Поймать лаптем удачу

– Вам не уйти, – смеялся тот. – А ты считай покойник! Тебя сразу трое заказали.

– И кто? – спросил его Миша.

– Так я тебе и сказал!

Мы хотели уже уехать на «байке», как нас окружили ещё семь человек, и тут меня прорвало. Я чувствовала себя, как во сне. Я стреляла во всех подряд, пока не увидела, что все лежат. Меня трясло, и слёзы полились из глаз, я упала на колени.

– Нет… Всё не как во сне…, – повторяла я.

Миша поднял оброненное мной оружие, вытер его носовым платком и сунул в руки одному из ребят, в которого я стреляла из травматика. Он, видимо, потерял сознание, когда я стала стрелять во всех без разбора. У Миши зазвонил телефон.

– Направо. У нас ЧП. Давай, я тебя встречу. – Потом он посмотрел на меня и сказал: – Ты никого не убивала. Запомни. И ни в чём никому не признавайся. Ты меня слышишь?

Я утвердительно кивнула. А он меня, быстро поцеловав, отвёл от места, где я стреляла, а туда перетащил того парня, кому сунул оружие, а сам завернул за угол. Дальше я увидела людей в черных масках, меня схватили и, нацепив наручники, посадили в машину. А я всё плакала и не могла успокоиться.

Вот так, из-за глупого сна, я превратилась из обычной гражданки с воронежской пропиской в хладнокровную убийцу. Я не помнила, куда и в кого я стреляла. Но я и близко им не давала к нам подойти. Наверное, стрелок с такой психикой, как у меня, становится очень опасным для обычных граждан. А вдруг это были обычные люди, и я их убила только потому, что они захотели нам помочь? Мне стало ещё хуже от этой мысли.

Дальше всё было, как в моём страшном сне. Меня привели на допрос, и я говорила только одно:

– У Высоковского спросите. Я ничего не поняла.

Они решили, что у меня шок. Возможно, это так и было. Меня посадили в обезьянник. Там сидел, то ли наркоман, то ли бомж, ещё совсем молодой. Он пытался со мной говорить, но я молчала. Сколько я так бессмысленно сидела – я не помню. Но к вечеру, я почувствовала, что хочу есть и спросила у парня.

– Здесь кормят?

– Когда как. Смотря, кто дежурит. А ты девушка – тебя накормят. За что сидишь, планшет подрезала?

– Нет. Я сама не знаю за что.

Всё. Я включилась. А, правда, за что? Группа захвата и меня повязала. Что стало с теми людьми, в которых я стреляла – я не знаю, хоть убей! Неужели меня Высоковский подставил?! Через меня отделался от своих врагов! Нет, я не сдамся! Я еще рассчитаюсь с ним.

Вместо ужина меня повели на допрос. В этот раз допрашивал очень красивый молодой человек. Мне он показался очень похожим на Алена Делона в молодости. Тёмно синие глаза, брутальный брюнет. Если бы не мое ужасное состояние, и не голод – я бы в него влюбилась. Он относился ко мне с уважением и участием, даже не допрашивал, а разговаривал со мной.

– Вика, как вы себя чувствуете? Чаю не хотите?

– Кофе. И сливок двойную порцию.

Следователь велел своему напарнику принести заказ и вновь обратился ко мне:

– Что вы делали в гаражах?

– Я не знаю. Я ехала с Высоковским. Михаилом, – уточнила я.

– Какие у вас с ним отношения?

– Это имеет значение? – возмутилась я.

– Имеет.

– Партнёрские! После того, как Павел разбился с моей подругой в автокатастрофе, мою квартиру дважды вскрывали, в меня трижды стреляли, в Михаила тоже. Поэтому мы держались вместе.

– А причина? Ваше мнение, почему в вас стреляли?

– Павел со своим финансовым директором вёл грязный бизнес, а потом решил под чужим именем скрыться с моей подругой. Он вывел деньги из фирм, этим подставив родственников и коллег по темному бизнесу. За это его и убили. Теперь всем нужно, чтобы деньги и документация Павла не попали в руки Михаилу. Михаила они тоже прощупывали и поняли, что их тёмному бизнесу конец, вот и решили его убрать с дороги. Я думаю, что так всё и было. Доказательства темного бизнеса у меня есть. Ну, а плёнка с записью убийства Павла – у подполковника Петрова из ФСБ. – Всё, как на духу, ответила я.

– Хорошо. Что случилось в гаражах?

Меня немного забило. Главное не выдать себя. Что там говорил Высоковский? Я не виновата. Я никого не убивала. И он сунул пистолет какому-то парню в руку…

Так, строим на ходу версию.

– Нас окружили. Я стреляла из травматика. А потом, выстрелом, у одного я выбила из руки пистолет. Его подобрал парень и стал стрелять по всем подряд. Я выстрелила ему в колено, он упал и потерял сознание. Наверное, он наркоман, – заключила я.

Бред! Бред! Неужели он поверит?

– Хорошо. Разберёмся.

Нам принесли кофе, и я жадно стала его пить.

– Меня выпустят? – поинтересовалась я.

– Как будет готова экспертиза, и проведено следствие.

– А в чём я виновата?

Такой хороший мент и… тупит! Следователь широко улыбнулся, и его лицо стало еще обольстительнее.

– Вика, не буду вам врать – вы подозреваемая, до тех пор, пока мы не допросим Михаила.

– Так допросите!

– Не можем.

– Это как?!

Они что, издеваются? Он что, в Кремле, что до него добраться нельзя, как до президента!

– Мы не можем найти его, – ответил полицейский, и у меня защемило сердце, мне не хватало воздуха.

– Вика, вам нехорошо?

Я, пытаясь успокоиться, взяла остывающую чашку в руки.

– Нормально… Он звонил, – сказала я, пытаясь потихоньку дышать.

– Когда? Вам? Разве у вас был телефон?

– Нет, – ответила я. – Тогда. В гаражах. Он звонил. И ему звонили, потом он пошел кого-то встречать, завернул налево…