Поймать лаптем удачу

У Миши так и не получилось открыть сейф, и он отошёл, задумавшись, к окну. Я сказала:

– Это шифр. Значит, он набирается не полностью или слагается. Надо перепробовать варианты. Я забрала у него бумажку.

– Давай для начала наберём первую букву и две первых цифры?

– Там только восемь знаков. Я с утра пробовал. Везде по два знака букв и четыре цифры. Я пробовал из каждого брать по одной, и пополам, и по две… Я не знаю, что это… Может не этот листок или код?

– Этот. Там другого не было.

Я смотрела и смотрела на эти записи Павла. У меня было ощущение, что здесь что-то не так. А что?

– Дай барсетку.

Миша мне её протянул. Я вытащила все карточки и взяла стикеры. И стала присваивать карточкам пин-коды. И две записи стали лишними. Мне всё стало понятно. Последняя запись была не из двух букв, а из четырех! «FINE 2280». Этой карточки точно не было! А еще одна запись была стандартной – «IB 1172». Именно той карточки, что лежала в моём кошельке. Я достала её и стикером присвоила пин-код.

– Так, финн – это конец. Миша набрал «fine2280», но ничего не вышло.

– Не тот.

– «Финн» – это не код, а подсказка. Получается, надо взять предпоследнюю запись и соединить с цифрами от «fine».

Миша набрал две буквы и первые две цифры от пин-кода карточки, добавил цифры 2280 – снова не получилось.

– Номер первой машины, которую купил Пашка на свои деньги, что заработал при первой крупной сделке. – Миша улыбнулся. – Я понял.

Я смотрела, как он набирает шифр.

– Это номер машины и последние две буквы.

– Семь знаков? – не поняла я.

Но дверца открылась. Там лежала толстая черная папка и ключи. Миша их взял в руки и с горечью посмотрел на потолок. Сейчас я увидела его боль, которую он скрывал за спокойствием на похоронах брата.

– Он бросал нас, оставляя всё.

– Кроме денег, – сказала я.

– Деньги – дело наживное. – Миша сел в кресло и стал просматривать документы. – Все поставщики, договора, сметы, акты… Всё, что я искал!

– Неужели!

Мне стало обидно. Это значит, что документы, которые я украла у финансового, ему уже не нужны? И то, что за панелями игрушечной кухни, тоже не требуется? Вике пора на утиль?

Пока Миша просматривал папку, я себе заварила кофе и ждала, пока он прочитает эти листочки, а потом пошлёт меня далеко и надолго. Отпив три глотка, меня передернуло от неожиданности, потому что в наш кабинет кто-то ломился.

– Он заперт! – сообщил неизвестный мужской голос.

– Так открой!

Голос принадлежал тому человеку, который приходил полчаса назад вместе с Ефимовым.

– Я за ключами схожу, – ответил неизвестный, и послышались торопливые шаги.

Миша резко захлопнул папку и обратился ко мне:

– Нам надо уходить.

Миша быстро собрал карточки в барсетку и, прихватив её вместе с папкой, направился к шкафу. Он открыл одну из его дверей, отодвинул висевший на вешалке плащ ближе к пиджакам, и за ним я увидела еще один выход. Миша быстро подобрал ключи от этой двери, и мы очутились на узкой лестничной площадке. Высоковский задвинул проход одеждой и запер дверку.

– Стой здесь. Мне надо спрятать папку, – и он завернул в узкий проход.

Я начала нервничать. Мне было страшно, и за себя, и за него. Меня впервые осенило, что я вижу пророческие сны. Вот, например, мне снилось, что Маша звала меня и просила о помощи. В итоге я ее еле спасла. Потом мне приснился бал, где я танцую с Высоковским в золотом платье. Я попала на банкет с Мишей, и он мне вручил золотое платье. Теперь мне приснилось, что Мишу убили. Получается, Миша опаснее для преступников, чем я? Нет-нет! Это всего лишь сон! Я не верю в эту чушь! Я в существовании Бога-то сомневаюсь, а верить в вещие сны – не про меня! Это, как верить одному гороскопу, написанному для миллионов людей с разными профессиями и с разными социальными условиями жизни, а про моральные устои – я вообще молчу. Бред! Бред! Никогда еще мой гороскоп не совпадал с моей жизнью. А сон – это совпадение. Это мой мозг так сработал. Я переживала за Машу, и она мне приснилась, а просила о помощи потому, что накануне она это делала наяву. Высоковский на балу мне приснился потому, что я о нём много думать стала, и я сама при первой встрече решила, что он похож на принца! Вот и приснился мне бал, принц Высоковский и я, как принцесса, в золотом. Как в моей любимой диснеевской сказке «Красавица и чудовище». А то, что меня пригласили на фуршет – это тоже совпадение! Чистое совпадение.

Вскоре появился Миша, и я облегчённо вздохнула.

– Идём! Нам надо живыми добраться до места, на которое намекнул Паша.

– Тебе. Тебе надо добраться, а мне живой остаться, так? Тебя же не хотят убить?

– Я уже давно в этом сомневаюсь.

Мы спустились в подвальный этаж и оказались в гаражном помещении. Там стоял Мишин «байк». Он его осмотрел и проверил тормоза. К моему удивлению, мы благополучно выехали. Ехали мы долго. Я так поняла, в Подмосковье.

Пока ехали, я даже не заметила, как крепко в него вцепилась, словно не хотела его отпускать. Наверное, это сон сыграл свою роль. «Неужели и Михаила серьезно хотят убить. Я думала, он стал мишенью, только лишь из-за меня…». Всё намного серьезнее, чем я представляла. Только непонятно, если Паша оставлял намеки только тому, кто его хорошо знал, знал его ценности и часть биографии, то зачем он Мишку грязью обливал?

К моему ужасу мы проезжали заброшенное место, заросшее ещё не пожелтевшей травой, и оно было похоже на помойку. Невдалеке виднелись крыши старых гаражей. У меня было страшное предчувствие. И посильнее, чем когда Маша уезжала от меня с чемоданами. Мне так и хотелась закричать в ухо Высоковскому, чтобы он валил куда подальше от этого места и никогда не приезжал сюда. Но я не могла. Потому что сама логически в это не верила. Это сон. Всего лишь сон. У меня даже пистолета нет. Убить я никого не смогу. И здесь никого нет.

Это было большой ошибкой, так себя убеждать. На въезде в гаражи нас поджидала машина, из-за которой я, вместо ресторана, поехала к Высоковскому ночевать. Миша её тоже узнал и остановился, чтобы осмотреться, куда ехать. Сзади к нам двигалась еще машина. Миша рванул в поворот налево, по гаражной улице.

– Это единственный выезд. Если там нас ждут, то бери пистолет у меня за спиной…, – кричал он мне. И остановился, бросив ключи в кусты. Я поняла, что он тоже думает, что нас убьют, поэтому не хочет, чтобы преступники имели его личные вещи. Он достал мобильник, нажал всего одну кнопку и сказал:

– Гаражи. Наши гаражи, помнишь? Да. В засаде.

С кем он говорил? Только с тем, с кем есть общее прошлое. Наверное, это его брат подполковник Петров.

Доехав до прямой дороги на выезд, мы поняли, что окружены и остановились. Я нащупала рукоятку своего травматика и достала его из-за пояса Михаила. Сколько у меня патронов осталось? Один я потратила при нападении ещё до переезда к Маше. Потом стреляла в чашечку ноги в гаражах, в Москве. Дальше – в руку…

Итого, пять патронов есть. Надеюсь, Михаил не тренировался стрелять? Я осмотрелась. Семь человек! Пять патронов…

Двое останутся по-любому, как во сне…

Я выстрелила одному парню в чашечку ноги. Тот сразу упал, грязно ругаясь матом

– Не подходите! У нас ничего нет! – крикнула я, выстрелив в другого нападавшего.

– А нам и не надо! Бросай оружие!

Один из мужчин направил на меня пистолет, и я вновь выстрелила, попав ему в руку. Пистолет он выронил, но его поднял другой. Миша стал с этим парнем драться, отбивая оружие. А у меня оставалось два патрона, если Высоковский их не тратил. Я выстрелила в раненого в ногу мужчину, на этот раз, попав ему в руку. Потом ранила ещё одного, который направлялся ко мне, остальные два убежали. Миша выбил пистолет и бросил его мне. Один из лежащих ребят достал наган, но Миша наступил ему ботинком на руку и забрал оружие себе.