Династия для одного

Но одна настойчивая мысль жгла сердце девушки, не давая ей окончательно оставить затею разузнать про историю любви троюродного брата с русской принцессой: «Как выглядит горячо любящий мужчина, потерявший ту, ради которой билось его сердце?» И именно любопытство – увидеть Омера, разглядеть в его глазах что-то, говорящее о чувствах, потере и переживаниях – толкнуло Сабиху в конце ноября на незапланированную поездку. Она просто вышла и без лишних подготовок сказала:

– Сегодня я собираюсь посетить нашего дядю и брата.

По дороге ко дворцу Абдул-Меджита, Сабиха пыталась отрепетировать разговор с Омером. С чего она начнёт, как подведёт к интересующему её вопросу, как будет тактично обходить болезненные моменты, как, возможно, примется утешать его. «И, конечно же, нужно сказать, что он ещё обязательно встретит ту, которую полюбит так же страстно, как Ольгу», – решила Сабиха, будучи уверенной, что русскую принцессу и турецкого шехзаде связывала великая любовь, как в предании про Лейлу и Меджнуна.

Но, к большому удивлению султанши, разговор с самого начала сложился не так, как предполагалось. Омер не выглядел подавленным и удручённым. И уж точно не походил на мужчину, страдающего от преждевременной гибели возлюбленной. Это несоответствие вынудило Сабиху возмущённо произнести, почти сразу же, как им подали чай:

– Я думала, что хоть ты, хоть ты один, способен по-настоящему полюбить, а ты!

Омер замер со стаканом в руках и, слегка откашлявшись, спросил:

– Что? Какая любовь? О чём ты?

Красивая сказка разбивалась на глазах. Сабиха почувствовала, как начинает щипать в носу, а глаза увлажняются слезами. Он даже не понимает, о чём речь! Если окажется, что Нуреддин сказал правду, а Омер – просто бездушный человек, не способный любить, чувствовать и переживать, то это будет самым большим разочарованием в её жизни.

– Как о чем?! О тебе и русской принцессе, Ольге.

– Подожди. А откуда ты знаешь?..

– Да все шепчутся об этом! – не дав Омеру договорить, воскликнула султанша. – Ну… может, не все. Но ваши отношения не такой уж и большой секрет, чтобы об этом не узнали во дворце! А ты… Так спокойно разговариваешь о всяких не имеющих никакого значения вещах. Улыбаешься, смеешься. Я думала, что она была особенной, а оказывается она такая же, как все, её легко забыть.

– Сабиха, послушай, – Омер вздохнул, поставив стакан с чаем на поднос, и отодвинулся от собеседницы. – Выслушай меня, пожалуйста, спокойно. Сможешь?

Девушка кивнула.

– Во дворце про меня и Ольгу никто не мог знать. И уж точно никто не мог шептаться на эту тему так, чтобы ты услышала. Откуда ты узнала? Тише! – он предупреждающе поднял руку, пытаясь остановить всплеск эмоций. – Просто скажи: откуда ты узнала?

– Какая разница, откуда? Важно не это. А то, что ты так спокоен! Даже равнодушен! Как у вас, у мужчин, это получается? Вы что, вообще не способны любить? Или нет, при чём тут любовь? Любить, может, и способны, но быть верными – нет. Преданность – тоже не о вас. Хотя родине, флагу, вы преданность и верность храните, а женщине, которую называете любимой…

– Сабиха, успокойся. Успокойся, тебе говорю! Ты ничего не понимаешь, все не так…

– Так объясни! Я хочу понять! Я хочу знать, что… как… почему… Объясни!

Султанша резко придвинулась к Омеру и схватила его за руку. Кожа как кожа, рука как рука, но сердце на несколько секунд остановилось, перестав биться в обычном ритме. Так спокойно и уютно – сидеть рядом, держать за руку, пить вместе чай. И всё, больше ничего не надо. Непонятное умиротворение усиливалось чувством – мира нет. Вокруг нет ничего и никого. Только она и он. Только её рука поверх его. Сабиха испугалась незнакомых доселе ощущений и, смутившись, отодвинулась.

– Ну же, говори, – поспешно пробормотала она, надеясь, что Омер не заметил её смятения.

– Зимой 1916 нас разгромила Русская Кавказская армия, захватив стратегически важный город. Наш командир придумал отличный план для проведения разведывательной операции. Так как я знаю русский, то меня, раненого, переодели в форму убитого русского солдата. Под его документами меня доставили в столицу Российской империи. Несмотря на то, что я младше этого солдата, никто ничего не заподозрил. Он был эриванцем, и мой акцент, а также внешность, соответствовали моему новому, так называемому, происхождению. На вокзале нас, раненых, встречали сестры милосердия. Уже потом я узнал, кем они были на самом деле. Великие княжны, дочери правящего императора. Но там, на вокзале, я даже и предположить не мог, что девушки, беспрекословно выполняющие указания докторов и моющие ноги солдатам – принцессы.

– Но зачем? – перебила Омера Сабиха. – Зачем они делали это? Разве не нашлось других? Служанок, простолюдинок? Мыть ноги кому-то – это вообще унижение, а солдатам… Они месяцами нормально не следили за гигиеной. И непонятно в каких условиях жили последнее время. Разве принцессам не было противно?

– Я примерно так же размышлял, когда узнал о том, кто они. Более того, я пытался представить, а смогли бы наши султанши сделать что-то такое? Смогли бы омыть ноги простым солдатам? Позаботиться о тех, кто воюет ради родины? И…

– А ты думаешь не смогли бы? Ты думаешь, что мы хуже, чем они? – защищаясь проговорила Сабиха, понимая при этом, что да, хуже.

Да, не смогли бы. «Так вот почему она особенная», – с тоской подумала султанша, пытаясь хоть на секунду представить себя на месте княжны Ольги.

– Мы – турки. У нас другое отношение к женщинам, нежели у русских. Или европейцев. Ни один уважающий себя мусульманин не позволит своей жене, дочери или сестре ухаживать за чужими мужчинами и оставаться с ними наедине.

– Они, наверное, хотели показать, какие они хорошие, поэтому и мыли ноги простым солдатам. Чтобы поддержать авторитет правящей семьи, – надменно проговорила Сабиха, выпрямившись.

Она лишь несколько месяцев дочь правителя, но уже усвоила многие правила, среди которых: «Ради целостности и могущества Династии те, кто отвечают за неё, должны пойти на всё, что только в их силах».

– Здесь проявлялся очень простой и важный факт: раны от грязи нужно очищать сразу, чтобы предохранить от заражения.

Омер, взяв стакан, сделал несколько глотков, не отводя при этом взгляда от Сабихи. «Что всё это значит?» – взволнованно подумала она. – «Почему Омер так на меня смотрит? И разве у него всегда были такие добрые глаза?» Сабиха нетерпеливо заёрзала в кресле, желая как можно скорее закончить разговор и вернуться домой. Хотела сбежать от взглядов Омера, потому что они заставляли её нервничать. И это пугало.

– Меня разместили в дворцовом лазарете Царского Села, хотя по документам я был обычным прапорщиком, – продолжил рассказывать Омер. – Меня все называли Дмитрием Шах-Баговым. Я не буду рассказывать про детали моего пребывания в столице Российской империи, потому что это было частью операции. Несмотря на то, что ты дочь падишаха, эта информация не подлежит разглашению для кого-либо, кроме узкого круга людей. Но, находясь там, я общался достаточно близко в основном с Ольгой, как и с другими княжнами.

– Так ты её любил? Или просто очаровывал ради получения полезной информации?

Сабихе стало обидно за русских принцесс. Оказывается, их чувствами могли играть, преследуя свои цели. Это хуже брака из выгоды. Брак – это какой-то результат, итог. А играть в любовь, чтобы потом бросить за ненадобностью – это несправедливо по отношению к любой девушке. Не только к принцессе. «Как он мог так поступать?» – разочарованно подумала Сабиха.

Омер промолчал, затем, посмотрев куда-то поверх головы султанши, тихо ответил:

– Любил. Её было нельзя не полюбить.

– Но при этом ты проводил разведывательную операцию!

– И что? Да что ты знаешь? – не выдержав, воскликнул Омер. – Думаешь, что всё понимаешь? Думаешь, что я не хотел бросить всё ради неё? Думаешь, я не хотел? Да, любил! Любил! Но Родину люблю больше! Что мне оставалось? Когда я уже лежал в лазарете, она отказалась выйти замуж за румынского наследного принца, сказав, что она русская и хочет остаться таковой. Отказалась покидать родину и жить в чужой стране. И за меня, за меня она бы тоже не согласилась выйти. А что оставалось мне, по-твоему? Отречься от своей родины ради неё? Я не смог.

Сабиха заметила в глазах Омера и сильные чувства, и переживания – то, что так жаждала увидеть. Для него Ольга потеряна не четыре месяца назад, а два года. Для него уже не так остра боль. Не так сильны страдания. Для него уже пришло время новых чувств. Новой любви. «Если бы он мог полюбить меня», – вдруг подумала султанша и замерла, осознав эту мысль. Разговор стал слишком неловким, слишком опасным. Слова Омера начали волновать Сабиху. «Да, любил! Любил!» – звучало в голове неутихающим эхо. Любил – в прошлом. А сейчас? Сейчас Ольги нет в живых. Любить некого. И некому любить её, Сабиху, дочь Мехмеда VI Вахидеддина, 36-го султана Османской империи.

– Извини, пожалуйста. Я… я больше не буду поднимать эту тему. И никому не скажу, – пообещала девушка, чувствуя, как слёзы бегут по щекам.

– А тебе кто рассказал? – настойчиво спросил Омер.

Сабиха не хотела выдавать Нуреддина. Если бы она знала, что эта тема затрагивает военную тайну, то не стала бы её и поднимать. А сейчас она не только себя поставила в неловкое положение и грубо разворошила рану Омера, но и подставила брата.

– Я… Не помню уже. Кто-то. Это давно было. Ладно, не буду больше смущать тебя своими расспросами и присутствием. Меня, наверное, заждались в Долмбахче. Я не стала беспокоить родителей и не сказала им, что собираюсь к вам в гости. Боюсь, что если не вернусь к ужину, они заметят моё отсутствие и будут недовольны, – присоединяя одну ложь к другой, поспешно проговорила Сабиха, прощаясь. Омер, на западный манер, поклонился и поцеловал ей руку. Прикосновение губ было лёгким, почти неуловимым. Сабиха крепко сжала руку шехзаде, не желая отпускать. Она хотела, чтобы он поцеловал её ещё раз и ещё. Она бы так и стояла, держа его за руку, если бы Омер не отрезвил её, напомнив:

– Да сохранит тебя Аллах в дороге, сестра моя.

Сестра. Сестра! Что она себе позволяет? Он её брат! Не родной, троюродный, закон и общество не запрещают. Но он её брат! Сабиха отпустила руку Омера и торопливо покинула комнату. Расстояние до повозки, на которой приехала, преодолела бегом, прекрасно понимая, что от себя-то не убежать. Этот мужчина волнует её сердце. Ей нравится этот мужчина. Ей нравится Омер.

***

Будучи подвижной и озорной девочкой, Сабиха не раз заявляла матери, что хочет быть такой же, как Спящая красавица.

– Ты будешь спать сто лет. В полном одиночестве.

– И что? Зато, когда проснусь – больше никогда не буду одна!

– Ты ведь не одна сейчас. У тебя есть я, Улвие, отец. Вокруг всегда есть дяди, тёти, двоюродные братья и сёстры. Ты – часть великой династии. Ты не можешь быть одна. Никогда. Всегда найдётся кто-то, кто поможет, поддержит, протянет руку, если понадобится. В этом смысл семьи. В этом суть династии – никто не одинок, пока мы есть друг у друга, – наставляла дочь Эмине.

– Но он, тот самый, что только для меня, ещё не встретился, не нашёл свою принцессу. И если я буду, как Спящая красавица, мне не придётся проводить годы в ожидании – я буду спать. И только его поцелуй сможет разбудить меня от этого сна.

– Ах, Сабиха, девочка моя! Что же ты такое говоришь? Ты хочешь проспать часть жизни только потому, что не хочешь ждать?