Оценить:
 Рейтинг: 0

Золотой крейсер, или Как куклы стали птицами. Часть 1

Год написания книги
2020
<< 1 ... 8 9 10 11 12 13 14 >>
На страницу:
12 из 14
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– И что нам теперь делать? – пытаясь отдышаться, просипела Ингрид, сердито сверля разноцветными глазами зверя. Споменка судорожно размышляла.

– Отпусти его, – процедила она сквозь зубы. Подруга не реагировала.

– Зюка!

Правый ботинок чуть подался назад. Кот зашипел. Оба замерли. Споменка заметила – Зюка ослабляет хватку. Кот снова зашипел, угрожающе выгнув спину. Однако невидимый ночной кошмар снова зарычал, и уже ближе. Кот, как ошпаренный, отпрыгнул. Зюку отбросило от мордоворота, но она сохранила равновесие. Снова, задыхаясь от ярости, подалась было к нему, но Жануария успела ее удержать.

– Попробуем уйти, – медленно, цедя сквозь зубы, проговорила дриада, – если что – ныряем под ту ограду! – кивком головы указала на следующую могилу, увитую плющом. Железная решетка никак бы их не спасла, однако, узнать об этом беглянкам не довелось.

Кота заклинило. Видно было, как в нем борются азарт и страх, и последний побеждает с неприличным для молодого самца отрывом. Щурясь, принюхивался, резким движением головы и мускулов реагируя на каждый порыв ветра, ловя малейшие звуки в окружающем сумраке.

«Испугался!» – злорадствовала Споменка, хотя и самой не хотелось знакомиться с адовой тварью, что дает о себе знать таким рыком.

– Парики! – задыхаясь от адреналина, прошипела Зюка, – Парики надо забрать!

– Малыш!.. – только и ахнула Рок-н-Ролл Мама – Пуговка рванула к коту, выхватила деталь Жужи прямехонько из-под ошарашенной морды. Кот зарычал, но напасть не посмел.

«Боишься, боишься!» – зло улыбнулась Споменка.

Косясь на хищника, они собрали с асфальта все, что увидели.

«Стоп, а где мышонок?» – вдруг осознав, что того нет на месте, задалась вопросом дриада.

«Сбежал???» Скользнула взглядом по сторонам. Его нигде не было.

Пуговка и Мишель суетливо прилаживали Жужину затылочную часть. Никогда раньше им не доводилось делать работу мастера, а уж тем более при таких обстоятельствах! Когда паз, не без усилий, войдя в свою ложбинку, щелкнул, и Жужа подняла голову, Жануария похолодела от ужаса.

– Ой! – пискнула Пуговка, закрыв ладошками ротик, чтоб не вскрикнуть: правый глаз Жужи неестественно запал, и теперь была видна только половина зрачка. А вместо левого… Вместо левого зияла черная дыра!

Жужа встала, пошатнулась, обняла Пуговку.

– Спасибо! – произнесла она пересохшим голосом.

– У нее шок! – сдерживая накатывающие слезы, прохрипела Рок-н-Ролл Мама.

– Уходим! – прервала их дриада, – Без суеты, Ингрид, первая!

Они обошли кота по широкой дуге, под прутьями ограды, делая вид, что не боятся. Лучше всех получилось у Мурочки. Она проводила кота томным взглядом, и даже остановилась, чтоб, состроить глазки. Жануария, заметив сие противоречие логике, схватила ее за лапку, увлекла за собой.

– Ты что? Тебе нравится этот… – шокированная, она не смогла подобрать подходящего ругательства, которого бы был достоин налетчик, но которое при этом стоило бы впускать в детские ушки, – Этот …бандит?

– Он веселый! – радостно промурлыкала малышка, – Если вернемся, можно с ним поиграть?

– Это тот большой котик так громко рычал, да? – спросила Мурочка, когда они ушли достаточно далеко.

– Да уж никак не корова! – меланхолично сказала Зюка, трогая царапины на коленках.

– Достаточно Честный Кот! – голосом, не терпящим возражений, ответила Жануария.

Выяснилось, что так думают все.

– Шел бы уже вместе с нами, и не выделывался! – проворчала Жануария.

Глава 5

Кровь Хранительницы

Ведьма ступила на землю мертвой крови. От особой энергетики, которую ни с чем нельзя спутать, почувствовала прилив сил, даже боль в суставах притупилась.

«Годное было бы место для ночлега! Правильное! Жаль, нельзя…» – подумала она, закусив губу, провела ладонью по мрамору креста, украшенного позолоченными буквами и датами. Поблекшей позолоте нечего было сейчас отразить – ни луны, ни фонаря, и, промолчав в ответ, она потухла еще больше под сухой старушечьей ладонью.

Перемещаясь между могил, проворно и бесшумно, как черная сколопендра, без труда нашла окраинную зону, где кровь еще несет в себе ценную память: страхи, злобу, отчаянье. Пища богов. Пища богинь. Как не понять хозяев, если даже она чувствует эти богатые, букеты, разноцветные, невообразимо дурманящие! Будто ты голодный нищий на ярмарке. Младенец под набухшей грудью.

Ох, мать же за ногу! Она бы и сама сейчас присосалась к этому сладостному соску, свернувшись в позу эмбриона, созерцала бы нити мира и трех кудельниц, созерцала бы черноту вселенной, нескончаемые оттенки черноты, созерцала бы угасание звездного света в блаженной пустоте! Но…

Нет у нее сего инструмента! Все, что есть – стеклянная игла, двенадцатая и последняя, с запечатанной в нее кровью, собранной за последние шесть с половиной долгих лет, не принадлежащий ей накопитель, сладкая радиация из которого только лишь подпитывает силы. Замораживает, и вбирает в себя ее собственные страхи и отчаянье, впитывая в свои темные воды весь яд ее отсроченной старости.

Она нашла самые свежие точки зоны, потом из них – самую свежую. Оценивающе взглянула на холмик. Кто-то разбросал цветы. Сиротки? Они самые? Кто и почему оставил их тут? Зачем безобразничали? Ответы не откуда было взять – этих деталей змей не открыл. Что ж, хоть их тут уже и нет, но, по крайней мере – разбросанные цветы – косвенное подтверждение его слов.

Ведьма потянула носом воздух, и сладкая истома прошлась под кожей спины. Она не планировала, совсем не планировала, понимала, что спешит, но, таки поддалась искушению. Собирательницам не позволено вкушать от трудов своих, но сегодня все иначе! Редкий шанс, если не испробовать дурманящего нектара, то хотя бы обонять его. Да и сила лишней не будет.

Она неуклюже опустилась на колени, и жадно вогнав в рассыпчатую землю пальцы, прямо туда, где несколькими часами ранее нечто похожее делал старик, призвала кровь умершей, произнеся на мертвом вавилонском одно лишь слово. По мышцам и коже сладкой судорогой прошелся мороз.

«О-о-о!» – кряхтя, застонала старуха, изогнув спину в экстазе. Поясницу, а затем и все суставы зашлись от щекочущей истомы. Старуха часто задышала, скрипя и сипя нездоровыми мехами.

– Скудель! Кудель! Пряха! Прах! – вырывалось, то вместе с горячечным выдохом, то протискиваясь между стиснутых зубов, создавая сиюминутную гармонию видения и логики.

– Ткут! Прах! Ткут! Прах! – рычала она в полусознании, когда ей пригрезились полдюжины женских рук, чертящих знаки между звездами, знаки, наполненные сейчас тонкими смыслами, такими тонкими, что ради них стоило бы остановить Землю, дабы им вняли ангелы и Бог.

Но только нет Бога – есть бледный зверь, мраморный как крест, с позолотой знаков на шее, и он идет вслед за ней, помогая ей повторять:

– Тут-Ткут-Прах! Тут-Ткут-Прах!

Легкие вдыхали тяжелый воздух, ум захлебывался от истории крови.

Старую женщину на мгновение, растянувшееся внутри себя на целую вечность, захлестнуло волнами новых видений.

Невидимые тексты горя и страхов, отчаяния и страхов, злобы и страхов – бесконечно распускающаяся роза, заманивающая в свое нутро, роза дурного алого цвета, роза почерневшей крови – она впитала в себя женщину, опутала лезвиями букв, электричеством растянутых в нити слов, опутала страшными свитками, полных текстов гнилого лимонного колера.

Тексты проносились и проносились, выложив перед ведьмой жизнь обладательницы крови, и тут же растворялись в черных водах Леты, и она, хоть и не стремилась ничего узнать – совершенно незачем, – но, поневоле, прониклась некоторыми деталями жизни умершей.

– Сестра! – неконтролируемым, дрожащим голосом выдохнула ведьма, сама не зная, почему, слишком погруженная в состояние глубокого кайфа. А через несколько секунд стала приходить в себя: судорога, сводившая мышцы спины, ослабла, мерцающие зрачки выползли из-под верхних век. Гудящий колоколом на несколько секунд сдавило обруч вокруг затылка и висков, женщина зажмурилась, выдавив влагу из слезников, замерла.

Выдохнула. Еще раз, и еще. По телу прошла череда мелкой дрожи. Старуха выдыхала, как когда-то, после единственного в жизни, давно забытого оргазма. Не открывая глаз, вспомнила о произнесенном только что слове. Но поток видений ушел, цельность их восприятия сошла на нет, и то, что она видела и понимала секунды назад, выветрило начисто.

Осталось только слово. Она приняла сидячее положение, просидела еще с минуту, чтобы не свалиться от головокружения. Очухавшись, вспомнила, что теряет драгоценное время.

«У тебя важный день, Лиса, ты сегодня, похоже, таки, сменишь хозяина!» – и тут же зашлась в истеричном смехе, быстро переросшем в гогот ополоумевшей. Смеялась не от того, что что-то показалось смешным, скорее – из-за остаточного эффекта того что дало «обоняние» крови. А потом нашла и смешное, и уже хохотала от того, что все так странно и страшно, что ничего из предстоящего ей не по силам, от того, что как дура повелась на обещания змея, и от того, в конце концов, что в состоянии аффекта назвала усопшую сестрой.
<< 1 ... 8 9 10 11 12 13 14 >>
На страницу:
12 из 14