Атмосфера

Да какие фары? На лошади ехали, на повозочке, и встренулись под последнем фонарем почти. Догнали мы его, а я еще на расстоянии подумала – кто это впереди об эту пору, да трезвый еще вышагивает. Пока мимо катили, я – не постеснялась – до штиблет его разглядела, только что за ручку не поздравствовалась. Машина! Какая машина! Откуда? Вот как бросит мой желанный Клавку свою постылую, мы уж и решили – будем всенепременно на машину копить, а пока, да…

Гражданка Поливанова, соберитесь! Где ты его точно видала?

Так я говорю – из городу мы выезжали. Последний городской фонарь на углу Горлового и Вербной, небось, знаешь где? Дальше фонари кончаются. Там и встренулись. Вот я тебе все и досказала. А теперь отпустил бы ты меня, начальничек, домой, ноженьки меня не держат и молодка всласть потянулась.

Как только другое место напряжешь и точное время встречи вспомнишь. А мы твоего желанного тоже тихонечко спросим и сравним… Точно говоришь? Молодец. Отвези ее Морозов. Тут такие дела.

Гражданка, пройдемте!

Молодка обрадовалась. Благодарствую. Если еще понадоблюсь, только позовите. И довольная, выплыла из комнаты.

Ефимов замер в кресле, ладони сжимают голову. Вот вам и объяснение. Вернулся шакал, а может и не уходил вовсе. Но это врятли – где-нибудь да засветился бы. Разве от таких баб укроешься?

Значит так – ребят домой не распускать. Объявляю в городе комендантский час. Из КПЗ всех вытряхнуть. А, хотя там сейчас и нет никого. Что? А Петька там откуда? Он же слинял, паршивец… Опять попал? – ну и придурок! Ну, да и Петьку вон. В помещении вещдоков сложить новые матрасы. Разбить график. Половина работает – половина спит. Мэру я сейчас позвоню. Понятно? Все, выполнять!

Ефимов звонил, докладывал и требовал. Мэр согласился на все, даже на комендантский час. Мэр был очень вежлив, дружелюбен и очень к месту выразил соболезнование по поводу пропавшего Ерофеева.

В соседней комнате до Нелли доносились отдельные слова разговора. Она слушала отцовский голос и, затыкая обеими руками свой розовой помады рот, ревела навзрыд…

Мадьяров не звонил целый день, на место встречи не явился и объявился, когда Неллька уже и ждать перестала. Она пулей вылетела из дому. Успела взглянуть в зеркало в прихожей. Да, хороша – все всклокоченная, лицом серая, да еще нервный тик к левому глазу привязался.

Нелля бежала по Ижорской, улице перпендикулярной Полининому дому и оглянулась на него – зайти бы, узнать, как дела у Феденьки. Одного мы уже проворонили, как бы и с Федором… Нет, нет. Невозможно! Да? А кто ему помешает, немцу этому? Ты, что ли? А ведь я клялась, божилась. Почему люди так легко дают клятвы? А ты на людей не кивай, ты за себя отвечай, пора б уж тебе дурехе за свои слова ответ держать.

Нелли выбралась за город, постоянно оглядываясь. Сошла с асфальтовой дороги, сразу провалилась по щиколотку. С хлюпаньем вытаскивала каждый сапог, настойчиво продвигалась к лесу. Шаг, взгляд через плечо, хлюп, еще шаг. Лес начинался невдалеке на пригорке. Здесь было посуше и дело пошла на лад. Быстро пробежав крайние березы, Нелли остановилась и прислушалась. Тихий свист слева. Нелли еще раз оглянувшись на далеко просматриваемую на фоне слабо освещенного города дорогу и спотыкаясь и наталкиваясь в темноте на деревья, побежала на свист.

Мадьяров стоял неподвижно, прислонившись к широкому дереву, осина что ли? Пара шагов за ствол – и нет его.

Олежек, что же это, как же это? Девушка бросилась любимому на грудь и зашлась в рыданиях. Это мы виноваты, это я виновата… я же хотела, надо было… Как же мы так?

Ты здесь не при чем. Мы же договорились. Понимаешь, я ведь шел к нему, уже шел. А тут эта повозка. Прямо откуда не возьмись. Да еще фонарь, ну как назло. Не знаю, как это вышло, но я их даже не услышал. Привык, что у вас рано ложатся, а если человек еще на улице – значит «в ноль», ну а молодняк шумный, его всегда обойти можно. Не разу ведь за все время ни на кого не налетел, вот бдительность и потерял. Ну, в общем, повозка из-за поворота хлоп – и я – вот. Деваться некуда…

Тебя видели?

Ну, конечно, я же говорю. Прям в белы ручки. Да там знаешь кто на повозке ехал? Думаю – сдаст сразу. Ну эта, на весь город известная бой баба, которой до всего есть дело. Хуже – только с Ефимовым повстречаться. Я ее, эту горластую уже давно приметил.

Как это приметил, это ты про что? Неллька даже реветь перестала.

Да, ну, Нелль, о чем ты только думаешь? Я говорю – такие сверхактивные дамы страшней милиционера.

Олежек, она тебе понравилась!

Милая моя, ты вообще соображаешь? Такая оторва в качестве подруги мне даже в самом страшном сне не привиделась бы.

Правда?

Фу! Ты не исправима.

Ладно верю. Ну и как ты из этого положения вышел?

Да никак. Позволил им дальше ехать, а сам перся с высоко поднятой головой. Мол, со мной все в полном порядке – вот и я гуляю, где пожелаю. А сам думаю – если прицепятся, мужика финкой пугану. Ору много было бы. Эта буянка, конечно, всю улицу на ноги поставила бы. Ну не резать же ее в самом деле, хотя от этого городу между прочим одна польза…

Что ты такое говоришь?

Да, да, прости, куда–то меня не туда.

Ну, а они что?

В нашем государстве одно хорошо, – не в свое дело не лезет никто – от страху, от наплевательства – не знаю. Но активность у наших, даже у мужиков – близкая к нулю, ее попутчик никуда не пойдет. Хотя, чего я радуюсь, тут плакать надо. Ну, в общем проехали они на своей кобыле чинно мимо. А я подумал – активности – то у нас может и ноль, а вот подлости – это как раз наоборот. Ведь у нас не из гражданского долга закладывают, а для красоты зрелища и собственного удовольствия. Особенно в таких маленьких городках, где развлечений нет. Ну, разминулись мы успешно и я той же дорогой за телегой этой, мимо немца – руки в ноги и в лес. До леса добежал, на пенек плюхнулся, пускай теперь ищут. В лесу в догонялки мы уже играли.

А почему мне не позвонил? Я бы с эту парочку проведала.

Ну да, что бы еще ты немцу на заметку попала в лапы попала. Ему ведь все равно, один – двое. С Сашкой он как-то справился, а уж с тобой-то…

А трубку чего не брал?

Отключил, могли звонок услышать, если бы все-таки в лес сунулись. А Сашка… Кто бы мог подумать… ведь он уже в сознание приходил, нашатырь на всю грудь. Он, видно оклемался и все-таки на Крафта пошел. Ведь предупреждали его, предупреждали, только отговорить не смогли. Ну, не сегодня – завтра, рано или поздно, но он все-таки к немцу сунулся, вернее вернулся бы. За ним бы наружку, а как это сделать? Да… Это я себя так успокаиваю, а на самом деле, как ты мне сегодня сказала, прямо от злости задохнулся. Посмотри только, что этот гад вытворяет и нет на него никакой управы!

А теперь я тебе еще вот что скажу. Будь серьезной, пожалуйста. После этого случая ты обязана перестать мне доверять!

Это почему еще?

Строго говоря, я мог вернуться и Ерофеева добить. А для тебя эту историю сочинить.

Так я уже знаю, в какое время тебя – уходящего из городу видели.

Ну, опытный врун часть правды в свое вранье всегда вплетет.

Да что ты говоришь такое!

Я знаю, что говорю. И я знаю – как сильно ты меня любишь. Вот это прекрасное светлое чувство и отгораживает от тебя истину

Да какую истину то?

А такую. Любой из нас двоих мог отправить Ерофеева на тот свет. И твоя любовь – недостаточный повод одному из нас доверять. Понимаешь?

Но послушай…

Я не позволю тебе больше так рисковать. Я должен думать за нас обоих.

Выходит ты меня уж точно совсем не любишь?

Это еще почему?

Ну как же, по-твоему, моя любовь превратила меня в тупицу и отгораживает меня от горькой правды, ну или вероятной правды, а твоя любовь, выходит, прозрачная?

Нелль, просто я мужчина и рассуждаю более рационально.

Хорошо, тогда я тоже попробую рассуждать. Ответь, пожалуйста, к примеру, на такой простой вопрос – куда ты дел Ерофеева? Его не нашли – я это точно знаю. А прочесывали весь город и округу очень серьезно Наши такого шмона не помнят. Так как?