Орелинская сага. Книга третья

Орелинская сага. Книга третья
Марина Алиева

Случайно брошенное проклятие свяжет воедино столетнюю историю людей бескрылых с историей крылатых людей, потерявших однажды всех своих правителей. Поиски этих последних приведут на землю крылатого юношу, который во множестве приключений разыщет семерых столетних старцев, но вместе с тем обретёт и самого себя и найдёт ответы на многие вопросы, заданные ему Судьбой. Что даёт человеку владение крыльями? Величие, преимущество, одинокую жизнь изгоя или счастливую возможность обрести Знание?

Орелинская сага

Книга третья

Марина Алиева

© Марина Алиева, 2015

Редактор Наталья Урсалова

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть первая

Вулкан, почти погубивший Верхний Город, удалось успокоить лишь через три дня.

Перепуганные орели, совершившие двойной перелет до Гнездовища и обратно, забыли про всякую усталость, едва увидели последствия взрыва. От прекрасных гнездовин с ажурными арками, тонкими колоннами и множеством великолепных внутренних помещений остались только руины и воспоминания. Но хуже всего пришлось древнему дворцу, построенному еще Сагдифом, а он, как известно, приходился внуком или правнуком родоначальнику всей династии Иглонов. С той поры ни один вулкан на Сверкающей Вершине ни разу не гневался столь сильно.

Все случилось как-то очень быстро и неожиданно.

Еще вечером, накануне того дня, когда стало известно о бегстве Тористина с товарищами, и Великий Иглон призвал свой народ лететь спасать Гнездовище, в Верхнем Городе царил абсолютный покой. Почти все его жители, кроме младенцев, их матерей, да немощных стариков, улетели на Большой Сбор в Главнейший Город. И две смены рофинов, оставшиеся следить за вулканом, заботили только последние страшные события, о которых уже было известно от гонцов Великого Иглона. Из-за этого утром, когда прибыли те, кто менял ночную смену, добросовестные стражи долго не могли разойтись, горячо споря, стоит ли считать жителей Гнездовища убийцами, или все же имела место роковая случайность?

Тогда-то и услышали они глухой рокот, зарождающийся в недрах вулкана.

Поначалу он не показался страшным – такое уже случалось время от времени. Но рокот нарастал с каждой минутой, окрестности стали содрогаться, и вся немногочисленная стража дворца выбежала на террасу, растерянно поднимая глаза на дымящееся жерло.

Так и не успевший смениться, старший орелин ночной смены быстро сообразил, что надвигается нешуточная катастрофа и принял командование на себя. Он немедленно отправил ореля из числа дворцовых стражников в Главнейший город за подмогой, другому велел оповестить местных жителей, а остальными усилил свой немногочисленный отряд, состоящий всего из двух смен, по десять орелей в каждой.

Вскоре к ним присоединились и старики, которые оставались в городе. Они едва держались на своих крыльях, но все же были полны решимости утихомирить распаляющийся вулкан. Вслед за ними прилетели орелины, оставшиеся дома из-за маленьких детей. Как только стены их гнездовин стали содрогаться от подгорных толчков, перепуганные матери похватали своих малышей и унесли подальше от города на изрядно обветшавшую безопасную площадку, обустроенную в незапамятные времена. Там орелины выбрали из своих рядов трех самых опытных, оставили детей на их попечение, а сами понеслись обратно в город, к вулкану. Общими усилиями, момент взрыва удалось немного отсрочить, но орелей все равно было слишком мало. Все они понимали, что вулкан им ни за что не покорится. Дым делался все гуще, а воздух горячее. Дыхание затруднялось, сил оставалось меньше и меньше. А, когда из жерла полетел липкий пепел, засыпая окрестности и оседая на крыльях, старший орелин ночной смены велел старикам и женщинам немедленно улетать.

Никто его, конечно, не послушался, но спустя совсем немного времени, стало ясно, что улететь придется всем. Залепленные пеплом крылья еле двигались, раскаленный воздух жег легкие, да и из жерла уже полетели в орелей первые огненные плевки.

Пришлось отступить.

Со слезами на глазах смотрели несчастные жители Верхнего Города на багровые дымящиеся языки лавы, с медлительной жестокостью слизывающие со склонов их общий дом. Старший рофин, бесясь от собственного бессилия и чувства невыполненного долга, едва отчистив крылья Серебряной Водой, несколько раз порывался лететь обратно. Его с трудом удерживали, успокаивали, а потом, с угасающей надеждой смотрели на восток, где находился Главнейший Город, недоумевая, почему помощи до сих пор нет?!

Уже и дворец, и площадь перед ним, включая окружающие её гнездовины, обратились в ничто, а растекающаяся лава неумолимо наползала на нижние ярусы города, когда над восточными склонами появилась стремительно летящая к месту катастрофы стая орелей.

Подобно гигантской туче, она быстро приближалась, по ходу разбиваясь на две части. Одна немедленно образовала огромное кольцо, замкнувшееся на максимально допустимом расстоянии от вулкана. Другая же присоединилась к горстке героически сражавшихся, но отступивших местных жителей, и занялась необходимыми приготовлениями.

Первым делом нужно было спасти запасы Серебряной Воды. По счастью, чаша с нею находилась на площади среднего яруса, куда лава еще не добралась, а от пепла её защищала каменная крышка. Согласно правилам, рофины опустили её сразу же, как только стало ясно, что извержение неминуемо. Поэтому вернувшиеся местные жители быстро разлетелись по уцелевшим гнездовинам, где собрали все пригодные сосуды и стали переносить Серебряную Воду на безопасную площадку. Для удобства, в большой каменной крышке, в самом её центре, находилась еще одна, поменьше. Орелям нужно было быстро открывать её, наполнять сосуд и тут же закрывать снова, чтобы пепел не успел попасть внутрь. Это, конечно, несколько замедляло процесс, но еще до того, как упрямо ползущая вниз лава достигла этого яруса, непрерывно снующая туда-сюда цепочка орелей успела перетаскать на безопасную площадку почти все запасы Воды.

Скоро туда стали подлетать первые пострадавшие – кто с ожогами, кто задыхаясь и кашляя, и все с крыльями, покрытыми пеплом. Пока ольты подлечивали их и чистили им перья, другие орели спешили занять место выбывших, и шум от непрерывно хлопающих крыльев был сравним с шумом самого сокрушительного ливня, усиленного стократно.

Наконец, текущую на нижние ярусы лаву удалось остановить, но сам вулкан никак не желал успокаиваться, грозя новыми извержениями. Словно рассерженный зверь ворочался у него внутри, гневно раскачивая стены. Из-за этого на нижнем ярусе получилось несколько глубоких дымящихся разломов, уничтоживших часть гнездовин. Попадали все стелы с изображениями городской жизни, но это стало лишь крошечной каплей огорчений в единой бездонной чаше горя.

Ужас перед катастрофой еще более усиливался страхом за жизнь Великого Иглона.

Улетая из Гнездовища, орели оставили его почти умирающим от ран, нанесенных Тористином, и теперь гадали – не связан ли взрыв самого большого вулкана с этим страшным событием? За все время существования народа, орель впервые поднял руку на ореля, да еще и вооруженную…

Однако, на рассвете следующего дня десять ольтов принесли на носилках, сплетенных в Гнездовище, ослабевшего, но живого Великого Иглона. Из поселения его забрали в полном беспамятстве и сначала доставили в покои дворца Восточного Города, но там, едва придя в себя, Донахтир потребовал немедленно отнести его к месту катастрофы. Никакие уговоры Правителя не убедили, поэтому ольты, скрепя сердце, снова положили упрямца на носилки и полетели в Верхний Город.

Размеры бедствия потрясли Великого Иглона. Как ни готовил он себя достойно выдержать удар, все равно действительность превзошла самые худшие предположения. Не сдержавшись, Донахтир даже попытался взлететь с носилок, но добился только одного – снова потерял сознание.

Переполошившиеся ольты хотели немедленно возвращаться, но им не дали братья Правителя, сославшись на его приказ ни в коем случае не уносить обратно.

Ольты, конечно же, подчинились, хотя и ворчали очень долго, приводя Донахтира в чувство на безопасном расстоянии от вулкана.

Великого Иглона пришлось положить прямо на голые камни той самой площадки, где сидели перепуганные малыши Верхнего Города. Те, кто хоть что-то понимал, во все глаза смотрели на Правителя, которого ольты никак не могли вернуть к жизни. Жалея Иглона, орелины, которые опекали детей, собрали свои накидки и накидки, отданные детьми постарше, и принесли их, чтобы Донахтиру было мягче лежать. Но Фартультих, подлетевший справиться о состоянии брата, рассердился, приказав все вернуть.

– Великий Иглон Сверкающей Вершины, даже умирая, никогда не позволит себе нежиться на том, что необходимо женщинам и детям. А мой брат не умирает! – гордо заявил он.

Но, улетая, снял с себя верхнюю одежду со знаками отличия Иглона Нижнего Города, свернул её и бережно подсунул Донахтиру под голову.

Еще сутки измученные орели Шести Городов боролись с разъяренным вулканом.

Перепачканные пеплом Иглоны, не зная отдыха, следили за каждым участком сражения, равномерно распределяли силы в кольце своих подданных, окруживших вулкан, и отдавали команды сужать это кольцо по мере того, как остывающий воздух позволял приблизиться.

Но совсем на лад дело пошло только после того, как орели увидели Верховного Правителя, парящего рядом с уставшими братьями. Возле него сновали бдительные ольты, которые, кажется, уже были не рады, что привели его в чувство. Правитель и думать не хотел о своих ранах, и о том, что моральные и физические перегрузки запросто могут привести еще к одному обмороку, и случиться это может прямо над вулканом. Несчастье словно вдохнуло в Донахтира новые жизненные силы. Он только морщился от боли, когда, отдавая распоряжения, забывался и взмахивал больной рукой, пугая ольтов. Но даже они вынуждены были признать, что с появлением в первых рядах сражающихся Великого Иглона, вулкан начал заметно успокаиваться, а орели удвоили свои усилия. То ли их вдохновил вид Правителя, не совсем, правда, бодрый, но и совсем не умирающий; то ли, действительно, качнувшаяся в сторону жизни чаша весов незавершенного злодейства, заставила и вулкан сменить гнев на милость.

Как бы там ни было, но к исходу третьего дня последняя, изнемогающая от усталости смена орелей разомкнула, наконец, кольцо, и под затухающий в недрах горы рокот, жители Сверкающей Вершины смогли осмотреть, что осталось от их города.

Пригодных для жилья гнездовин совсем не было. Дворец Иглона и весь верхний ярус погребла под собой остывающая лава. Нижний ярус и соседние склоны, помимо разрушений, вызванных сотрясениями изнутри, были плотно засыпан каменеющим пеплом. И только на самых окраинах еще оставались жалкие остатки былого великолепия.

Но горестные стенания над руинами раздавались недолго.

Огромное количество орелинских семей осталось без крова и нуждалось в немедленном расселении. Поэтому, не растрачивая время на бесполезные горевания, большая часть орелей из других городов разлетелась по домам вместе с теми, кого они готовы были приютить в своих семьях.

На пепелище задержались только старейшины ремесленников вместе с Иглонами, да Донахтир, без конца отбивающийся от ольтов, которые требовали его немедленного возвращения в Главнейший Город. Бережно поддерживая раненную руку, Великий Иглон повсюду следовал за старейшинами и внимательно слушал, что они говорили.

А говорили они вещи малоутешительные. Город подвергся таким ужасным разрушениям, что для его восстановления требовались годы…

– Но восстановить все-таки можно? – с надеждой спросил Великий Иглон.

Старейшины пожали плечами.

– Нет ничего невозможного, – сказали они. – То, что было сделано руками всегда можно повторить.

– Отлично, – выдохнул Донахтир.

И вдруг побледнел, зашатался, беспомощно захлопал крыльями и стал падать туда, где прежде был балкон, или внешняя терраса какой-то гнездовины, а теперь дышала зловещими багровыми переливами покрывающаяся черной окалиной лава.

К счастью, ольты не дремали. Они успели подхватить своего Правителя, и после этого вопрос о дальнейшем пребывании Великого Иглона возле строптивого вулкана был, наконец, решен в пользу врачевателей. С видимым облегчением уложили они своего пациента на носилки и без лишних разговоров унеслись в сторону Главнейшего Города.

* * *