мигом отвернулся, прихватив с собой под локоть посмеивающуюся жену. Вместе они выбежали через двери, испугав входивших в больницу бабушек, миновали стоянку и уселись на лавочку в небольшом сквере. Муж уткнулся лбом в ладони, измученно мыча. Марьяна захохотала, разок даже хрюкнув (тихонечко так, по-женски). Они сидели перед бюстом какого-то знаменитого химика, чье имя никто не знал, пока она окончательно не успокоилась и не поинтересовалась:

– Почему мы домой не едем?

– Если тебе витамины выписали, значит, с ребенком все хорошо? – Ярослав специально не стал задевать очевидной проблемы.

– Врач сказал, опасаться нечего, – кратко ответила она.

– Слава Богу.

– Поехали домой. Я так устала, – муж покосился на нее. Ему хотелось сказать, а точнее высказаться. Слово за словом вдавливать в ее башку. Злость закипала внутри, но, скрипя зубами, он перенаправил выплескивающуюся через край энергию в мирное русло.

– Послушай. У тебя сейчас огромный стресс, и я мирюсь с этим и терплю, но пожалуйста, прошу тебя! Постарайся держать себя в руках. Неважно, что сейчас случилось. Совсем не играет никакой роли. Я тебя люблю, однако! Однако. В будущем держи себя в руках. Это важно для нас обоих и для меня лично. Сам я не понимаю, только читал, насколько это может быть сложно в твоем положении, но если ты меня тоже любишь, то умоляю, постарайся.

– Сильно ты расклеился, – сходу подметила Марьяна, сузив веки. – Ты все-таки спал с той сукой!

– Нет! – выдохнул Яр, согнув пальцы, как когти. Она снова засмеялась.

– Пошутила я, дуреха, – он долго смотрел ей в глаза в надежде найти хоть крупицу разума. Марьяна обхватила его руку и положила голову на плечо. – Все хорошо будет. Обещаю.

– Верю, – без крохи надежды ответил муж.

Следующие три месяца молодая семья прожила душа в душу. Прекрасная жизнь, если учитывать, что разговаривали они только в моменты ссор и из-за разногласий с бабушкой. Можно сказать, она являлась той единственной, кто объединял этих двоих, затмевая даже ребенка. Знала ли она это? Разумеется. Пользовалась ли она этим, чтобы скрепить семью? Иногда.

Любовь, благодаря статусу в определенных не очень законных кругах и доходами из тех же мест, выбила для внучки обследование у прилетевшего на практику известного акушера из Германии Георга Фишера. Поговаривали, что с его рекомендациями ребенок на родах вылетал так же легко, как мыло из мокрых ладоней.

Яр долго препирался. Криками и истериками его вынудили поехать вместе с женой, хотя он планировал закрыться ото всех в лаборатории.

Стоя в коридоре с полным чемоданом материнских вещей и с полным мозгом проклятий, он без интереса играл ногой с коробочкой гуталина, пока Марьяна подступала к бабушке с объятиями, от коих та успешно отстранялась. Обхватила холодной ладонью лоб внучки, развернула ее, показав потеющего мужа. Он изобразил добродушную улыбку, открыл жене дверь и ушел следом. Через три с половиной минуты прячущиеся на лестничной клетке этажом выше рабочие по отмашке Любови вбежали в квартиру, начав демонтировать розовый ящик, менять обои и всячески облагораживать кухню. Семеро взрослых мужиков и один подросток в белой каске, сын бригадира, справились за несколько часов. Бабушка ожидала в зале. Пила эспрессо с черным кофе и взглядом прожигала засохшее пятно от крови на ковре.

Бригадир пришел отчитаться за работу. За его спиной выносили последние мешки с мусором.

– Завтра дам вам на час больше. Отремонтируете зал, – монотонно пояснила Любовь и достала из сумочки конверт. – Купите черный ковер три на четыре метра с высоким ворсом и пылесос с водяным контейнером для пыли.

– Сложно будет достать, – стараясь не задеть грязное лицо еще более грязной ладонью, бригадир почесал подбородок, взял конверт и посмотрел внутрь. – Ого. Да я на эти деньги вам голову сфинкса куплю. Не много ли?

– Сейчас заберу.

– Понял. Вопросов, как говорится, не имею, – он сунул конверт в задний карман и ушел. Спустя несколько минут его сын вытер пол мокрой тряпкой, и следов от бригады не осталось.

Любовь взяла кофе и встала возле окна, глядя на черепичные крыши одноэтажных домиков вдали. Спор молодой семьи послышался еще с лестничной клетки. Всякий пройденный пролет добавлял в ожесточенную перепалку новые факты. Входная дверь открылась.

– Было весело! И только попробуй сказать, что это не так, – снимая ботинки, твердил Яр.

– Весело? – изумилась Марьяна и села на пуфик в тамбуре. – Мы в пятнадцать баб смотрели, как ты с этим немцем хохотал над болезнями.

– Нашли общий язык. Мы ведь врачи, чувство юмора у нас такое.

– Бубонная чума – это же так весело. Обоссаться.

– Ты и обоссалась, – невзначай подметил Яр, убрал обувь и начал снимать кроссовки с жены.

– Надо было говорить об этом всей группе? – с холодным шипением спросила она. У Яра на миг задрожали коленки. – Смешно тебе было? – он ехидно улыбнулся. – Сука. Да если бы нас там не было, ты бы отсосал врачу этому.