Долгосрочное планирование. Космоопера

Дерио нахмурился:

– Могут ли это сделать третьи лица?

Корсо, подумала я, и напряглась.

Священник покачал головой.

– Нет. В случае обвинения совместно упирайте на «мы передумали». Прекрасная вещь свобода воли, не так ли? – он опять лучезарно улыбнулся.

Я подумала, что понимаю, почему Дерио предпочел Гильдии нотариусов Медицинскую.

– Переходим к следующему этапу, – жизнерадостно сообщил священник. – Какой вариант вы хотите рассмотреть?

– Самый быстрый с максимальной сертификацией, – сказал Дерио.

Очень длинный курс о сакральности биологического размножения сбросили на почту с устным обязательством «потом прочесть».

Базовый договор о согласии на обмен биологическими материалами был сведен еще на стадии помолвки (и хорошо, обычно это самая длинная часть, на утрясание которой двумя семействами может уйти несколько лет). Нам оставалось только переподтвердить согласованное. Небольшая заминка возникла на этапе обсуждения внутриутробных аугментаций – за последние десять лет возникла интересная присадка, касающаяся долголетия. Но Дерио почернел лицом и вызвал свое «право вето» – право полностью заблокировать какую-то опцию в договоре. Я спросила почему – он скрежетнул челюстью, и буркнул что-то вроде «вы помрете вместе с младенцем от аутоиммунной реакции, а мне потом всю эту бюрократию заново проходить». Я пожала плечами – в целом, не очень-то и хотелось. Мода на аугментации меняется очень быстро, за Империумом не угонишься. Конечно, всегда хочется предоставить ребенку в качестве стартового набора хороший сет – но никогда не знаешь, что именно выстрелит лет через сорок-пятьдесят. «Чистый» геном гораздо стабильнее, а что-то нежелательное можно будет компенсировать по мере появления проблем.

Длинный тест на знание человеческой биологии Дерио зачли автоматом как члену Медицинской гильдии. Мне пришлось все-таки сдавать. Дерио сходил до ближайшего автомата, принес мне кофе и уселся рядом, бдительно сверля меня взглядом. Кажется, он подозревал, что я могу не справиться, и все придется начинать заново.

Что интересно, наблюдающий за нами бот не возражал. Возможно, хитрые церковники считали это частью тимбилдинга для будущей семьи.

– «Человек а) нуждается для дыхания в кислороде, б) не нуждается для дыхания в кислороде, в) может добывать кислород для дыхания из воды», – ворчала я, бесконечно расставляя галочки в списках. – Человек использует для передвижения а) ноги, б) руки, в) крылья, г) лапы, д) ласты. Количество рук у человека а) одна, б) две или меньше, в) две или больше, г) четыре, д) шесть, в) двенадцать. Человек делится на а) два пола, б) три пола, в) семнадцать полов, г) не делится. Для воспроизведения потомства естественным способом человеку требуется а) две особи разного пола, б) две особи любого пола, в) две особи одного пола, г) одна особь любого пола…» Да кто ж им эти вопросы-то писал!

– Наша программа одобрена Папой Бенедиктом 333м и направлена на реинтеграцию в подлинное человеческое общество, – с достоинством сообщил бот-секретарь.

– Подключенцы, беженцы из Империума, лица с измененной и небинарной биологией, киборги, те, кто просто привык к взаимодействию с цифровыми моделями… В общем, все, привыкшие к разнообразию, не ограниченному биологическими закономерностями, – Дерио хмыкнул. – При переходе в офлайн бывает сложно, – он вздохнул. – У меня брат, когда отключается по большим праздникам, постоянно пытается то через стенку проходить, то окружающих перематывать, и сокрушается, когда не получается.

Я вспомнила снимающего у нас третий модуль небинарника, живущего с цифровой моделью-русалкой. Вот кому в Романе было бы тяжело.

– Ну и толку от этой всей бюрократии… Все равно что учиться плавать без воды, – я заполнила последний вопрос и нажала «отправить».

– Благодарим за участие в нашей программе, – сообщил бот-секретарь. – Ваш балл – 74 из 100.

– Всего?! – возмутилась я.

– Поздравляем вас, – сообщил бот. – Вы допускаетесь на следующий этап программы – семидневный ретрит «Райский сад».

Дерио издал горлом какой-то странный звук. Я вздрогнула и обернулась. Кажется, это он так смеялся.

– Извините, – сказал он. – Это, наверное, нервное.

«Ретрит» представлял собой что-то вроде домика в теплице на монастырской территории. Судя по всему, он должен был имитировать типичное обиталище жителей Романы – дом и огород. К счастью, возделывать землю и пытаться выращивать еду самостоятельно не требовалось. Теплица была на удивление обширная – вокруг стен домика проходила полоса шириной примерно в полметра. Реальные растения переходили в голографические, создавая эффект простора. Домик посередине был размером с обычный семейный модуль.

На входе у нас отобрали все гаджеты, личные вещи, включая одежду и выдали что-то вроде экологически чистых пижамок в качестве облачения. Дородная монахиня, проводившая инструктаж, смерила нас взглядом человека, который слишком много работает с людьми, и поэтому уже дошел до крайних степеней мизантропии.

– Вы выбрали тариф «с максимальной сертификацией». Суть данного ретрита в том, чтобы у вас было достаточное количество опыта взаимодействия, чтобы при глубоком ментоскопировании вы бы сошли за семейную пару. Как всем известно, самая большая сложность для имлантированной памяти – рассинхрон между телесной, эмоциональной и ментальной памятью. Самый быстрый, дешевый и простой способ имитации опыта – получение сэмплов, близких к нужным. Разумеется, – она улыбнулась, продемонстрировав нарядные, по последней моде, брекеты под цвет глаз, – вы в любой момент можете покинуть помещение. Но еще раз напоминаю, что в таком случае оплата не возвращается, сертификация 7 уровня не подтверждается, и персонал Санта-Мария-Новелла не несет ответственности за все то, что произойдет с вами дальше.

– Понятно, – сказала я.

– Также я напоминаю, что территория Санта-Мария-Новелла пользуется правом экстерриториальности, однако, эти права не распространяются на участников ретрита. Проще говоря, – она опять сверкнула брекетами, – за то, что произойдет там между вами, мы ответственности не несем.

– Понятно, – опять сказала я.

– Пожалуйста, подпишите документ о согласии с правилами.

Мы подписали.

– Вы каждый раз заключаете между собой пари, сколько кто продержится? – ровным тоном спросил Дерио, выводя свою подпись.

Монахиня вздрогнула, будто Дерио поймал ее на горячем, но тут же вздернула подбородок и прищурилась.

– А вы бы на моем месте этого не делали?

Дерио приложил к подписи электронную печать, вмонтированную в перстень, и постучал стопкой листков о стол, выравнивая края.

– Нет. Я не нахожу азарта в пари с точно предсказуемым результатом. – Он протянул ей документы.

– О, – монахиня улыбнулась, и я наконец-то поняла, кого она мне напоминает – касатку из центрального океанариума. – Азарт не в том, что случится. А в том, как. – Она развернулась ко мне всей своей громадой и проворковала: – Душечка, я буду за вас болеть.

Я моргнула.

Сплочение через внешнюю угрозу и «а вам слабо»? Серьезно?

В исполнении Корсо, конечно, я и не такой тимбилдинг видела, но в приложении к себе это было как-то дико.

– У сестры Макарии есть маленькое личное хобби, – ровно выговорил Дерио. – Она любит провоцировать окружающих и считает, что таким подходом может способствовать переходу фиктивных клятв в реальные.

– Вы меня осуждаете? – живо спросила монахиня.

– Мое… суждение, состоит в том, что церкви и ее отдельным представителям следовало бы заниматься собственной личной жизнью, а не чужой, – Дерио поднялся и вышел.

Сестра Макария цыкнула зубом и перевела взгляд на меня.

– Удачи, милочка.

Я вспомнила, как касатка в аквариуме сворачивает толстый розовый язык в трубку.

Дерио ждал меня в коридоре, у входа в «теплицу». Входить нужно было одновременно, чтобы начался отсчет времени. При виде меня он отлепился от стены.

– Прошу прощения, – ровно сказал он. – Я вспылил и был неправ. Это… учреждение с его… персоналом действует мне на нервы.

– Вы не любите говорить неправду, – сказала я.

Он покосился на меня.

– Я не люблю оказываться в обстоятельствах, которые вынуждают меня говорить неправду.