Несть

– Охотно. У меня тоже – в машине. Но перед поединком нужно обсудить регламент.

– Разумеется. Это дуэль, а не толковище. Слушаю Вас.

– Так… Во-первых, один из нас неминуемо должен умереть. Пощады быть не должно. Согласны?

Игнатов кивнул.

– Во-вторых, тело проигравшего победитель обязан предать земле. Самолично. Никаких сбросов в реку. Никакой кремации. В землю. Собственноручно.

Игнатов вновь кивнул.

– И последнее. Как бы ни складывался бой – ничего кроме ножей использовать нельзя: ни огнестрельного, ни валяющихся камней, ни арматуры. Только разве что зубы.

– Вы читаете мои мысли, дорогой оппонент.

– Есть возражения или дополнения?

– Скорее уж в Конституции нужно что-то поменять, чем в Вашем предложении. Я не отступлю от условленного ни на йоту. Клянусь честью. – Игнатов прижал руку в сердцу. – Но сначала позвольте, мой неизвестный противник, выказать Вам мое глубочайшее почтение и принять мои искренние заверения, что Ваше поведение стало для меня поистине лучшим подарком, которым один честный человек может одарить другого. И что даже если этот час станет для меня последним, я никогда бы не променял его на сотню лет жизни в неведении о Вас, мой таинственный визави. Милосердных людей много. Мужественных еще больше. Но когда мужество и милосердие образуют в человеческой душе неделимый симбиоз – ценность жизни неумолимо меркнет, а смерть становится не трагедией человека, а триумфом человеческого.

Блондин чуть наклонил голову в знак признательности, небрежно бросил пистолет на землю и пошел за ножом к своей машине.

Игнатов подобрал пистолет, прицелился и сделал два выстрела. Мозговая жидкость и осколки черепа человека в камуфляже обильно испачкали тонированное боковое стекло внедорожника. В это время несколько полицейских автомобилей пролетели по улице. Звуки выстрелов потонули в вое сирен. Игнатов обыскал труп и чужую машину, взял образец для снятия отпечатка, положил изъятое в бардачок своего авто. Затем достал домкрат и быстро заменил пробитое колесо, после чего выехал на дорогу и припарковал свой Ниссан немного поодаль.

Вернувшись, он положил труп в салон джипа, облил его содержимым обнаруженной в багажнике канистры и запалил от зажигалки, найденной в кармане человека в камуфляже.

Спустя час Игнатов отдал поврежденный внедорожник в нелегальный автосервис братьев Селиванцевых-Мохначевых. К этому времени туда же подъехал помощник Юрия Тимур Шарафутдинов по прозвищу Баритон, пригнавший руководителю другой автомобиль.

– Давай я тебе такси вызову? Я сейчас к Насте еду, потом на запуск «Дороги». Тебе со мной не по пути, – безапелляционно заявил Игнатов.

Баритон кивнул.

– Тебя домой или к Киприяну?

Баритон показал два пальца, что означало положительный ответ на второй вариант. Игнатов вызвал такси.

– Значит так, сладкоголосый мой. Завтра придется поработать головой, а не языком болтать. «Homo ludens» читал?

Баритон помотал головой.

– Так вот. Барабаш расследует убийство мужичка, у которого при себе были найдены вырванные страницы из этого самого гомолюденса. С тебя контент-анализ. Лучше в письменном виде, – Игнатов зло усмехнулся.

Шарафутдинов одной рукой изобразил головной убор, якобы покрывавший его голову, а другой отдал воинское приветствие.

– Номера страниц узнаю вечером, когда Алексей привезет дело. Свободен.

Баритон еще раз повторил предыдущий жест. Игнатов сел в автомобиль, настроил радио на новостную волну и выехал с территории сервиса.

«Сегодня в городе произошло сразу несколько трагических происшествий. Ночью на Дунайском проспекте было найдено тело частного предпринимателя Анатолия Денисевича с огнестрельными ранениями. Полиция пока умалчивает о возможных версиях произошедшего. Около трех часов по полудню на Свердловской набережной произошла серьезная авария с участием четырех автомобилей. Судя по всему, водитель внедорожника Jeep Wrangler не справился с управлением, столкнулся с Citroen C4 и вылетел на встречное направление движения. Подробности происшествия в данный момент уточняются, известно лишь о как минимум четырех погибших. Еще один Jeep Wrangler сгорел на территории склада на улице Ватутина. По предварительной информации, причиной возгорания стал неисправный электрокабель, обеспечивавший освещение склада. Как заявили в управлении ГИБДД по Выборгскому району, пострадавших в результате возгорания нет».

Игнатов присвистнул.

«И только что к нам поступила срочная информация о другом инциденте на дорогах города. Около получаса назад в опору Володарского моста въехал служебный автомобиль, находившийся в пользовании майора Следственного комитета Алексея Алексеевича Барабаша. По предварительной версии представитель юстиции мог заснуть за рулем. Мы будем следить за развитием событий».

Игнатов кое-как припарковал машину и выскочил на проезжую часть. Он беспорядочно размахивал конечностями, затем упал на асфальт и принялся отчаянно молотить по нему ладонями, исступленно крича. Шедшая по тротуару молодая женщина с коляской осторожно приблизилась к нему и спросила, не нужна ли ему помощь. Игнатов, не прекращая кричать, распрямился и ударил женщину по лицу. Она вскрикнула и опрокинулась навзничь, но моментально поднялась и, схватившись за коляску, побежала прочь. Игнатов попытался ударить ее ногой, но лишь рассек воздух в полуметре позади и по инерции упал на бок. Через несколько минут рыданий Юрий встал и беспомощно заковылял к машине. На телефоне он увидел шесть пропущенных звонков от Драгомарецкой, сделал callback.

– Бедный Алексей, – навзрыд кричала Настя, – нельзя работать так много, нельзя!

– Дело, кто теперь достанет мне дело?! – еле сдерживал истерику Игнатов. – Мне что теперь его – у Иотаутиса просить?! Кто его убил, кто? Зачем? Зачем?!

– Работа его убила…

Настя ждала, когда ее руководитель возьмет себя в руки.

– Я буду у тебя через час. Оденься в балахон.

– В балахон? – удивленно спросила Драгомарецкая. – В желтый?

– Нет, сука, в красный! – ехидно-зло выпалил он. – Выполняй!

Игнатов и Драгомарецкая сидели в желтых балахонах на цокольном этаже ее частного дома в поселке Ольгино. Настя была крашеной блондинкой среднего роста со стройной, но не очень изящной фигурой. Казавшиеся небольшими глаза украшали очки, нижняя челюсть немного выдавалась вперед. Белесая кожа, узкий нос и полное отсутствие косметики создавали образ типичной «девочки-отличницы».

Помещение по периметру было заставлено большим количеством антикварной мебели, дореволюционными вазами и канделябрами. На стенах висели портреты династии купцов Драгомарецких, прекратившей свою официальную историю после падения Российской Империи. Посредине на ширванском ковре работы начала двадцатого века стояли два дубовых бельгийских кресла с обивкой из зеленого велюра. Сидящие на них Юрий и Настя держали в руках испанские оловянные бокалы с итальянским вином урожая 2012-го года.

– Вот, Настя, такой был сегодня денек.

– Да уж, весело, ничего не скажешь. У меня сейчас появилось, конечно, свое представление о том, как нужно действовать, но хочу сначала выслушать вас.

– Во-первых, новое не должно отменять старое, то бишь начатое. Нельзя сейчас бросить все силы на Денисевича только ради того, чтобы почтить память Алексея. Пусть получается, что просьба Барабаша, скажем так, «помочь» в расследовании явилась, по сути, последней – из-за нее не должны страдать ни Вировлянский, ни операция с Иоффе, ни контроль над Скобельцыным, ни, тем более, «Синекура».

– Но кого-то всё равно придется отправить в резерв. Хотя бы временно. Кого? Урусбиева? Или Фогеля? А более всего меня тревожит, что мы уже третью неделю тянем с фототекой по домушникам-левшам.

– Мне кажется, дело гиблое, – возразил Игнатов. – Мы просто-напросто убили девяносто человеко-часов и потратили сто шестьдесят тысяч рублей на выявление того, что и так лежит на поверхности: что диссертация Остапчука – пыль в глаза пермским доцентам.

Настя хотела что-то возразить, но Игнатов заранее остановил ее небрежным жестом.

– Фогель вообще параноик. «Ревнивец хуже убивца», говорил Шашуков. Жена у Фогеля – чиста как святая угодница. ее отношения с Заозерским – сугубо платонические. Гараев вообще заднеприводный. Чего муж к ней прицепился… Урусбиевым нужно продолжать заниматься, иначе потеряем канал по натрию. Тут без вариантов.

– Что будем делать с Иоффе? Кого подключить? Баритона Вашего?

– Что значит «Вашего»? Не отделяй себя от коллектива. Иоффе нужно вызывать на диалог. Тут немой не нужен. Пожалуй… Давай опять Кисенкова. До конца следующей недели, не позже. Только подготовь его по-человечьи. Попытаемся сделать непопытаемое. Пусть Иоффе заедет в автосервис, а Кисенков расскажет байку про его дочку.

Настя кивнула.

– Вернемся к Денисевичу, – продолжил Юрий. – Дело теперь мы на руки не получим. Кто убрал Лешу – очевидно. Как бы то ни было, я ее не осуждаю. Я вообще не понимаю, как она с ним семнадцать лет прожила.

– А дочь? Как она будет жить без отца? И с матерью в мордовских лесах?

– Да уж. Не забывай, что он был ей не только отцом, но и первым мужчиной.