Онтологически человек: Битва деревьев

Они свернули к узорной металлической решетке, прошли сквозь ворота и оказались среди деревьев. Листья на них были желтые и лежали на земле грудами.

Дядя-бен подошел к скамейке, сел, вытянув вперед ногу, и приставил рядом трость. Потом полез в карман, вынул блестящий металлический кругляшок и подал Лансу:

– Купи-ка мне газету, сынок.

Ланс поглядел на кругляш. Он был светлый и очень ровный. На нем был отчеканен профиль. Ланс узнал Короля.

Он перевел взгляд на Дядю-бена, чтобы переспросить, что нужно сделать, и увидел у него странное выражение на лице.

– Тебя что, правда феи подбросили?

Ланс вспомнил Фею Озера – белое лицо, по которому ничего невозможно прочитать, тонкий голос, светлый и холодный, как лезвие: «Ты можешь совершить великие дела. Я знаю короля людей. Ты можешь стать лучшим из его воинов».

– Фея, – сказал Ланс. – Одна.

Колдуна он убил. И это было все хорошее, что можно было вспомнить о времени на озере.

– Эк тебя угораздило… Садись, – Дядя-бен похлопал ладонью рядом с собой.

Ланс сел. Дядя-бен помахал в воздухе тростью и зычно гаркнул:

– Эй! «Герольд», давай сюда!

С другой стороны аллеи подбежал мальчишка в великоватой одежде. Дядя-бен сунул ему кругляш и получил взамен стопку тонких, вложенных друг в друга листов. На первом большими красивыми буквами значилось «Утренний герольд» и «Королева посещает госпиталь Сент-Клэр». Ниже был нечеткий черно-белый рисунок, но Ланс на миг задохнулся – Королева стояла на балконе, маша рукой, и ветер развивал светлые пряди из-под широкополой шляпы. Лансу показалось, что он слышит смех и чувствует запах, нежный и сладкий, которому нет названия.

Дядя-бен свернул газету и сунул ее в карман пиджака. Ланс очнулся.

– Итак, что ты хочешь делать, дальше? – спросил Дядя-бен.

– Я хочу служить Королеве, – сказал Ланс.

Из-под седых усов скобкой раздалось совиное уханье – Дядя-бен смеялся.

– Кто бы не хотел! Куда бы тебя пристроить… надо подумать…

Дядя-бен взял трость, сложил ладони на набалдашник и упер в них подбородок.

Ветер гнал по аллее желтые и красные листья. Шелестели деревья, высаженные рядами. Над деревьями кружила гигантская птица с четырьмя крыльями. Ланс вгляделся и увидел внутри нее человека в шлеме.

– Что это? – спросил Ланс.

Дядя-бен очнулся от размышлений и поднял глаза вверх.

– Королевская почта.

Красная птица с кругами на крыльях сделала петлю в небе. За спиной человека в ней вился белый шарф – как флаг на копье.

Ланс представил, как летит на птице, а внизу на балконе стоит Королева и машет ему рукой.

– Ишь, пижонит… – одобрил Дядя-бен. – Нравится?

– Да, – сказал Ланс.

– А правда, иди-ка ты, сынок, в авиаторы, – сказал Дядя-бен. – Здоровьем тебя бог не обидел. Читать-писать мы тебя поднатаскаем, там много не надо.

– Я умею, – сказал Ланс.

Дядя-бен опять заухал:

– Тем более.

Побежали дни. Ланс вложил себя в местные обычаи, как вкладывают нож в ножны. Он учился правильно приветствовать, прощаться, благодарить; носить местную одежду; есть ножом и вилкой; делать покупки; писать чернилами, считать в их странной системе мер; ориентироваться на улицах, уворачиваться от автомобилей; запоминать названия городов и имена королей. Военное дело его поразило. Солнцеликий был прав, скрывая Город от окружающего мира – чего стоили бы пращи против пороха!

Каким большим и пестрым был этот мир. Каким быстрым. Но это был мир людей. Значит, в нем можно было жить.

Он поливал Тете-хелен цветы и читал Дяде-бену вслух «Дневники» Марка Аврелия.

Воздух стремительно становился холоднее и холоднее.

Однажды небо начало осыпаться.

Тетя-хелен сказала, что это снег. Снег ему не понравился.

Когда снег сошел, Ланс завербовался в Воздушную Кавалерию.

Повестка пришла очень быстро. Дядя-бен и Тетя-хелен провожали его на станции («Только обещай писать, миленький!»). Он обернулся, садясь в поезд, и первый раз мимоходом подумал, что, возможно, в их отношении к нему было что-то еще, кроме подчинения порядку вещей и следования королевским приказам. Ему стало неуютно, будто он остался без одежды на ветру.

Но поезд тронулся, и Ланс постарался выкинуть это из головы.

Закончился один этап; начался следующий. Это было закономерно.

На станции Ланса и горстку таких, как он, встретил сержант в синей форме.

Ланс отдал ему честь.

Сержант ответил небрежным жестом.

– Вы, ребята, тут постойте, а я в лавчонку забегу.

Ланс ожидал не такого. Но по другой стороне улицы прошел офицер, чеканя шаг и высекая тростью искры из мостовой – и Ланс подумал, что, может, все не так плохо.

Провожатый вернулся, закуривая на ходу, и повел их за собой. Они прошли за высокие ворота, мимо часового в синем.

Ланс вдохнул и выдохнул. Привычный мир опять остался позади и опять вокруг обступил новый.

Но в этот раз окружающим происходящее тоже было внове. Шансы были равны.

Форма делала их всех одинаковыми, стерев всякие признаки прошлого. Это было хорошо.