Торговец дыма

Казалось, это все. Финал. Долгожданное ничто.

Но внезапно впереди, в этом мраке, забрезжил крохотный тусклый свет…

Эпилог

2022 г.

Трель звонка заставила его проснуться. Часто моргая, он снял трубку.

– Хосе, – сказала она голосом Джи. – Ты почему не отвечаешь? Опять спишь?

– Не… нет.

– Врешь. Надеюсь, ты уже закрасил те дурацкие граффити? Потому что если утром они еще будут там, я тебя уволю.

Остатки сна как рукой сняло. Хосе попытался ответить, но дотошная китаянка уже сбросила вызов. Короткие гудки в трубке застучали незримым молоточком, вбивая в голову охранника последнее сказанное Джи слово:

«уволю… уволю… уволю…»

Хосе медленно опустил трубку на рычаг. Осмыслить сказанное Джи было трудно. С самой постройки «Мукуля» Хосе сидел в крохотной будке возле северо-восточного угла его обширной территории – в том самом месте, где цивилизация встречалась с дикими джунглями. Первые хозяева купили огромный участок земли и планировали со временем расширять отель, превратив его в настоящий никарагуанский «беверли-хиллз» из дорогих вилл. Однако череда экономических кризисов и пандемия заставила отложить этот вопрос…

Как теперь кажется – навсегда.

За это время у отеля сменилось несколько владельцев, а джунгли практически поглотили забор, обвив его своими щупальцами-лианами.

Хосе мог только догадываться, почему хозяева «Мукуля» решили, что для охраны роскошной жизни постояльцев от бедняков надежней такие вот будки с живыми охранниками по периметру и колючая проволока, а не инфракрасные датчики и камеры. Но факт оставался фактом: менять никто ничего не собирался. «Пост» Хосе уже давно воспринимался местными, как некий идол или даже охранный оберег, защищающий безмятежное пространство «Мукуля» от посягательств внешнего зла.

Впрочем, люди сюда и так забредали нечасто. Зачем лезть через забор, путаясь в лианах и колючей проволоке, если всего в нескольких километрах к западу есть прекрасный пляж, не огороженный забором?

За те 18 лет, что Хосе сидел в своей будке, местные художники заполнили свободный участок стены всевозможными граффити. Редкий пьяный постоялец, случайно забредший сюда в позапрошлом году, доверительно сообщил охраннику, что эти рисунки очень похожи на работы Марка Кальве, который несколько лет назад перебрался в Гранаду из Ницци. По словам заплутавшего выпивохи, искусство натурально спасло художника от смерти. Всю свою жизнь Кальве шел на поводу у темного начала, побывал наемником, мафиози и в конечном итоге упал на самое дно, упрямо сражаясь с наркотическими демонами. Однако потом Марку каким-то чудом удалось овладеть собой. Он не победил свое темное начало, но позволил ему выражать себя в странных жутковатых картинах.

Часть из которых с недавних пор украшали забор у северо-восточного угла «Мукуля».

Приходя на смену, Хосе всегда осматривал стену в поиске новых отпечатков времени, оставленных аэрозольными баллончиками талантливого мастера… и немного расстраивался, когда ничего не находил.

И вот теперь Джи, новый менеджер отеля, захотела, чтобы Хосе выкрасил стену в серый цвет. Просто смыл с северо-восточного участка стены всю ее истории, ретроспективу неведомых ему смыслов, превратив её в серую невзрачную обычность.

Джи фактически не оставила Хосе выбора: или он закрасит стену к утру, или его уволят, а стеной займется другой, более сговорчивый слуга. То есть все эти чудесные граффити обречены исчезнуть так или иначе.

Погруженный в невеселые думы, Хосе вынес из будки табурет, поставил на него банку с краской, открыл ее и положил рядом кисть. Посмотрел на стену… и замер, увидев перед собой темно-коричневую дверь. Это было самое первое граффити, которое возникло здесь еще до Хосе, рисунок подлинного мастера. Старое дерево, замок, петли – все было проработано настолько искусно, что, казалось, дверь вот-вот распахнется, и будочнику откроется некое подобие зазеркалья, где сбылись все его сокровенные мечты. И что в этом иллюзорном мире он, инженер-неудачник, сбежавший из Мадрида 18 лет назад, все-таки стал успешным сигарным бароном, чьи плантации простираются от «Мукуля» до самого Эстели, а сигары продаются по всему миру…

Хосе вдруг поймал себя на мысли, что дьявольски хочет курить.

Он похлопал себя по карманам и, достав помятую дешевую сигарилку, вставил ее в рот. Чиркнула спичка по рыжему боку коробка. Желтый язык пламени облизал табак, и Хосе с наслаждением затянулся.

Отец всегда говорил, что любое важное дело необходимо обкурить. А сейчас дело было первостепенной важности – Хосе нутром ощущал, что пришло время прощаться с собственным прошлым.

Каждое граффити на стене представляло собой веху его жизни. Хосе уже не помнил, как выглядит океан: берег находился буквально в пятистах шагах от будки охранника, на западе, но, кажется, он ходил туда в последний раз еще до того, как устроился в «Мукуль».

Бирюзу неба охранник тоже видел нечасто, поскольку из будки его было не разглядеть.

Запахи, вкусы, даже шум Никарагуа с годами практически стерлись из памяти.

Воистину, северо-восточный угол отеля был лучшим местом для приведения себя в забвение.

Зато Хосе прекрасно помнил, когда появилось то или иное граффити, потому что видел забор каждый день. К примеру, охранник доподлинно знал, что первое странное сюрреалистичное лицо появилось на стене ровно десять лет назад. Потом возникло второе, третье… Сейчас Хосе уже не хватало пальцев, чтобы сосчитать их все. Помнится, охранник даже пытался отследить некую закономерность их появления, но так и не смог – похоже, ее просто не было.

Теперь все эти мистические лица смотрели на будочника будто с вызовом – хватит ли у него духа залить их краской?

Дикие звери, словно сотканные из дыма? Этим рисункам около семи лет. Теперь они упрямо делали вид, что Хосе для них – пустое место, но прежде они были друзьями.

Или озорная мозаика, похожая на детский утренник в сумасшедшем доме или карнавал смерти в детском саду? Эта чудесная работа появилась на стене около пяти лет назад накануне очередного дня рождения охранника – бывают ли подарки более неожиданные и приятные?

Впрочем, самым любимым рисунком Хосе всегда был магический квадрат. Удивительно, но охранник не мог с уверенностью сказать, когда он здесь появился – как будто кто-то чудесным образом заблокировал фрагмент памяти, связанный с этим граффити. Вдобавок квадрат заметно отличался от прочих рисунков. В нем не было и капли сюрреалистичности, свойственной другим работам Кальве, и Хосе небезосновательно полагал, что это граффити принадлежало перу другого художника.

Иронично, но Хосе сначала даже не знал историю этого квадрата. Лишь когда около полугода назад к нему попали дневники Марио Варгаса, первого в истории торговца дыма, будочник понял, что неизвестный граффитчик изобразил на стене квадрат с картины «Меланхолия» Альбрехта Дюрера.

– Если сложить все числа в любой линии, получится 34… – пробормотал Хосе.

Согласно дневникам Варгаса, Дюрер считал 34 возрастом, после которого душа погружается в бесконечную меланхолию. Однако же Марио нашел лекарство от этой душевной болезнью, и имя ему было «табак».

Удивительно, но Варгаса и других торговцев дымом с самого появления «чудесной травы» в Европе пытались запретить все, кто имел хоть крохотную каплю власти. Сначала этим занималась Инквизиция, потом – короли и цари, полицейские и нацисты. Все они терпеть не могли табачный дым.

Почему?

Возможно, курение воспринималось ими, как один из вариантов бунта. Такой молчаливый протест, который невозможно контролировать – ведь дым, в отличие от человека, не посадишь в клетку. Не пришьешь к делу.

Не задушишь. Не убьешь.

Получается, что продавцы дыма – враги власти, потому что борются с комфортной для нее меланхолией. Сильным мира сего всегда по душе был застой, подмена жизни существованием, а всех настоящих эмоций – жалкими призраками чувств, которые мы испытывали в далеком прошлом, когда еще были по-настоящему живы.

Продавец дыма и торговец дымом всего лишь торгаши, но, в конечном итоге, мы все продаем свою жизнь, меняя время на деньги. И если допустить, что время – это дым, то становится очевидным, продавцами чего мы являемся.

В глазах мироздания мы – заурядные торговцы дымом. Лоточники невыдуманного настоящего.

Беда в том, что люди не понимают главного: дыма не существует в будущем. Все думают: «Вот придёт время…». Но время только уходит.

Хосе шумно сглотнул. Марио упоминал в своих дневниках старую испанскую поговорку, которую любил повторять его друг, Колумб: «Donde fuego se hace, humo sale».

«Где горит огонь, всегда поднимается дым».

И, кажется, только сейчас Хосе понял, в чем ее подлинный смысл.

Охранник решительно выпустил остатки дыма из ноздрей и, подойдя к будке, бросил внутрь тлеющую окурок. Стопки лежащих внутри газет и журналов учета смен и часов прикованной к табурету человеческой жизни занялись быстро, и голодное пламя тут же перекинулось на полку с телефоном, по которому совсем недавно звонила Джи. Рекламная брошюра каких-то сигар исчезала в огне, врезавшись в память прощальным лозунгом:

«Total Flame – life is short, do it hard!»

Под треск пламени, которое жадно пожирало будку, Хосе схватил открытую банку краски и, яростно зарычав, плеснул из нее на стену.