Дервиши на мотоциклах. Каспийские кочевники

…А днем в офис ко мне пришел Саид. Всегда, когда приходит Саид, я счастлив, даже сам не знаю почему. Может, дело в том, что он почти идеально рифмуется с моим желанием не сидеть по жизни на месте – даже ходит, пританцовывая. Я уже рассказывал, что Саид – памирец, вырос на берегу Пянджа, впереди был Афганистан, за спиной – разоренная территория бывшего СССР. Его детство пришлось на 90-е годы, со всех сторон шла война. Есть было нечего, отец погиб. В двенадцать лет Саид ушел из дома, в шестнадцать оказался в России, на Северном Урале. Ничего не умел, всему научился, читает книги, пишет стихи по-русски и по-персидски. Когда мы с ним познакомились, и я с каждым разговором стал узнавать его лучше и лучше, я не верил свои глазам. Передо мной был настоящий романтический персонаж, я думал, таких теперь не бывает, просто не может быть: лукавый, хитроватый, умный, может быть, не совсем чистый на руку, но по своему безукоризненный парень. К тому же герой-любовник в классическом амплуа, без конца рассказывающий о сменяющих друг друга красотках, с которыми он просто технически не успевает разобраться…

Кстати, образование у него – четыре класса сельской таджикской школы.

Саид был явно расстроен, что я не доехал до Бадахшана. Он прочитал книгу о кругосветке, посмотрел несколько серий нашего кино и очень хотел, чтоб я испытал на своем байке памирские перевалы, эту дорогу из Оша на Хорог и сравнил ее с дорогами в Перу и Боливии.

– Вот увидишь, у нас гораздо круче, – говорил он. – Еще неизвестно, что ты почувствуешь на высоте четыре с половиной тысячи метров. И что почувствует твой мотоцикл. Хотя наши парни там спокойно ездят. Я тоже в юности катался.

Все мои объяснения, что в Латинской Америке перевалы были, может, и отчаянней, и страшней, а уж дорога точно хуже, Саид пропускал мимо ушей. Что ему было до Перу с Боливией! Ему хотелось, чтобы я побывал у него на родине.

Однако Бадахшан – на этот раз – был бы слишком большим крюком. Планируя поездку, я сразу решил не заезжать в Душанбе, все-таки путешествие первоначально задумывалось вокруг Каспийского моря, а Памир со всеми его чудесами находится далеко от Каспия.

– Что ж, – сказал Саид, – значит, съездим вместе.

Девочки принесли нам кофе и кальян, и мы раскурили его с молоком. Когда приходил Саид, курение было обязательным ритуалом. С ним я моментально переносился в атмосферу Стамбула, Багдада или тех же Тегерана и Тебриза, откуда только что вернулся. Мы и познакомились в свое время за кальяном, когда я устраивал дегустацию своих табаков…

…Саид сделал первый глоток терпкого и густого дыма – мы курили что-то из того, что я привез из Персии, – и стал рыться в зеленом рюкзаке с тремя кольцами, прямо как на знамени Тамерлана.

– Смотри, – сказал он, – что я тебе нашел, – и протянул мне какую-то очень старую одежду из плотной, сшитой из кусков когда-то, вероятно, голубой ткани.

– Что это? – спросил я.

– Это ал-хирка Шамсуддина Фахури, знаменитого суфия, поэта и гончара, проповедовавшего на Самаркандском базаре. Его очень любил Хромой. Мне передали это для тебя, – Саид знал, что я не равнодушен к Тимуру.

Что тут сказать, я был просто в шоке.

– Откуда ты вообще знаешь о нем? Он же совсем таинственный персонаж, мне о нем только этой ночью говорил… – и тут я осекся: не пересказывать же сон, это выглядело бы как-то нелепо, два взрослых мужика о снах разговаривают.

– На Памире его хорошо знают, – перехватил мою мысль Саид. – Он больше известен в Афганистане и в Индии, чем в Бухаре и Самарканде. У него было учение о всеобщем единстве. Для Азии оно чужое, для Индии – свое. Мы, исмаилиты, ближе к Индии. Ага-хан, кстати, тоже поэт. Я когда-то перевел с фарси один рубаи Шамсуддина. Хочешь, прочту? Говорят, его постоянно повторял знаменитый астроном Улугбек, внук Тимура.

«Что хочешь, делай – все едино,

Но если ты не пьешь вина,

Душа – песок, а тело – глина…

Оставлена, обречена

наложница без господина».

– Сам знаешь, что в суфийской традиции символизирует вино. А наложница – это душа, которая томится в одиночестве, – пояснил Саид.

…Я взял ал-хирку в руки. Тяжелый, очень теплый халат. Суфии шили одежду себе сами, она имела для них мистический смысл. Каждая деталь – знак. Ворот обозначал терпение, рукава – страх и надежду, внутренние швы – покой и умиротворенность. Возможно, Фахури крутил в этом халате свои кувшины или разговаривал с Тамерланом. Но что за чушь? Я тут же отогнал от себя эту мысль. Этой ткани не может быть больше ста лет, она нигде не расползалась, халат можно было хоть сейчас набросить себе на плечи.

– Наверное, все-таки подделка, – осторожно спросил я Саида, ни в коем случае не желая его обидеть, – вряд ли это такая древняя вещь, ты как думаешь?

– Что я? – ответил Саид. – Какой из меня специалист по древностям? Я сам гуляю туда-сюда по миру, встречаюсь с разными людьми. Сказали мне тебе передать, я и передал. Что, забрать?

– Ну, нет, что ты. Интересно просто. Я не верю.

– Да и я тоже не верю. Зачем нам верить? – при этих словах Саид улыбнулся как-то особенно лукаво – лукавство всегда было ему свойственно, но тут…– Знаешь, сколько на Востоке подделок с этими дервишскими реликвиями. Одних только четок Руми несколько тысяч. И если что гарантированно существует в единственном экземпляре, то это золотая маска Муканны. К тому же ее мало кто видел, с тех пор, как Муканна ушел в Тартар, в страну Исполинов, больше тысячи лет тому назад.

– Почему она только одна? – заинтересовался я. – Ее что, нельзя подделать? И, к тому же, если ее никто не видел, кто знает, может, ее и нет?

– Я знаю? – опять улыбнулся Саид. – А подделать нельзя, во-первых, потому, что никому неизвестно, что было у Муканны под маской, а во-вторых, если она не действует, то это не маска Муканны….

Тут я вконец запутался. Тартар у меня ассоциировался только с греческой мифологией. Имя Муканны я вообще слышал первый раз. Саид смотрел на меня с неподдельным интересом.

– Ай-яй-яй, – произнес он с несвойственной ему специальной «восточной» интонацией. – У вас на Западе многие знают про Муканну, иные даже слишком подробно. Считают, например, что Пророк под Покрывалом болел проказой. Это арабские домыслы, не верь этому.

Я и не верил, хотя смутно начал что-то припоминать. Какие-то приключенческие романы я читал в юности или кино смотрел, но почти забыл. Саид же принял классическую позу сказочника – вытянул свои длинные ноги, почти прилег в кресле и склонил голову набок.

– Скажи, ты же был в Мерве? Муканна родился в Мерве.

В Мерве я не был. В Туркмению нас, как известно, не пропустили. Но мне снился сон о могуществе песка и людях в сетях пауков. Что-то много мне снов снилось в это путешествие…

Я задумался, а Саид между тем продолжал:

– Звали его Хашим, сын Хакима. Был он мистиком, вероятно, последователем Абу Муслима, даже его прямым учеником. Учил, что огонь очищает, Бог никого не карает, люди не умирают, а перерождаются, зло, обман существуют как самостоятельная сила в космосе. Что все пророки, в том числе и сам Муканна, – прямое воплощение Бога. Возможно, люди тоже прямое воплощение Бога, но они не знают об этом, потому что их память затемнена.

Муканна никогда не открывал лица, утверждал, что если откроет, его последователи будут поражены его неземной красотой. Отсюда имя, которое использует Борхес – Пророк под Покрывалом. Он ходил, скрывая лицо под шелковым покрывалом, иногда меняя его на золотую маску. Надевая маску, он исчезал, оставалось только одеяние. Легенда гласит, что маска Муканны дает возможность переродиться в любого человека на этой земле, в прошлом, настоящем и будущем.

Враги твердили, что он крив и плешив, а некоторые, как я уже сказал, доходили до того, что утверждали, что он болен проказой. Как обычно, ни у той, ни у другой версии нет никаких доказательств, все ушло в прошлое, как улицы Мерва под песок.

Муканна поднял восстание, которое охватило весь Мавераннахр. Бухара, Самарканд, Мерв и все окрестности стекались под его знамена. Наместник Хоросана послал против него несметные войска, и, в конце концов, они заперли его в крепости Синам, около Кеша. Никто так и не видел его мертвым. Некоторые опять же говорят, что он по старой иранской традиции взошел на погребальный костер, очистившись огнем.

Но куда интересней версия о том, что он ушел в сердце Тартара, в те земли, где живут исполины. Ты знаешь старинные карты? Там изображен Тартар и эти страны.

Однако самое главное – это его маска. Ее потом много раз видели, то здесь, то там. Кто под ней был – неизвестно, то ли его последователи, то ли он сам. Даже я в молодости как-то ночью на привокзальной площади в Екатеринбурге видал, как очень странный человек под такой маской садился в машину. В Нью-Йорке уже почти полтора века существует ложа «пророков под покрывалом». Серьезные люди ходят в офисы, делают бизнес, а вечерами ждут Муканну. Некоторые из них утверждают, что говорили с ним…

– Ладно, кажется, я и так сильно тебя озадачил, – Саид вдруг быстро начал собираться. Он всегда уходил, как и появлялся, неожиданно. – Карты ты посмотри все-таки, посмотри карты Тартара. Может, еще захочешь вернуться в Азию? Тогда мы с тобой точно доедем до Бадахшана.

И с этими словами он ушел.

IV. В поисках Тартарии

Саид изумил меня, и это еще было слабо сказано.

Во-первых, сам халат – ну, хорошо, какая-то подделка, могла быть куплена на любом мусульманском базаре. Я сам только что гулял по базару в Тегеране и прекрасно понимал, что найти там можно, в сущности, все, что угодно.

Во-вторых, этот неожиданный переход к теме маски. Получается, что они видят сейчас того Муканну, который только что сражался в Мавераннахре, проповедовал своим последователям, размышлял о Заратустре и Мухаммеде. Пускай, это мистика для детей и нью-йоркских масонов. Но вот образ Тартара не давал мне покоя. Я вспомнил, я читал о Тартарии, когда готовился к путешествию. Человек нового уже времени, географ Жан-Батист Дуальд писал в 1735 году: «Великой Тартарией зовется вся часть нашего континента между восточным морем к северу от Японии, Ледовитым морем, Московией, Каспийским морем, Моголами, королевством Аракан рядом с Бенгалией, королевством Ава, Китайской империей, королевством Корея».

Но одно дело Тартария, другое дело – Тартар, куда, по словам Саида, ушел Муканна. Где эта земля исполинов и как найти те карты, о которых он говорил?

В Интернете, разумеется, никаких подобных карт не было. Наутро я позвонил Ире Аржанцевой и спросил ее, есть ли такие карты, где не только изображена Тартария, но еще и Тартар как отдельная земля, родина великанов и единорогов. Когда я все это произносил, мне самому было смешно. Я думал, она предложит мне пойти и умыться холодной водой. Но реакция оказалась на редкость спокойной, можно даже сказать, академической.

Отвечая на мой вопрос, Ира сказала, что это любимые образы и темы средневековых географов. Существует карта Тартарии Николааса Витсена, бывшего в конце XVII – начале XVIII века бургомистром Амстердама. Но сказочных существ на ней уже нет, все-таки совсем другая эпоха. Он издал карту в 1690-х годах.

Сама Ира где-то в Голландии – то ли в Роттердаме, то ли в Утрехте – держала атлас Витсена в руках, но профессионально занималась совсем другими вещами. В любом случае, если я могу что-то интересное для себя найти, то лишь в архивах, куда нужен особый допуск, и человека со стороны, в научном мире мало кому известного, никто туда ни за какие деньги не пустит.