Атмосфера

Но ты ведь деньги себе на свадьбу собирала. Отец – то тебе их именно для этого и дарил.

Я как раз в сторону свадьбы двигаться и собираюсь.

Ничего не понимаю, это ты о чем?

Ммм. Ну я имею ввиду, что когда мы путешествовать будем, так я скорей жениха-то себе пригляжу. Как из окошко кого увижу, так сразу и остановимся. И Нелли довольно засмеялась. Ладно, пойдем скорей.

Фу, ты. Ну что ты себе опять в голову вбила. Ты хоть родителям об этой трате говорила?

Ну, сейчас рано им об этом говорить. Сейчас снимем деньги, а потом – на вокзал. Мне обещали каталог через проводника передать. Так ты идешь или нет?

Никуда не иду, пока все не расскажешь.

… Ну хорошо. Я собираюсь дом на колесах для Мадьярова купить, что б ему в лесу удобно жилось. Выпалила одним махом Неллька.

Ну ты даешь, подруга. Да где ты сейчас Мадьярова-то найдешь? Его солдаты пятый день ищут – лес прочесывают и до сих пор не нашли. Ты что же думаешь – выйдешь на первую поляну и крикнешь ау? И он после благодарного бега перед тобой предстанет? Вспомни, ты в городе да еще и с помощниками столько времени с ним встретиться не могла. А тут лес. Нет, Нелли, посуди сама, это совсем плохая идея…

Меня мою любящее сердце доведет…

Тьфу ты. Слушай, я всегда старалась тебя понять, сама знаешь. Но в этот раз ты собираешься в такую глупость влезть, что я просто не могу спокойно на это безобразие глядеть. Подумать только! Выкинуть прорву денег на ветер, да еще рыскать по лесу в поиске человека, которого все считают убийцей. Знаешь что, сейчас же обещай выбросить все это из головы или я прямо сейчас позвоню твоему отцу. Я не шучу. И Полина, сердито отвернулась к окну.

Поленька, ну что ты такое говоришь… Как ты можешь мне не помочь. Не, ну я никак от тебя не ожидала… Ну, ладно, ладно, не сердись, раз ты так считаешь, обещаю выкинуть из головы.

По кухне пронесся сквознячок. Полина отвернулась от окна, намериваясь еще раз переспросить, что именно обещает подруга выкинуть из головы. Но Нелльки в комнате уже не было. Полина давно привыкла к ее чудачествам, но у нее никогда не оставалось такого странного осадка от разговора с ней. Ощущение такое, такое – пробовала Поля подобрать слово – что она мне от всей истории самый верх показала. Полина быстро всполоснула чашку из-под компота, коснулась мокрыми руками кухонного полотенца, с несвойственной ей скоростью выбежала в прихожую и схватила куртку. Что-то здесь не так – твердила она, качая головой – что-то не так.

* * *

Ерофеев торчал за березой возле соседнего от немца дома и будто видел себя со стороны. Неуверенно мнущееся посеред улицы, прячущее глаза под форменную фуражку негражданское лицо. Грустнее зрелища, чем откровенно пуганный представитель власти – и это среди бела дня и при всем честном народе – это уже кино. Куда ж тогда гражданскому-то населению в этих условиях бежать, если ты здоровый мужик при пистолете, трясешься как осиновый лист?

Ерохин интенсивно помотал головой, и после этого простого интуитивного движения немедленно осознал, что сегодня жуткого ощущения опасности, как в прошлый раз, когда он привозил сюда тетю Нюшу, у него и нет вовсе. А эти его испуги – это просто готовность принять предупреждение, память предыдущих страхов. Сдрефил раньше времени, так, на всякий случай – вот и все, как ребенок, честное слово. Однако почему же сегодня его совсем не гнет? Ведь и место примерно то же, и время. Хотя нет, сейчас он даже немного ближе, чем в прошлый раз находится, но никаким леденящим холодом от дома немца вовсе не тянет. Да как же так – изумлялся Ерохин – я же был так уверен – он это, никаких сомнений. Как странно…

Я привык, давно примирился с живущим во мне внутреннем предупредителем, хоть он меня временами и сильно пугает. Но кто его знает, как именно он работает? Возможно, мне нужно твердо себе объявить – я иду в этот дом или посылаю внутрь своего человека, как в прошлый раз, эх, тетя Нюша, тетя Нюша и тогда страх на меня снова навалится. А если не навалится?

Ведь ты, взрослый мужик, сидел перед Ефимовым как пучеглазый остолоп. Хорошо, хоть ума хватило не жалиться начальству про нахлынувший ужас и цепенеющие суставы. Сейчас ты и сам себе не очень–то веришь. А как насчет Ефимова? Ах, ты! Парень, напрягись, возьми себя в руки, черт побери, а то конец всей этой истории ты можешь и не застать – из-за высоких белых стен дурдома ничего не видать.

И все-таки, все-таки… Ерохин точно знал, что если предупреждение снова заработает, он поверит ему сразу и безоговорочно. Оно такое… такое мощное, давящее, его не спутаешь ни с чем.

Ну, что ж, а пока оно молчит, можно бы к немцу и визит нанести, раз такое дело, раз опасность от меня временно отступила. Очень мило, кстати, с ее стороны.

Крафта по этому, последнему делу не допрашивали ни разу, это сержант знал точно. Весь наличный правоохранительный состав славного города Зареченска гоняется за Мадьяровым, точнее за его предполагаемыми следами по многочисленными, окружающим город, лесным топям. Вчера вон парня солдатика-первогодка едва на дно не утянуло. Как бы и другие люди, не имеющие отношения к этой истории, не пострадали. Наделаем делов…

Ерофеева несколько деморализовал подобный «руки в ноги» подход к делу. Прежде, как всегда, как в любом деле нужно думать. Это не так уж и неподъемно – сесть и подумать. Даже когда кажется, что нужно непременно срываться и куда-то бежать. Ерофеев не узнавал майора – в этом деле все сразу как-то в раскоряку пошло. Раньше, если в их городке и случалось какое происшествие, так виноватый в нем находился, как правило, быстро, а если и не очень быстро, так все равно был точно обозначен. Ловили же в конце концов. Всегда ловили. И дальше к Ефимову на допрос. Майор грозный вид на себя напустит – почему, мол, такой-растакой украл, ударил, удрал? Правонарушитель пугается, трепещет и скоро начинает каяться. А майор своей справной фигурой над преступником нависает, правильные вопросы задает и глазами искры мечет. Умен, хитер, зол, но справедлив! Орел! И куда все это подевалось, что стало с начальником? Чуть дело посложней и люди поумней и все. Ошибки. На почве простаивающих мозгов посыпались ошибки. Майор перестал думать – майор начал бегать. Его ли это дело по лесам шукать? Никто не говорит – ногами топать – не мозгами шевелить. Однако, если все-таки напрячься и заставить себя подумать, то быстро станет ясно – нет Мадьярова в лесу и никогда не было. Ну, может какие-нибудь полчаса, пока свидетелю глаза мылились. Мадьяров, конечно, неврастеник и напуган, может не меньше меня, да в нем еще и в добавке к этому коктейлю намешана – злость к немцу – подпорка личного счета. Но Мадьяров – не сумасшедший и он – совсем не дурак. Если бы он действительно хотел засесть в лесу, то отъехал бы, к примеру, с вокзала электричкой на одну станцию и постарался бы, чтобы его в этот день хорошо запомнили. Тогда Мадьярова еще не искали и такое план вполне имел право на осуществление. Хорошо, допустим, не додумался он каким-то образом продемонстрировать свой окончательный и бесповоротный отъезд из города. Но уж в лес тащиться, да еще с чемоданом, ну там – сумкой да еще так, что бы увидели и как следует разглядели – это уже сильно через чур. Темноты он что ли не мог дождаться?

И вообще, если реально на это дело смотреть – не мог Мадьяров осенью под нескончаемыми дождями в лесу выжить. Только не он. Почти неделя прошла. От него сейчас лишь одно хладное сопливое тело осталось бы. Не приспособлен парень к таким вещам и сам прекрасно это понимает.

Так куда он делся? Эх, поговорить бы с ним хоть разочек. Ошибки, ошибки. Я не поверил ему тогда – при нашей последней встречи. Он почувствован и вычеркнул меня числа доверенных лиц. А интересно, есть ли у него в городе какое-нибудь другое доверенное лицо? Хотя врядли – недолго он у нас жил. И насколько я знаю – не с кем близко не общался. Но ведь поверил же я ему вначале. И времени для этого совсем не потребовалось. Смешно вспомнить. Он шел впереди по недлинному коридору – руки назад. И этого недлинного коридора – куска – шагов двадцати хватило. Так почему же не предположить наличия у Мадьярова еще одного сподвижника? Надо заново весь круг его общения просеять. Может тайный друг и сыщется, да организует нам хоть какую, хоть совсем коротенькую встречу. Или хоть письмо мое покаянное передаст. Сейчас я уже понял, как дальше вести это дело. Я бы знал, что Мадьярову предложить, пусть это и не оригинально. Я предложил бы ему сдаться…

Когда такая путаница с парой подозреваемых начинается, есть замечательный способ во всем быстро разобраться – метод исключения. Одного посадить – другого спровоцировать. Посадить тихо, конечно, чтобы никто не знал. Может немец и клюнул бы. Я сам за замечательную наживку сойду – тела во мне не мало. Голосом я его по телефону уже настораживал, следующий звонок – проторенная дорога – здорово, Серега, не забыл меня еще? Когда есть предварительный контакт, тут такой фантик свернуть можно – не наживку, конфетку. Проговорил же я с ним тогда столько, сколько захотел. Значит не так он и хитер и работать с ним вполне можно. По крайней мере, попробовать стоит, продумав все как следует. А если еще наши охранять будут – не так уж и страшно. Эх, Мадьяров, ты мне все карты спутал. Где ты, Мадьяров?

* * *

Полина торопилась догнать подругу, поэтому в сторону Ерохина даже не взглянула. В другое время она наверняка обратила бы внимание на явно шифрующегося Ерохина, на его сгорбленную спину и вообще явно расстроенный вид.

Сейчас же девушка, выскочив за калитку, жестом толкнула ее назад к забору и не тратя время на закрывание щеколды, сразу перешла на бег. Она следовала за подругой шаг в шаг, но все время немного опаздывала. В сбербанке на Отводной сказали, что дочка мэра только что от них ушла и Поленька, бегом пересекла Ижорскую, пронеслась сквозь площадь Магазинов и Привокзальную площадь. Пришлось еще перебраться через мост на противоположное направление. От крутой высокой лестницы у Поленьки начали подкашиваться ноги. Она не знала проводник какого вагона ей нужен, поэтому потратила много лишнего времени, носясь от вагона к вагону. До конца состава дойти не успела – поезд тронулся и оглушительно громыхая, ушел. Полина оглядела пустой перрон и тем же маршрутом побежала к Нелли. Ее дом стоял на той же Отводной, недалеко от городского банка. Полина ругала себя по дороге – не надо было бегать за скоростной подругой, а сразу отправиться к ней домой и спокойно ждать.

Когда ей открыла дверь горничная и она вошла в холл, то первого, кого она там увидела – порядком взбудораженного мэра. Не успела она поздороваться, как совершенно расстроенный родитель с нервным придыханием спросил – о, Поленька, ты очень кстати, случайно не знаешь, куда унеслась моя суматошная дочь?

И здесь опоздала – устало привалилась к изящной дубовой двери Полина. Я грозилась рассказать родителям подруги про ее очередные художества, но правильно ли это будет, если я так и поступлю? Как бы их всех не перессорить. Эта семья по милости Нелли и так все время как на вулкане живет. Нет, надо бы сперва с ней еще раз поговорить, отговорить, ну я не знаю.

Капли дождя стекали с легкой не по сезону куртке – ветровки и падали на край дорогого бежевого ковра. Поленька через силу улыбнулась. Нелли давно ушла?

Ушла – не то слово. Скорее унеслась как вихрь. Крикнула на бегу, что вернется через пару дней. Какую – то очередную аферу затеяла – по глазам вижу.

Поленька схватилась за ручку двери. Курьерский уходит через… Который час – спросила она уже почти за дверью?

Да черт его знает. Дома не одних часов не осталось, мобильник разряжен. Мне теперь за двадцать минут звонят, когда надо на работу выходить. Хотя погоди, если надо, можно телевизор включить, там у нас вроде таймер есть…

Не надо, спасибо, я там, на улице… Если что узнаю – позвоню – до свидания.

Следуя в очередной раз все тем же маршрутом и уже подбегая к станции Полина подумала – что же я не спросила-то – она вполне могла и на машине укатить…

Курьерский стоял на путях, но в вагон ее не пускали – отходим – говорили проводники. Поленька побегала по перрону, покричала, стараясь подпрыгнуть повыше и заглянуть в окошки. Ей хватило времени только на два вагона. Через минуту поезд ушел… Что теперь?

Полина шла домой и не замечала капель, текущих по лицу. Она промокла еще на том первом перроне и уже не обращала внимания на дождь. Теперь дождевые капли казались даже теплыми, они падали на замершее лицо.

От громкого – Поленька! – девушка вздрогнула. А, Сергей Оттович – здравствуйте.

Знаете мне странно видеть вас посреди улицы – так близко – улыбаясь, быстро как всегда, говорил одетый в теплое пальто и надежно укрытый под огромным черным зонтом вполне себе довольный немец – обычно мы беседуем на расстоянии метров десяти, когда я проглядываю сквозь штакетник. Ах, фройлян, вы совсем промокли, но вам очень идут капельки воды в волосах. Знаете, вы все-таки невероятно красивая девушка. Обычно люди, даже молодые леди выглядят мокрыми курицами, когда до такой степени промокают.

Немец явно намеривался развить эту мысль, но Поленька сказала – простите, я действительно насквозь вымокла, мне нужно домой.

Ах я – старая невежа – позвольте я подержу над вами зонт, а лучше держите его сами, как вам удобно – я с удовольствием его вам подарю.

Полина от зонта, как подарка, конечно, отказалась, но нести его над собой позволила. Для этого им с немцем пришлось идти вплотную друг к другу. Мы действительно никогда не находились так близко друг от друга – даже странно как-то – думала Поленька.

Для пущей эффективности размещения двух движущихся объектов под одним укрытием, следовало бы взять немца под руку. с другим знакомым Поленька так бы и поступила, а что здесь такого? Но с немцем, нет, не стала.

А Сергей Оттович не предложил. Он почему-то впал в совершенно непривычное для него состояние – в молчание и до самой Поленькиной калитки не проронил больше ни слова. Но когда Полина поблагодарила и попрощалась, вдруг предложил – Поленька, а может, загляните ко мне на минутку? Я имею уже в приготовленном виде замечательно согревающий напиток. Гарантирую – через несколько секунд вам станет жарко. Конечно, это мелочь, но моей родине говорят – маленькая помощь – тоже помощь. Позвольте мне, Поленька, сделать эту мелочь для вас, поверьте, вам немедленно станет хорошо. Оглянитесь, на улице нет ни одной живой души. Никто о вашем визите ко мне не узнает и ваша репутация не пострадает.

Полина, стараясь погасить удивление, разумеется, отказалась – большое спасибо, но сейчас мне нужно быстрее переодеться и вежливо добавила – как-нибудь в другой раз.

Ну, что ж жаль конечно, но вы правы – переодеться – это было бы очень кстати. И через паузу добавил – до свидания, фройляйн, надеюсь вы примите меры и не заболеете. После этого повернулся и почему-то держа зонт не над собой, а впереди, пошел через дорогу на свой дом, как на таран.

* * *

Неллька нашлась примерно через полтора дня. Сама нашлась. Зашла, как обычно к Полине на кухню, только если обычно появлению ее предшествовали грохот, топот ног и хлопанье дверьми и нередко перевернутые ведра, то сегодня она вошла очень тихо предстала перед подругой в осенних сумерках как бестелесное приведение. Полина аж вздрогнула и тут же, отбросив с колен шитье, кинулась к ней – Нелль, где ты была?

А, так по магазинам прошлась…