Посол с готовностью накидывает на себя дорожный плащ, нахлобучивает по густые брови кожаную кавсию.
– Недалеко, посол Евкратид, семь дней пути на северо-запад в степь, по берегам озера Чайчаста[38 - Озеро Чайчаста – упомянутый в Авесте и исчезнувший в позднее средневековье водоём, в который впадали реки Сырдарья, Сарысу и Чу. Отождествлено с озером Чушка-куль, расположенным несколько севернее развалин Отрара, где сейчас находится Бугуньское водохранилище (Казахстан).], по землям Турана – союза племён Арьйошайана[39 - Арьйошайана (Airyo Sayana) – страна ариев.] к вассалам моим, во владение Янь-Сай, к народу, именующему себя наследниками волков. Спутников своих эллинов из Бактрии здесь оставь. Мои люди позаботятся о них.
Евкратид удивлённо вскидывает голову. Посол явно не ожидал подобного предложения.
– Опасаешься тягот неизвестного пути, посол? – Соправитель вопросительно вглядывается в раскрасневшееся от вина лицо эллина. – Сапоги, одежду из кожи, шубу из бобра дадим – в Янь-Сае и летом холодно ночами. Осенью может и снег нас осыпать. Охрана почётная твоя из этеров[40 - Этеры (др.-греч. ??????? – товарищи) – тяжеловооружённые всадники.] привлечёт неприятности.
– Не страшусь холода. Холод знаком по горам Бактрии. Чтимый правитель Кангюя, с тобой последую. Благодарю за приглашение. Мне будут завидовать, ведь эллины до меня в Янь-Сае не бывали. О таком царстве у нас и не знают. – Евкратид любуется даром, уверенно шагает к выходу. В шаге от двери целует золото, прижимает к груди якорь Селевкидов. – Кто же тебя, царь кочевников, так эллинскому языку обучил? Откровенности потребуют с меня? О-о-о, на семь дней пути с меня совместных замыслов ожидается? И даже, так понимаю, смертельно-опасно-тайных?
Идущий первым Кушан резко оборачивается к послу, молча прикладывает правую руку к руке Евкратида, что прижата с даром к груди, требовательно вглядывается в глаза гостя.
– Да-да, понимаю, царь Кушан. Не доехал я до Кангхи. Проводники ненадёжные, похитивши серебро, покинули меня. Заблудился в незнакомых местах. Увидел загадочное озеро Ворукаша. Испил заколдованных пресно-солёных вод. С горькими обидами вернулся в Бактрию. Исчез бесследно в степи по направлению на юго-восток?
Кушан и Евкратид под руки выходят из двери, приятельским видом повергая в удивление многочисленных спутников посла.
Полночь. Повозка соправителя Кангюя
– Царь и вождь свободолюбивых кочевников, ты прав в мудрости. – Евкратид восседает в покачивающейся на ходу повозке, подражая манере собеседника, поджав под себя босые ноги. – Никому не под силу обмануть эллинов. Какими благосвятыми словами ни называй то злодеяние, о котором говорим, смысл у него при всём том останется одним и тем же.
Власть захватить возможно. По внезапности захвата даже успешно, без лишних жертв. Честолюбцев таких, злокозненных, раньше, в славные времена ещё до войн с персами, у нас называли «соискателями тирании из тщеславной черни». Есть у эллинов шутливая песенка из смешного представления, в том представлении двое давно знакомых, «худозадый» и «толстозадый», препираются о врагах родного полиса.
Толстозадый поёт:
– …Отвечу я тебе:
среди завистливых соседей дальних
врагов коварных,
что сеют смуту в полисе
ты понапрасну не ищи.
Злым козням в смуте нет истощенья,
И прав ты —
наша слабость в усладу соседям дальним.
Худозадый уязвлённо подпевает:
– Эх, да что там говорить!
И ближним соседям
наша смута тоже в радость!
На что ему Толстозадый разгневанно возражает:
– Но не среди соседей дальних
ведь ты живёшь?
Так оглянись же наконец,
кого ты в смуте видишь?
Неужто в судах и на агоре
соседи дальние
нам кривду учиняют?
Поддаётся неохотно Худозадый:
– Соседей дальних среди смутьянов нет!
Торжествует, горько насмехаясь, спорщик Толстозадый:
– И я тебе то говорил:
смутьяны сплошь из сограждан!
В бедствиях печальных лихого беззаконья,
что в полисе творятся,
ты лишь сограждан обвиняй.
Среди крикливо-шумных любимцев черни,
охлократов,[41 - Охлократия (др.-греч. ??????????, от ????? «толпа» + ?????? «власть») – вырожденная форма демократии. Власть демагогов над толпой.] словам-не-знающим-цены,
сложился заговор.
В ночи при экклесии[42 - Экклесия (др.-греч. ????????) – народное собрание граждан полиса. В древнегреческих полисах орган высшей государственной власти, осуществлявший законодательную, исполнительную и судебную власть.]полис засыпал,
а пробудился поутру
при тирании черни.
И вместе они, хорошенько поспорив меж собой как об известных формах правления, так и о врагах, и об интересах лично своих в полисе, в том шутливом представлении единодушно заключают:
Тирания черни погубит нас.
Недолго будут править охлократы
Объявится средь них,
глупцов самодовольных,
особливо отъявленный мерзавец,
по имени Тиран,
себя царём назначит
и нас в рабов покорных
себе во благо обратит.
Кушан внимает Евкратиду, напевающему эмоционально, в двух голосах спор, не равнодушно или отстранённо-чуждо, но разделяя чувства спорщиков, то кивками головы, то мимикой лица поддерживая препирание сторон. Евкратид, завидев понимание в собеседнике, удовлетворённо пожимает руки Кушану и говорит с соправителем Кангюя тоном рассудительно-доверительным, как говорил бы с эллином, в словах сложно-значительных, не просторечных:
– Тогда, давно, два столетия назад, в Элладе такие звания, как «тиран», звучали отборным ругательством, сродни «святотатца-гнусного-поругателя-алтаря-в-храме». Сейчас же таких преступников именуют поироничней, снисходительно, с пониманием и даже с сочувствием, словно бы это свойственно каждому из людей – «узурпаторами свободы». В деяниях тиранов, узурпаторов власти у сограждан человеческая спесь «гибрис» идёт против благозакония – «эвномии». А как заканчивают тираны? Есть на то восхитительный ответ:
…Глуп человек:
он рушит города,
он храмы жжёт,
священные гробницы,
и вот —
опустошитель —
гибнет сам[43 - Еврипид, величайший древнегреческий трагик (480—406 гг. до н. э.).].
Евкратид входит в раж, с интонацией гневного судьи чуть не грозится обличением:
…Я утверждаю, что славны цари:
убийствами,
разбоем,
вероломством
и что они куда счастливей тех,
кто жизнь свою живёт благочестиво[44 - Еврипид.].