Атмосфера

Да, быстрее не получится, мне нужно еще с платьем повозиться.

Ха-ха-ха – я имел ввиду, наоборот, что вы очень быстро работаете.

Видите ли, Сергей Оттович, я, честно говоря, не всегда очень быстро соображаю, поэтому я приучила себя быстро работать. Точность и быстроту движений выработать – это вполне достижимо. Знаю – не смогу поменять одно на другое, но хоть что-то мне должно удаваться. Так мне как-то спокойнее, никому не нравится быть окончательной кулема-кулемой. И знаете, зря вам кажется, что меня от жизни какой-то панцирь отгораживает. На самом деле, я переживаю, так же как и все и как все чувствую…

* * *

Час выхода Маньки и Митьки из КПЗ и час начала очередного митинга у дома немца разнился в полчала – время, потраченное на дорогу. Как всегда по многолетней привычке пара пробиралась переулками, минуя оживленные улицы. Конечно, в родном городе в этом особой необходимости не было, но лучше всегда следовать отработанным приемам, что б в состоянии неполного стояния выехать на автоматизме.

Отдохнувшая Манька была в ударе и громила своим обширным словарным запасом личность Крафта, приписывая ему очень удобные грехи. Которые, в принципе можно повесить едва ли не на любого человека, но от которых, в свою очередь, очень сложно отбрехаться. Манька проводила классическую ругательную схему. Бросала упреки и подозрения, которые звучали, как факты. Неизвестно, обдуманно или нет, но Манька довольно часто использовала подобный метод выведения человека из равновесия. Манька прекрасно знала – людям оправдываться привычно и даже необходимо, более того, судя по горячности их ответных речей, пожалуй, даже нравится, не говоря уж о подавляющем большинстве граждан, которым вовсе не безразлично общественное мнение. Поэтому граждане слово за слово и втягиваются помимо собственной воли в вовсе не нужную им по здравому-то размышлению разборку это я-то…?! А когда человек достаточно разогрет, тут уж и до рукоприкладства недалеко.

Манька, в основном, имела дело с мужчинами и прекрасно знала, как это некрасиво, когда озверевший мужик дубасит руками-ногами женщину, пусть даже такую пропащую, как она. Манька прекрасно понимала, что менты не станут разбираться, кто и как довел человека до того, что он замахал кулаками. «Убить словом» – все же не милицейский термин. Представители силовых структур признают пущенную кровь и переломы, ну ушибы тоже на крайний случай сойдут. Манька готова была рисковать пропитыми и отбитыми частями тела. Она знала, что Митька не позволит ее добить. Кроме этого, подобные зрелища всегда собирают зевак, ведь не в чистом же поле она воевать собирается. Надо только верно рассчитать время до прихода милиции, что б раньше в драке не отключиться, ведь именно в момент появления наряда и начинается ее главная роль. Слезы в семь ручьев, грудные крики боли, воздетые к небу руки, слабые проклятия «убившему» ее плохому человеку. Довольно эффектно называть буяна на «вы». Грубость и нецензурные выражения здесь проходят слабовато. Милицейские слышат их всю свою профессиональную жизнь. Эти слова сливаются для них в одну раздражающую какофонию. А вот – интеллигентные и нейтральные – не соответствующие нанесенному физическому ущербу «что вы со мной сделали» и «как вы могли» – приятно выделяются на привычном фоне.

Манька, сидя в КПЗ никакого специального плана не разрабатывала, она вообще редко что-то анализировала. Просто чувствовала – так надо, именно за этими ее словами и эмоциями – кратчайший путь к достижению данной цели. И она всегда предпочитала экспромт. Затверженная роль может сыграть злую шутку – в самый неподходящий момент переставать вырабатывать необходимой силы энергию. Манька не верила в артиста, полностью совпадающе отыгрывающего все дубли – да ну его такого неживого. Кроме этого Манька всегда учитывала свое физическое состояние. Тут бы нить происходящего не потерять – какой уж там план. А вот объем словарного запаса Манькин помощник – Маньку пока не подводил – идентифицировать бы последние пару тройку слов, брошенных ей в лицо, тут уж ее ответ ждать не придется. И в свое актерское мастерство Манька верила стопроцентно.

Сейчас, трезвая и злая, взывая к лишившего их крова человеку, Манька очень рассчитывала вытащить его на улицу. А дальше – дело техники. В начале ее бродячей жизни ей случалось во время уличных драк попадать вместе со своим обидчиком или обидчиками в милицию. Но это было давно. Сейчас действовали автоматически отработанные приемы и посему всегда находились и предъявлялись милиции более злостные и свирепые участники драки – ее же не задерживали никогда. А уж здесь – то, в родном городе, да еще только, только вышибленную из КПЗ, ее точно не вернут назад.

Если же представление достигнет цели и немца заберут, а уж это я постараюсь устроить – думала Манька – мы как-нибудь запоры-то его отомкнем. Немецкие замки русским фомкам не конкуренты. А уж когда внутри окажемся – так пущай этот захватчик чужих площадей возвращается, сколько душеньке угодно. И пусть у него все права на владение и вообще ре… репутация – эту зиму мы тут как-нибудь прокантуемся, а там видно будет.

Манька сипла на холоде, а немец все не показывался. Выйдите на улицу – покажитесь людям, посмотрите нам в глаза – взывала Манька из последних сил и уже понимала – сегодня этот номер не катит. Плевать этому немцу на все ее оскорбления. Он не знает Манькиных достоинств, для него она вульгарная бомжиха и все. Не цепляют его ее ненавистные слова, если он вообще их слышит. Да. Крепкий орешек этот немчура. Это русский терпит, терпит, да высунется – что ты сказала… – да я тебе… А эти холодные чужеземцы… Вот если бы немца позвал кто-нибудь, кто-то вызывающий у него уважения, тут бы уж Манька своего не упустила, непременно бы в диалог втянула.

Немец занижает ее умения, считает, что уральское здоровье легко пропить, не считает ее способной заболтать и переболтать. К тому, как оценивают противника твои глаза нужно относится с осторожностью. Манька по опыту знала, как это опасно считать безопасным безопасно выглядевшее. Да он и глазом моргнуть не успеет, как его ко мне притянет, и вот тогда…

Есть у нас в городе один человек, которого уважают все и вся, и Манька, оборвав последнюю фразу, протолкнулась сквозь толпу зевак к Поленькиному дому. Эй Полюшка, выйди на минуту – сорванным голосом позвала Манька, а когда Полина появилась на пороге, попросила – слышь, подруга, вызови немца не улицу, очень тебя прошу.

Зачем – спросила Полина.

Как это зачем? Этот человек занял наш дом и знать ничего не желает. Нам бы поговорить по душам.

О чем – так же спокойно спросила Поля.

Слушай, ты давай не прикидывайся – рассердилась Манька – знамо о чем.

То есть ты хочешь выгнать Крафта на улицу – человека, который официально купил этот дом и заплатил за него кучу денег, а сама в нем поселиться?

Полина, ну я от тебя не ожидала – протянула Манька. Ты что же за этого пришлого?

Я, извини, за справедливость. Немец тут не причем. Его не предупредили о еще парочке проживающих, когда продавали дом.

Значит – не поможешь?

Извини.

Ладно… Понятно. Дай хоть чего горячего поесть, замерзла я

Минут через двадцать приходи.

* * *

Немец появился около Поленькиного дома спустя три дня и начал с извинений. Поленька, я прекрасно помню, что должен был прийти позавчера, я сам не терплю непунктуальность, но я совершенно не имел другого выхода. Это компания бродяг – это было ужасно! Помните, Поленька, мы говорили о стихийных бедствиях – циклонах? Так вот, глядя на эту женщину начинаешь понимать и даже одобрять традицию называть эти грозные проявления природы женскими именами. Да, так было. До 1975 года все циклоны носили женские имена. Это сейчас их именуют определенными буквами начала имени и если ураган был очень разрушительным, десять лет его имя не используется. А раньше… Эта дама.... Вот уж действительно…

Знаете, Поленька – продолжал жаловаться немец. Мой дом стоит на самой окраине города, мало этого, он окружен трехметровым забором. Ну и как, спрашивается, получил я здесь то уединение, на которое рассчитывал? Ничуть не бывало! Горожане почему-то, желая потренировать горло криком или размять мышцы в драке, приходят именно сюда. Здесь любое, невежливым тоном произнесенное слово вызывает ссору, митинг или нечто подобное обязательно громогласное происшествие. Мне ставят в вину все городские неприятности! Знаете, Поленька, мне даже иногда кажется, что я нахожусь в самом грозном месте земного шара – на Богамских островах или в Аравийском море и в самое неподходящее время года, когда каждая вторая тамошняя депрессия развивается в циклон. Это ужасно!

Действительно – подумала Полина – достается ни в чем не повинному человеку. Ну и городок – скажет он и будет прав. Нехорошо это – обижать приезжего.

Сергей Оттович, простите нас, вы правы, вам тут достается, я даже не понимаю почему.

Да, да, Поленька! Если бы не вы, я давно бы поменял место жительства, хотя и дом меня устраивает и я уже вложил в него немалые средства, но как подумаю, как здесь жить придется, на этом постоянном вулкане, честное слово, так и хочется съехать.

Будем надеяться, что со временем все утрясется – успокаивала Поленька. Вы уже познакомились с нашими главными смутьянами – Марией Николаевной и ее мужем Дмитрием Павловичем. Больше желающих жить в вашем доме и считающих, что имеют на это право не предвидится. Так, что хуже быть не должно.

Поленька, вы как всегда умеете успокоить. Я уже чувствую себя гораздо лучше. Как я могу отблагодарить вас за постоянную поддержку?

О, ну что вы. Вы преувеличиваете… Я…

Нет, нет, моя дорогая соседка, я знаю, что говорю. Разрешите пригласить вас, например, на ужин. Нет, не домой, не беспокойтесь – в ресторан. Я позвоню хозяину дня за три и попрошу разыскать и приготовить нечто особенное.

Сергей Оттович, в этом нет необходимости. Зачем тратить лишние деньги? Вы сами только что сказали, что сильно потратились, обстраиваясь на новом месте. Нет, спасибо, но в ресторан я не пойду. Да, вот ваш заказ – добавила Поленька, протягивая небольшой пакет, который все это время держала в руках. Я успела связать три пары. Надеюсь, вам подойдет. Чек за шерсть внутри.

О, о! Засуетился немец. Вы так любезны. Я вам ужасно благодарен. Вот деньги – и сунул целую пачку Поленьке в руки.

Поленька удивленно посмотрела на толстую в палец пачку купюр.

Машину покупаете? – улыбнулась она.

Машину? Нет, машина мне не нужна – в свою очередь удивился немец.

Я хочу сказать – насколько я знаю, примерно такую пачку денег стоит подержанная машина в наших краях. Полина отсчитала четыре разные невысокого достоинства банкноты, развернула их веером, показывая, сколько денег берет, а остальную пачку вернула немцу.

Этого достаточно. Спасибо.

Поленька – вздохнул тот – единственно, что портит наше с вами общение – это ваша скромность. Что ж, благодарю вас за труд, надеюсь вы возьметесь еще подлатать мои вещи и позволите мне заплатить вам побольше.

Боюсь – это невозможно. Я работаю руками, и я – не какой-то там ювелир, и поэтому никогда честно, много не заработаю. Сверхприбыли – это для работы головой. Я приучила себя реально смотреть на свой заработок. Я знаю – это сохранит нервы и мне и людям, для которых я рукодельничаю. И я стараюсь никогда об этом не забывать.

Поленька – вы просто совершенство. А еще говорят – подобные девушки в жизни не встречаются. Да. Ну, что ж еще раз вам большое спасибо. Сейчас я схожу за своими вещами. Но прежде Поленька, я хотел бы кое-что вам рассказать. Ммм. И как бы это не было неприятно, боюсь, в этом есть необходимость. Так вот – к делу. Видите, ли речь идет о вашем младшем брате Федоре. Ммм. Знаете, я уже несколько раз замечал его на своем участке, я имею ввиду уже внутренний двор. Не одного, разумеется, с друзьями. Он заглядывал в окна и вообще, полагаю – я не ошибаюсь – имел цель проникнуть в дом. Вы знаете в некоторых окнах до сих пор отсутствуют стекла. Конечно, к зиме я каким-то образом окна заделаю, но сейчас… Видите ли, Поленька, мне не хотелось, что бы об этом еще кто-нибудь знал, но вам скажу, полагаясь на вашу скромность. Ваш покорный слуга, вы знаете. – физик и… я, редко, но случается, провожу дома некоторые опыты. Сейчас довожу до ума одну вихревую установку, нечто вроде такого милого минициклончика. Из вихрей – движения в окружающем вакууме, эфире, называйте, как хотите, собственно и состоит вся наши жизнь…О, – не подумайте, я не ничего опасного не мастерю, но человек несведущий и при самом худшем раскладе может, о – не сильно, но все же в какой-то степени пострадать. Дом большой и я могу не услышать нежелательных визитеров. Нет, я прекрасно понимаю мальчишек и нисколько на них не сержусь – так уж они устроены – не могут не играть в рискованные игры. Но я опасаюсь ненароком нанести вашему брату и его друзьям хотя бы незначительный вред.

Во время всего монолога немца Поленька стояла совершенно ошарашенная. Вот только этого не хватало! – билась в голове тревожащая мысль.

Поленька, я позволю дать вам один совет. Когда будите просить вашего брата оставить в покое мой дом, ни в коем случае не говорите ему, что в доме его может поджидать опасность. Вы же понимаете – подобная информация действует на мальчишек как красная тряпка на быка. В этом случае, нам уже никакими силами не удастся отвадить детей от этих ммм не совсем безопасных экскурсий. По той же причине я прошу вас также никому другому о нашем разговоре не сообщать. Слухи, особенно в маленьких городах, имеют неприятную привычку молниеносно распространяться и увеличиваться в объеме. И в конечном счете непременно дойдут до ушей вашего брата и мы окажемся в той же, если не худшей ситуации, о которой я только что предостерегал.

Поленька, я расстроил вас. Знали бы вы только, как мне не хотелось начинать этот разговор! Но поймите, было совершенно необходимо уведомить вас о происходящем. Только общими усилиями мы может обезопасить вашего брата и его друзей от возможных неприятностей. Я просто не прощу себе, если что-то случится! Хотя, ммм… я уже сказал, что особо страшного произойти не может, но когда дело касается детей, сложно прогнозировать их действия. У нас говорят – самые маленькие производят самый большой шум. Ха-ха. В общем…

Поленька глубоко вздохнула – Сергей Оттович, спасибо вам и извините нас, ради бога. Я… я…и закончила про себя – я голову ему оторву. Подумать только! Что вытворяет этот мальчишка! Я – продолжила Поленька вслух – повидаюсь с ним немедленно. Простите, пожалуйста, и Поленька бегом вернулась в дом.

Поленька быстро оделась и снова выскочила на улицу. Она опоздала в школу к концу занятий и своего несносного братца не нашла. Ей оставалось только одно – ходить вокруг забора немца со стороны пустыря и постараться засечь Феденьку, если он попытается сегодня забраться внутрь. И оттащить его от этого забора за уши – грозно вслух высказалась Поленька.

Она прогуляла весь вечер, ужасно замерзла и не успела приготовить ужин. Когда она заглянула домой, родители потеряли уже не только Федора, но и ее саму. Мама что-то спешно доготавливала на кухне, а голодный родитель сидел за столовым столом под огромным желтым абажуром и с голодухи грызя корку черного хлеба, пытаясь читать газету.