Написано около ПИРСа

– А ты?

– А что я? Всю ночь кашляла, хозяин квартиры сегодня заглянул и спросил: как я себя чувствую.

– Не могу представить, как вы там без тепла…

– И не надо. Береги себя. Мы живём твоими молитвами.

Жестянка опять с радостным дребезжанием покатилась в мою сторону. Я осторожно присела и протянула руку:

– Не сердишься? – баночки мы собираем для окопных свечей.

– Дурочка, ты что ли, у самих дети…

– Ты знаешь, если бы могла, помогла, чем могу.

– Я знаю. Главное молись, я верю, что мы встретимся.

Я пытаюсь заглянуть в дверь на той стороне, но меня сдувает сильным порывом ветра, дверь захлопывается с такой силой, что меня опять швыряет в трясину, и я начинаю тонуть. И опять она протягивает мне руку из противоположной двери и тащит меня наверх. Мне стыдно, что я здесь в тепле и сытости, а эта хрупкая женщина войны спасает меня своей поддержкой.

Когда-нибудь, я верю, всё это закончится, и мы сможем сделать шаг из своих дверей навстречу друг другу – она из своей реальности, а я из своей. Обнимемся и будем долго стоять, держа друг друга в объятиях. Сейчас это кажется сказкой. Сказкой, которая когда-то была, и нет. Она не может не вернуться.

Даже ещё год назад я бы никогда не поверила, что все мы окажемся в каком-то параллельном мире, в котором мира нет…

Рассказ одинокого дворника

Приходько Сергей

Одиноко…

Хочется поговорить…

Можно и с собой…

Но лучше с воронами…

Я ведь дворник со стажем!

Почему вороны? Да это самые частые спутники дворников. Я бы даже сказал – дворники наоборот. С каким забвением они выгребают из урн весь мусор в надежде найти в нём куриную лапку. Или кусочек шашлыка. Как тут не поговорить по душам, наставить этих тварей на культурную жизнь? Их ум действительно поражает хитростью, а вот душонка бомжовая – после них пёстрые ковры из упаковок мороженого, чипсов, шоколадок разносятся ветром по такому милому моему парку.

Ну, хватит про ворон. Вы, наверное, думаете, как меня, такого образованного, с двумя высшими, занесло в дворники? Можно сказать, метлой. Она ведь метёт по жизни всех без разбора. Но у меня есть удивительная особенность: то, что посылает мне жизнь, я непременно люблю. Каждая вещь или дело всегда имеют две противоположные стороны. Поэтому любить можно всё, либо не любить всё вовсе.

Вот и мусор я полюбил, точнее – наводить чистоту. Знаете, в мусоре нет никакой грязи. Это просто такая форма жизни наших вещей – послужили немного, а теперь – на помойку. Мы ведь тоже несильно отличаемся от него по назначению.

Я заметил, за эту работу люди чаще благодарят. Просто подходят с такими добрыми глазками и говорят тебе комплименты. Будто всю жизнь ждали, когда этот парк будет чистый, и наконец, дождались. Деньги они дают тем, у кого их и так много, а вот просто поблагодарить… Это намного ценнее.

Как тут ни взять в руку наколку и ни прочесать каждый метр зелёного уголка природы?! За бутылками приходится наклоняться. Пробовал заменить наколку щипцами – не то. Мелкую бумажку трудно ухватить.

Будучи дворником, я ощутил безграничную свободу. Никто не смотрит тебе в рот, ловя очередную сказанную глупость. Кто-то сказал, что «слово, произнесённое вслух, есть ложь». Наверное, он тоже был дворником. Только отрекшись от городской суеты, можно постигнуть этот всесильный Вселенский Разум.

Сколько собачек вокруг, и все тебя понимают без всяких слов. Проницательные глаза расскажут, о чем угодно. Я вот сижу, битый час пытаюсь что-то донести, а если бы просто посмотреть…

Часто смотрю на небо. Оно ведь тоже мне свой взгляд посылает. Я всё изучаю его, пока невесть откуда взявшийся директор парка не засмеётся – ну, и дворник! Понимал бы он хоть что-то в нашей работе. Мне иногда хочется надеть костюм, белую рубашку и галстук, как у него. Я ведь должен сиять чистотой в первую очередь.

А то прибегут дети с бельчонком: ворона гнездо разорила, надо обратно его в дупло. И я уже альпинист. Опасная у меня работа. Недавно торфяники горели. Три дня тушил. Сам почти тушеный стал и подкоптился изрядно. Но какое счастье – спасти тысячи деревьев!

Особенно любят меня бабульки. Прибегут – ой, спасибо за скамеечки, только вот без спинок – как сидеть? Нельзя ли такие, как в советское время, со спинкой колесом, как у нас? Ну как отказать?

А мету я только опавшие листья. За них мне отдельно приплачивают, как и за скамейки. Вот только Кленовая аллея тяжело даётся. Столько красоты! Пока рассмотришь все узоры на листьях, уже и стемнеет.

Вообще я заметил, у нас в парке люди часто знакомятся. Молодых издалека видать: сядут на спинку, а ноги на сидение ставят, будто наводнение до парка дошло, и сосут понемногу пиво. Бабушки – те любят в группы здоровья записываться. Если какой-нибудь старичок среди них случайно окажется, уж они так руками, ногами замашут! А чем ещё взять? Пирожки – это уж потом, кому больше всех повезёт.

Познакомился и я. Она оказалась собакой. Не подумайте плохого – в прямом смысле. Видно, кому-то надоело с ней гулять по два раза в день. Люди ведь ради денег каждой минутой дорожат. Теперь вместе ходим. Выпьем кофе, и на весь день. Чарли тоже делает вид, что бумажки ищет.

Быть дворником – самая почётная должность…

Вдвоём веселее собирать мусор…

Утром восходит счастье…

Только лови…

И радуйся.

Какое твоё счастье?

Сурнин Алексей

Для меня счастье – это кот.

Когда я это понял?

Во время учёбы на третьем курсе.

Декабрь. Дубан такой, что не спасает даже тёплый свитер под пуховиком.

Стою на остановке, жду автобус. Хожу взад-вперёд, растираю застывшими пальцами белые до синевы уши. Урна у остановки, полная мусора. Рядом коробка из-под обуви. Внутри котёнок. Выбросили. Как мусор. Тв-вари!

Подхожу ближе. Мелкий. Чуть больше моей ладони. Взять или не взять? Живу в комнатушке общаги с женой. Комендантша – зверюга. Кормежку купи. Лоток постоянно выноси. Жена ворчать будет. Взять или не взять?

Пока дождался автобуса, чуть с ума не сошёл от рассуждений и прикидок.

Еду к однокурснику за конспектами, а котёнок – не отпускает. Сам хилый, маленький, а коготками так за сердце цапнул… Чую, не на месте оно. Я здесь, в автобусе, а оно там – на остановке.

– Сволочь ты, – вопит совесть. – Живую душу умирать оставил.

– Нормальный он, – парирует благоразумие. – Держать негде. Гадить везде будет. Всё правильно сделал.

Одолжил у Коляна конспекты, еду обратно, а сам о котёнке думаю – взять или не взять?