Дневники дьявола

Приданное ускорение чуть не сбило Ирину с ее высоченных каблуков и она, неуклюже споткнувшись, рухнула на меня, и мы уже вместе плюхнулись на диван, у которого я стояла.

– Куча мала! – заорала Ксюха и с визгом сиганула к нам. Ирина несколько секунд пыталась вырваться из ее объятий и придать своему лицу нарочитую строгость, но через полминуты не выдержала и расхохоталась вместе с нами.

Я быстро сменила дорожный костюм на летний сарафанчик, и мы направились в сауну. Ирина решила по дороге провести небольшую экскурсию. Меня прежде всего поразила продуманность в малейших деталях архитектуры и внутренней отделки под цели комплекса.

Во-первых я не нашла ни одной ступеньки, что меня просто обрадовало. Одним из пожизненных последствий аварии оказалось снижение моего зрения при неярком освещении и в сумерках. По этой причине я очень неуютно себя чувствовала, спускаясь по ступенькам. Но в этом здании думали не обо мне, а о детях, которые могли без опаски сбегать вниз по устланным ковровыми покрытиями пологим спиралеобразным переходам с этажа на этаж. По стенам спусков невысоко были укреплены отделанные чем-то мягким поручни, что было удобно для колясочников и ребят с ослабленным зрением. Из центра здания, куда сходились все галереи, два спуска вели в фойе у входа.

– А если вдруг пожар? – вдруг вырвалась наружу внезапно возникшая мысль и мгновенно отравила благостное настроение.

– А за это можете не волноваться, Мария Станиславовна, все продумано и в этом случае, – узнала я мягкий говорок «Киллера № 1». Судя по всему, он некоторое время уже сопровождал нас и теперь настало время его выхода, потому что он продолжил:

– Помимо суперэффективной системы пожаротушения, установленной по всему зданию, негорючих и не тлеющих материалов конструкций и отделки, через каждые пять комнат имеются выходы на нетрадиционные пожарные лестницы с желобами вместо ступенек и мягкими приемниками на каждом этаже. Кроме того, в санатории есть свои специалисты. Они же охранники и спасатели, великолепно обученные и натренированные. Впрочем, завтра Вы все увидите на показательных выступлениях во время церемонии.

Ребята, я не понимаю пока только одного, откуда у области столько денег на эту роскошь? Мы что, отпрысков арабских шейхов и миллиардеров со всего мира принимать готовимся?

Алексей с загадочной улыбкой посмотрел на меня и попросил:

– Потерпите, Мария Станиславовна и получите ответы на все ваши вопросы, а мы не уполномочены, так что не пытайте. Идите как лучше в баню, дамочки, а то мужчины уже приступили к готовке, уха остынет и водка нагреется!

Из уютной и довольно вместительной комнаты отдыха можно было попасть по выбору в сауну или парилку, а оттуда сигануть в бассейн с практически ключевой водой, душевую, массажный кабинет или поваляться в джакузи. Из душевой можно было выйти в один из трех бассейнов: для детей, для взрослых или с минеральной водой и множеством гидромассажных примочек. Мне пообещали с утра показать отделение грязе-водолечения, спортивный и тренажерный залы, соляную комнату и комнату аромотерапии, кабинеты психологической разгрузки и танцевальный зал. В соседней деревне, буквально в двух километрах по трассе, была расположена конюшня санатория для лечения ребятишек с различными патологиями иппотерапией.

Мне показали один из детских блоков. В нем были смежные игровая комната, спальня и довольно просторная комната с умывальником, душевой кабинкой и унитазом, что бы ее мог без посторонней помощи посетить ребенок в инвалидном кресле. Окна в комнатах были большие, от самого пола и только при нештатной ситуации открывались на балкон, а так все комнаты были оборудованы кондиционерами.

Я уже набралась терпения и просто восхищенно ахала, слушая рассказ оттаявшей от официоза Ирины, которая заведовала всеми этими чудесами. Зимний сад комплекса благоухал тропическими запахами, но это меня как раз и не удивило. Оранжерея Холмского университете уже второе столетие не только удивляет своими редкостями и великолепием, которое я сама видела в годы учебы, но в ней можно купить все что душе угодно. Так что укомплектовать этот зимний сад можно было, не тратя средства на доставку экзотов из зарубежья.

Из зимнего сада мы незаметно вышли на почти первозданный луг, за которым начинался берег реки. У компактного причала был пришвартован средних размеров катер. Когда мы подошли ближе, размеры катера значительно увеличились. Новехонький речной трамвайчик мог разместить на своих двух палубах не менее сотни пассажиров. Недалеко от берега стояла открытая беседка, с стационарной печкой и большим столом, у которого суетились несколько мужчин. Двое из них, возившихся у печи, с засученными рукавами белоснежных рубашек, в цветастых передниках и высоких поварских колпаках, практически одновременно обернулись и, приложив ладони козырьком, посмотрели в нашу сторону. Я от неожиданности просто охнула. На меня, улыбаясь, как двое из ларца в известном мультике, смотрели мой Даниил и Павел Сурмин.

– Чудеса в решете,– растерянно произнесла я и громкий хохот всех присутствующих был мне ответом.

Павел и Данька уже шли к нам встречу и уже через минуту муж кружил меня в объятиях. Дело в том, что мы не виделись с ним с начала марта, когда Даниил с его ребятами уехал на юг Франции отделывать особняк моей давней подруги, вышедшей замуж пять лет назад, после долгих мытарств по неудачным бракам, за французского графа-потомка старинного рода. Сама Зульфия была очень состоятельной дамой. Она давно профессионально занималась драгоценными камнями, за что чуть не попала в союзе за решетку и вынуждена была сбежать через фиктивное замужество за границу. Уехав из страны более пятнадцати лет назад, она сменила четырех мужей, получила необходимый диплом геммолога в европейском университете и раскрутила уже законно свой бизнес. Теперь Зуля не только сама делала эксклюзивные ювелирные украшения, но имела в Лондоне, где работал муж, свою фирму. Она нашла меня семь лет назад, и мы по два часа болтали с ней по телефону каждый месяц все эти годы. Встретиться же все никак не получалось. Зульфия никак не могла принять новое гражданство, не поменяв не действительный уже советский паспорт. Уголовное дело, все еще висевшее на ней, не давало возможности легально решить вопрос с заменой документа. Можно было обойти закон, но их семья жила постоянно в Англии, а там такое мягко сказать не приветствуется, да и реакцию мужа трудно было предсказать. Зулька, не долго думая, решила перетащить нас с Данькой в Европу. Мы только смеялись над ее фикс-идеей, но надо было знать эту даму. Она предложила фирме мужа такие условия годичного контракта, что сопротивляться было неразумно. Но я же, святая простота, не учла ее коварства. Уже четыре месяца она не отпускала Даньку, выманивая меня к себе. Теперь вы понимаете, что меня так поразило?

– Неужто Зуля отпустила? Ты надолго? Как там дела? Когда заканчиваете?– засыпала я вопросами мужа, забыв обо всем на свете.

– Верну обратно так же, как и выкрал! – решил обратить на себя внимание Сурмин. Я посмотрела на него, и он продолжил: – «Графзуля» укатила по делам на десять дней, ну я и подсуетился. Через три дня доставлю Даниила на место, а пока ребята прикроют шефа. Так что успеете наговориться, а сейчас пошли к столу, а то уха стынет.

****

Солнце медленно спускалось за частокол стройных елей на противоположном берегу реки и его прощальные блики искрились на стремнине. Народ суетился на катере, готовясь к продолжению праздника и речной прогулке. Было слышно как спорят, перебивая друг друга, Ксения, Алексей и Данька. Про нас с Сурминым деликатно забыли на время, и мы сидели в опустевшей беседке. Павел тихо говорил, а я молча слушала его бесстрастный рассказ, больше напоминавший отчет о проделанном. Было ясно, что за нарочитой сухостью фраз скрывается боль пережитых разочарований и несбывшейся надежды найти хотя бы останки сестры.

После моей информации Павел и его ребята подняли все сохранившиеся в архивах милиции, комитета и прокуратуры всей области материалы, встретились с многими участниками поисковых групп, жителями деревень, бывшими участковыми, инспекторами рыбнадзора, эксгумировали и провели экспертизу ДНК двадцати семи утопленниц, похороненных в течении двух лет после исчезновения Татьяны, как неизвестные. Единственное, что удалось ему установить с большой долей вероятности, это место ее гибели. Четверо из участвовавших в поисках людей, указали на этот луг на берегу реки, где много лет назад были найдены следы протекторов машины Татьяны. Кострище найти не удалось, слишком много времени прошло, но больше такого луга у берега реки, который я описала Павлу по записям Максюты, на протяжении обследованных ста километров не было. Водолазы обследовали дно рядом с лугом и нашли осколок бетонной сваи, цепь и замок, но даже скелет не сохранился. Видимо, когда мышцы отошли от костей, а может и раньше, когда объем уменьшился, останки освободились о цепи и их унесло по стремнине, потому что поиски по течению в ближайшем километре ничего не дали, а искать на протяжении пятидесяти километров, до ближайшего изгиба реки, было уже бессмысленно.

– Я сразу решил, что не буду ставить никаких традиционных памятников на месте гибели сестры. У нее так и не было детей, а она очень хотела родить двух мальчиков и дочку. Сначала Таня тянула меня, а потом Каткова жалела. Ей ведь всего тридцать восемь было, когда она пропала, могла бы еще родить. Вот я и решил, пусть в память о ней будет построен санаторий для детишек. – вздохнул Павел и на несколько минут тяжело задумался.

Я поняла, что надо вывести его из этого состояния и задала не дававший мне покоя вопрос:

– Павел Арсеньевич, приглашение мне пришло от губернатора. Область-то внесла свои две копейки в проект или Вы так свое участие маскировали, чтобы сюрприз мне сделать?

–Маша, Вы плохо обо мне думаете. Я, прежде всего, банкир и люблю наращивать капитал, а не разбазаривать деньги направо и налево. После смены власти в Холмске и вашем родном городе, как ни странно, но у меня нашлось много единомышленников и этот комплекс строили, так сказать, всем миром. Губернатор растряс немного казну, подкрался к президенту и через него надавил на правительство, которому тоже пришлось раскошелиться. С нашим многолетним профицитом бюджета сумма вклада в строительство к краху российской экономики никак не приведет, не беспокойтесь. А уж после такого известия из правительства и братцы-бизнесмены по всей области посильную лепту поспешили внести, что бы ненароком недовольство власти на себя не накликать.

– Ну теперь ясно, откуда такие чудеса. А кто архитектор и какая фирма строила?

– Конкурс проектов выиграл студент пятого курса Холмской строительной академии, а строила ваше любимое предприятие. Вы не забыли, что поручили мне его не просто вывести на прибыль, но и освоить все прежние мощности? Строим объекты от Урала до самого Приморья, как Вам?

– Лихо, хотя я уже кое-что об этом знаю. Например, что больше половины работоспособного населения города опять трудится на стройке. Спасибо Вам, Павел, за город! Но Вы сказали «мы строим», неужто смежную профессию освоили?

– Дальше закладки первого камня мои познания в строительстве не продвинулись, но не только мой банк входит в совет директоров, но и мои друзья, в том числе и профессиональные строители, поэтому каждый новый сданный объект – это и мой праздник! Кстати, если мы хотим принять участие в ночной прогулке по реке, то нам лучше поспешить, а то наши друзья особым чинопочитанием не отличаются и могут уплыть без нас.

– Только один вопрос еще. То, что Вы решили проблему с моим вторым списком просто чудесным образом, сколотив из него дружную и профессиональную команду санатория, я уже поняла. Но не хватает еще одного человека.

– Вы говорите о брате первой жертвы Максюты?

Я снова застыла соляным столбом. Откуда Сурмин узнал о Надежде?

– Все очень просто. Когда я знакомился с будущими сотрудниками, то не мог не узнать о судимости Ивана. Я прямо спросил его об этом, и он прямо ответил мне на вопрос. Фамилия девушки, за убийство которой осудили Ивана, совпала с указанной вами фамилией, вот и весь секрет. А потом я нашел друга Валеры Михаила, прямого свидетеля событий. Они сами не верили, что убил Иван. Задачка для первого класса. Вот только Валерий давно уже ни в чем не нуждается. После суда он сразу ушел в армию, потом остался на сверхсрочную, а потом афганская эпопея. Он был не только хорошим человеком, но и хорошим профессиональным военным, «батяней», ваш протеже. Погиб на перевале, в одиночку прикрывая вертолет, вывозивший его раненых ребят. О нем не надо тужить, Маша, человек прожил хоть и короткую, но настоящую жизнь и ушел героем. А теперь пойдемте, не будем задерживать общее веселье. Будем жить дальше, мадам Смирнова, у нас с вами еще много славных дел впереди, не так ли? Вы- крестная мама идеи этого комплекса может еще на что надоумите.

– А я то каким боком, Павел Арсеньевич?

– Если бы Вы не сообщили мне информацию о гибели сестры, я хранил память о ней только в своей душе, а не пришел бы сюда и не понял, каким он должен быть, памятник моей любимой Танечке. Так что не скромничайте. В начале всегда было слово!

Павел встал и потянул меня за руку к пристани. Тут же грянула торжественная музыка и под сорванной белой материей в ослепительных огнях заиграли золотые буквы названия судна «Татьяна». Мы поднялись на борт и катер, отчалив от берега, резво побежал по широкой сибирской реке. Гремела музыка, звенели бокалы, звучали здравицы и тосты. Когда внимание за столом ослабло, я незаметно переместилась к борту и стала глядеть на воду. Мне все равно было немного грустно, а не посвященный в наши с Павлом тайны народ веселился от души. Сурмин, заметив мой маневр, подошел и сказал тихо, но отчетливо выговаривая каждое слово:

– Моя сестра была очень веселым и шебутным человеком. Она больше всего любила веселые компании, танцы и хорошее вино. Я знаю, что она нас сейчас видит и ей очень не нравится ваши грустные глаза. Поэтому выпейте этого чудесного французского вина, которое выбрал ваш муж, и пойдемте к ребятам, они заслужили праздник. Завтра уже не будет такого бесшабашного и дружеского веселья. – и Павел протянул мне бокал.

****

Данька с Павлом подкинули меня на самолете Сурмина до Москвы и улетели в Ниццу. Я снова оказалась наедине со своими мыслями. Забравшись на свой мохнатый остров, я поставила диск с приключениями Анжелики, но скоро полностью отключилась от сюжета любимого с юности фильма. Настроения не было следить за любовными страстями и дворцовыми интригами. Тупо глядя на экран я перебирала в памяти события последних лет моей жизни и пыталась понять, почему у меня не проходило чувство незавершенности какого-то дела…

Казалось бы, период моей жизни, начавшийся со звонка Михалыча, пославшего меня растормошить проспавший сенсационное убийство филиал нашей газеты и написать репортаж с места событий, завершился вполне благополучно, несмотря на некоторые издержки. Функционеры из папочки Максюты получили так сказать «всем сестрам по серьгам». Замечательные люди, по жизни которых душерубкой прошелся Антон, обрели наконец заслуженное признание, достойную жизнь и уверенность в будущем. Родной город живет полной жизнью и вполне самодостаточен. Наша газета вне конкуренции по полноте и оперативности информации, ведь при содействии сибирского магната, филиалы банка которого разместились уже от западных до восточных границ России, мы раньше всех получаем все самые свежие и достоверные новости из регионов.

Дела фирмы Даниила идут отлично. Дочь занимает такой пост в ее двадцать семь лет, о котором многие и мечтать не могут, при чем я к этому не имею никакого отношения, что самое приятное. Ребенок воспитывался всегда в приоритете самостоятельности и теперь спокойно преодолевает любые проблемы, не допуская никого к их решению. Проблем особых с моим здоровьем после аварии, вроде тоже нет, с имеющимися справляюсь вполне терпимо. Ну чего мне еще надо? Почему сердце не спокойно, а душа ноет и мысли неизменно возвращаются к персоне Максюты?

В нахлынувшем раздражении я мысленно уставилась во вдруг снова проявившиеся глаза дьявола и с вызовом спросила :

–Неужели меня так задело твоё нелепое признание, мерзавец? Или мне все-таки надо знать кто же тебя убил и за что ? Или я все еще ищу тебе оправдания тяжелым стечением твоих жизненных обстоятельств и юношеской фобией ? Фу, какая нелепость! Это явно не о тебе! Нет, ты сам выбрал свою жизнь и прожил её так, как хотел! И ты сам выбрал, какую память оставить о себе.

Так и не поняв еще, зачем, я нашла в компьютере окончание записей о гибели сестры Павла и снова перечитала жизнеописание Антона до последнего листа, в том числе и слова, адресованные мне. Разгадка была рядом, но я никак не могла её нащупать. Я снова шла рядом с монстром по его жизни.

Глава двадцать пять.

Утром следующего дня, как и говорила Татьяна, его действительно вызвали к секретарю обкома и вручили приказ о назначении директором стройки в Холмске-5. Потом был переезд, банкет, новоселье в трехкомнатной «сталинке» с лепниной на потолке в огромных комнатах и пышная свадьба. Антон скоропостижно женился на дочке секретаря горкома партии Холмска-5. Верные информаторы ему доложили, что Иванова прочат на место Каткова, здоровье которого резко пошатнулось после исчезновения любовницы и Антон подсуетился. Обхаживал он страшненькую и пугливую Леночку не долго. Буквально через два дня после знакомства он спел ей заученную песню о любви с первого взгляда, преподнёс ей колечко с бриллиантом в бархатной коробочке и, встав на колено, надел его сомлевшей от чувств девушке, на тонкий пальчик. Потом он повёз её, так и не пришедшую в себя от удивления, в загородный ресторан, где им подали деликатесы из лося и медвежатины, рябчика в ананасе и салат с белыми грибами и кедровыми орешками. Девушка, которую родители стеснялись показывать на люди, никогда не бывала в ресторанах и очумела от восторга настолько, что споить её не составило уже никакого труда. Антон привел уснувшую девушку к себе в квартиру и, уложил в своей спальне, а сам целомудренно улегся на диване в другой комнате. Утром в постель обалдевшей от счастья невесте Антон подал кофе с коньяком и два бутерброда с икрой, а также подкатил на сервировочном столике фрукты. Он кормил девушку виноградом и мандаринками, отщипывая дольки и ягоды, и мурлыкал о любви без остановки. К обеду Леночка уже не отводила от него влюблённых глаз, и он аккуратно взял её без всякого сопротивления прямо на диванчике в гостинной. А когда он отнёс её рыдающую, но прижавшуюся к нем всем тщедушным тельцем, в ванную и отмыл от девичьей крови, спермы, соплей и слёз , а потом отработанно довёл её до первого в её жизни оргазма, ловко работая языком в потаённом месте, дочка «первого», всхлипывая, поклялась ему, что если папа не отдаст её за Антошу, то она покончит с собой. Он приласкал дурнушку, потом дежурно прошелся по её соскам, животу и шейке жаркими губами, приведя её в полный восторг. Не прекращая шалить языком по телу уже не девушки, а невесты, как он теперь её называл, от чего дурнушка обмирала от восторга и смущения, Антон сам одел её, целуя то плечико, то ручку, то ножку и, взяв за руку, привел к родителям.

Бурный натиск демонстративных чувств перспективного жениха к ее драгоценной доченьке, явно засидевшейся в девках, рафинированная мамаша слепо приняла на веру, с умилением и восторгом благословила их любовь. Однако высокопоставленный папаша отнесся к Антону с явным подозрением, почему-то не одобрил выбора дочери и, несмотря на ее рыдания и истерику, отправил их вместе с матушкой на длительный отдых в Карловы Вары. Антон понял, что это означало крах всех его надежд. Другой подходящей невесты поблизости не наблюдалось, и он мог пожизненно застрять в этом городе его мечты, оказавшимся при более детальном рассмотрении такой же деревней, только чуть больше, чем его «село Кукушкино».

Но случай снова был на стороне Максюты и будущему тестю пришлось не только согласиться на их брак, но и подсуетиться с регистрацией без проволочек. Его драгоценная дочечка, до двадцати шести лет хранившая невинность,, забеременела с первого раза на его диванчике и ,когда они с маман вернулись с отдыха, надо было срочно принимать меры для соблюдения приличий. Тесть полютовал для вида, потопал ногами, исхлестал физиономию Антона до кровавой юшки, но свадьбу назначил. А после медового месяца, Антон организовал для дорогого родственничка такой отдых с девочками на берегу лесного озерца, в баньке и после нее, что тесть забыл о нанесенной ему обиде и полюбил зятя со страшной силой.

Когда родилась дочь, Антон с тестем были на охоте. За ними прислали вертолет, но публичный поход в роддом пришлось отложить до приведения счастливых отца и деда в презентабельный вид.

Леночка лежала, как и положено, в отдельной палате на первом этаже роддома. Плачущим от умиления дедам и остекленевшему в попытках изобразить улыбку отцу показали через стекло страшненькое и почему-то бордово-синюшное сморщенное личико размером с кулак. «Боже, кого еще кроме такого убожества могла родить эта страшилка»,– подумал Антон и, когда при выписке девочку подали ему на руки, он постарался просто не смотреть на нее, изображая радость.