Субстанция

Нельзя сказать, чтобы Алексею однозначно нравилось всё, что здесь происходило. Конечно, приказы военного руководства не обсуждаются, а тем более, руководства из Генштаба Минобороны. Но он знал Дальний Восток вот уже несколько лет и был уверен, что секретные эксперименты с биологическим оружием не для этих мест. Зима здесь сурова, и природа как будто засыпает тут на несколько месяцев, но весна и особенно лето превращают этот край в страну Чудес. Величественные сопки – спящие и бодрствующие вулканы Камчатки, живописные долины и клокочущие гейзеры словно восстают из-под светло-серого савана зимы, чтобы удивить и восхитить своей утончённой и таинственной красотой. Представьте себе удивительную картину, например, в июне, когда всё живое уже пробудилось от долгой спячки, в ярко-синем небе сверкает солнце и в горячих источниках можно принимать лечебные ванны. И тогда не останется сомнений – то, что происходило в данный момент в самом начале многообещающей дальневосточной весны на этом небольшом необитаемом острове под наименованием Южный, что в холодном Охотском море, являлось диким кощунством и даже преступлением против природы. Хотя разве испытание биологического оружия уже само по себе не кощунство? Капитан Новиков задавал себе этот вопрос так часто, что ему самому уже порядочно надоел этот моральный садомазохизм, и он пришёл к единственно верному для себя выводу – он военный, а значит, будет делать то, что ему прикажут.

Спустя минуту он услышал приближающиеся шаги ещё двоих участников экспедиции, которые появились из-за склона близлежащего холма, вплотную прилегающего к подножию спящего вулкана. Один из них – единственный биолог во всей группе, профессор Ливанский знал о биологическом оружии, как и о самом испытании несоизмеримо больше, чем капитан и курировал, собственно, сам научный процесс, оставляя за Новиковым право командования личным составом. Второй, Стёпа Стеклов был всего-навсего вторым пилотом вертолёта, (первый, Иванченко остался со своей боевой машиной на берегу острова).

При виде профессора, хмурого высокого, немного сутулившегося человека в чёрном зимнем пальто все четверо солдат поневоле вытянулись в струнку возле клеток с подопытной живностью – неизвестно почему они немного его побаивались. Новиков знал об этом и никак не мог понять, в чём дело, ведь Ливанский был внешне всегда очень сдержан и казался на редкость уравновешенным человеком, а такие уже одним своим видом должны внушать спокойствие. Видимо, в этой боязни было что-то инстинктивное, вроде того подспудного страха, который должны испытывать те же подопытные кролики при виде большой хищной змеи, даже если она не выказывает внешних признаков враждебности. Сам Новиков уважал в людях хладнокровие, пожалуй, больше всех других черт характера, и у него был веский повод так считать. Солдаты были неопытными новобранцами, не испытавшими реального ужаса перед лицом настоящих боевых столкновений, не знавшими запах пороха и вида запёкшейся крови на трупах своих боевых товарищей, – где уж им было знать о том, насколько предпочтительны при некоторых обстоятельствах хладнокровие и сдержанность, а если бы узнали, то чувство уважения, безусловно, вытеснило бы любую инстинктивную страстишку или фобию. Впрочем, иногда капитану казалось, что он понимает подспудную неприязнь к биологу своих солдат.

Ливанский выглядел немного уставшим, но на его лице играла довольная улыбка. Второй пилот хмуро закурил, присев на какой-то валун – ему явно не понравилось таскаться вместе со старым естествоиспытателем битый час по острову, разыскивая неизвестно что. Профессор, демонстрируя удивительную прыть, подлетел к капитану, – на его разрумяненном, видимо, от долгого ползанья по склонам сопки, худом лице было написано какое-то детское удовольствие.

– Вы не поверите, – быстро проговорил он, не успев отдышаться. – Мы сделали со Степаном сразу несколько открытий! Очень примечательный остров.

– Любопытно, – ответил капитан, отшвыривая окурок своей сигареты подальше.

– Во-первых, по ту сторону вулкана находится довольно большой и, видимо, глубокий геотермальный источник.

– Серьёзно? – стараясь оставаться невозмутимым, произнёс Новиков.

– Абсолютно! Можно сказать, бурлящая и клокочущая клоака, вода в нём постоянно в кипящем состоянии.

– Значит, купаться в нём не рекомендуется, – ответил капитан, переведя взгляд на пилота, который тут же ему подмигнул не без затаённого сарказма.

– Безусловно, – согласился биолог. – Вы знаете, в своё время я обстоятельно занимался изучением термофилов и вообще подобных форм жизни в экстремальных условиях, – интересные сущности, скажу я вам. То, что я увидел напомнило мне мои молодые годы и, честное слово, будь моя воля, я бы остался здесь ещё дней на пять.

– К сожалению, у нас всего несколько часов, – заметил капитан.

– Да, я помню, – разочарованно ответил профессор.

Он повернулся было в сторону клеток с кроликами, когда его окликнул Новиков:

– Вы нашли что-то ещё, профессор?

– Ах да, чуть не забыл. За холмом, километрах в трёх отсюда находится нечто вроде заброшенной военной базы. Вы ведь тоже ничего не знали об этом, Алексей?

– О чём?

– Этот остров не так девственен, каким он нам показался вначале. Здесь уже проводили опыты с биологическим оружием. Судя по датам на консервах, которые мы нашли на базе и отрывному календарю, дело было в семьдесят втором году. Сложно сказать, использовался ли остров как полигон, и как долго это продолжалось? Меня убивает то, что нам даже не намекнули. Оставили на откуп срока давности? Мол, даже особенно живучие споры так долго не живут?.. В любом случае, это крайне несерьёзный подход к делу! По возвращении в часть я подам жалобу в высшие инстанции, это уж будьте уверены.

– Нам это чем-то грозит? – спросил капитан, у которого внутри вдруг будто что-то ёкнуло.

Он редко видел профессора таким сердитым, и его это не то чтобы испугало, но встревожило.

Тот с каким-то рассеянным видом, будто его мысли были более увлечены другим, тряхнул седой головой и ответил:

– Думаю, что нет. Навряд ли.

Скупой ответ профессора не убедил Новикова, но он не стал больше из него ничего вытягивать, видя, что биолог явно отвлечён какими-то другими размышлениями. Вместо этого он напомнил ему о цели их пребывания на острове и о том, что время не ждёт.

– Все готово? – спросил Ливанский.

– Уже давно. Погода способствует проведению эксперимента. Солнца нет, что тоже, в общем, неплохо при данных обстоятельствах. Ветер северо-западный.

– Да-да, – ответил профессор, оживившись. – Мы ждали этот ветер.

– Ваши инструменты возле клеток. Распылитель подготовлен. У меня последний вопрос.

– Да?

Новиков вонзил пристальный взгляд в светло-голубые, слегка слезящиеся на холодном ветру, глаза профессора:

– Личный состав очень нервничает. Вы уверены, что внешняя защита не нужна? Или я всё-таки прикажу сходить к вертолёту за защитной амуницией.

– Совершенно не нужна. Я же вам несколько раз объяснял. Впрочем, чтобы никто не психовал, можете сказать, чтоб они надели респираторы.

Всякий раз, когда речь заходила на эту тему, Новиков сдерживался, чтобы не обложить профессора самым непотребным матом. Они спорили об этом ещё на континенте, ругались в присутствии верховного командования, которое, кстати говоря, сочло за лучшее остаться на большой земле, однако лицемерно приняло все даже самые сомнительные доводы биолога, разумеется, под его личную ответственность.

– Вы поймите, – ворковал тогда профессор, делая самое невинное и умиротворённое лицо, словно речь шла о продаже воздушных шариков ко дню какого-нибудь праздника весны. – Эти бактерии созданы для определённых естественных условий. Мы разрабатывали этот проект несколько лет изо дня в день. Проникновение токсинов возможно только через повреждённую кожу, собственно, это мы и собираемся запротоколировать ещё раз в эксперименте в естественных природных условиях. Это особый штамм, своего рода чудо микробиологии. Если вы боитесь отёка лёгких или чего-то вроде этого, то будьте спокойны, это не те бациллы и созданы они не для этого. Наконец, я буду вашим гарантом. Я не собираюсь надевать даже респиратор.

В итоге профессор победил, однако Новиков настоял на том, чтобы никто из рядовых участников эксперимента до последнего не знал, что герметичные костюмы в ходе этого испытания не предусмотрены. Разумеется, весь зажравшийся генералитет с его настоятельной просьбой согласился, вероятно, впоследствии долго ухмыляясь про себя.

«Респираторы, твою мать!» – ругнулся про себя капитан, со скрытой ненавистью провожая взглядом профессора, бойко направившегося к клеткам.

Четвёрка солдат, заметив его приближение, похоже, порядком опешила, и молодые восемнадцатилетние парни с открытыми наивными лицами отошли подальше, как будто к ним приближалось нечто из внеземных цивилизаций, нечто, безусловно, диковинное, любопытное, но пугающее. Это было похоже на зародыш паники, но капитан Новиков не дал сосункам опомниться и закричал:

– Всему личному составу приказ – собраться у распылителя! К клеткам больше не подходить ни под каким предлогом.

Солдаты не замедлили исполнить волю своего командира, оставив профессора одного у клеток. Они сгруппировались позади металлического ящика. Пилот тоже предусмотрительно встал рядом. Ситуация была ясна всем, даже самым непосвящённым. Здесь, в эту самую минуту они собирались испытать какую-то бациллу вроде сибирской язвы, только по словам старого профессора, созданной искусственным путём, намного более продвинутой в научном плане и безопасной для людей. Последний пункт подчёркивался нередко в присутствии именно рядовых участников, чтобы они, чего доброго, не взбунтовались, поскольку все были вооружены стандартным стрелковым оружием – автоматами, включая даже пилотов.

Капитан Новиков хотел бы верить биологу на слово, но годы армейской повинности и несколько серьёзных вооружённых столкновений в неблагонадёжных районах научили его осторожности, не говоря уже о том, что всё то, что он знал о военных микробиологах и биологическом оружии отнюдь не внушало ему веры в абсолютную безгрешность последних.

– Надеть защитные маски, – скомандовал он, и все моментально исполнили его приказ.

Убедившись, что всё в порядке, он натянул на лицо респиратор сам и застыл у распылителя, ожидая в свою очередь приказа военного биолога. Склонившись над клетками, будто древний колдун, тот явно собирался заняться какой-то мерзостью. Он вооружился скальпелем, повергнув в некоторую оторопь кое-кого из наиболее впечатлительных молодых бойцов. Затем, подняв верхнюю крышку одной из клеток, выбрал кролика, тут же затрепыхавшегося под его костлявой рукой, и сделал надрез скальпелем. Издали было смутно различимо, но все без труда представили себе, как из-под мягкой шкурки зверька брызнула тёплая кровь.

– Что делает, старый чёрт! – проговорил кто-то из солдат приглушённым респиратором голосом.

Его поддержал сослуживец:

– Пальнуть бы щас в него, Илья!.. Что скажешь?

– Меня сейчас вырвет, пацаны, – жалобно заголосил из-под маски третий.

– Отставить разговорчики! – прикрикнул на них капитан, приподняв свой респиратор, чтобы голос прозвучал зычней и убедительней. – «Зелёные» нашлись!.. У себя в деревне никто крольчатину вообще не разделывал?

– Так точно, разделывал, товарищ капитан! – с готовностью ответил тот, кто собирался несколько секунд назад «пальнуть» в профессора.

– Рядовой Семёнов? – оглянулся на него капитан. – Ты серьёзно?

– Так точно! И кур, и гусей, и порося…

– Деревенщина, – подал голос четвёртый солдат по фамилии Лихов, и тот, кого назвали Ильёй издал судорожный смешок: