Атмосфера

Так – к умственному. Ученый он.

И что он такое придумал этот ученый? В интонации Нелли звучала откровенная неприязнь.

Нелль, да что с тобой такое, не по-соседски это.

Не ходи – еще раз повторила Неллька – и в ее голосе послышался металл.

Тут к ней подоспела неожиданная поддержка в лице недавнего неприятеля. Заспанная голова Феденьки появилась из-за двери и тем же тоном потребовала – нашла кому помогать, лучше мне помоги – контрольная в понедельник – два дня на подготовку дали.

Вернусь, будем задачки решать. И Поленька решительно выбралась из плотного кольца возражающих. Нелли было потянулась к ней, но потом передумала. Быстро оделась и шаг в шаг отправилась за Поленькой. Поленька быстро перешла дорогу – здравствуйте, Сергей Оттович, могу я вам помочь? Что это вы сажаете?

Нелли, поддавшись порыву сопровождать подругу, как-то не подумала, как она намерена общаться с немцем, находясь ним в непосредственной близи. Ну уж, помощи он от меня точно не дождется – твердо пообещала себя Нелли. Но когда она подошла и осталась стоять за спиной Поленьки, буркнув что-то и стараясь не встречаться с немцем глазами, ей стало совсем не по себе и она, призвав все известные способы успокоения, попыталась взять себя в руки. Среди бела дня, да посреди улицы…

Вроде стало получаться, но тут немец повернулся к ней и уставился в упор своими пытливыми глазами, Неллька просто не знала – куда деваться. Ее с перепугу обдало жаром. Но она, не застревая в этом беспомощном состоянии, заставила себя разозлиться. Хорошо бы – думала она, нервно потирая оду перчатку о другую – прямо сейчас в лоб его спросить: куда он сволочь такая людей девает, между делом, людям глаза отводя, как приличный человек мирным делом занимаясь? Вот эффект получился бы – бомба! Но ведь я Полина подруга и раз я что-то про него знаю, значит и Поленьке наверняка расскажу – так он рассудит. Нет, выступать нельзя, так он еще попробует Поленьку, как свидетеля уволочь, мало мне одного Федьки. Нет, нельзя. На кой черт, спрашивается, я сюда притащилась? Я не какой-нибудь там вельможа, что б интриги плести. По моему характеру врагу сразу в морду вцепится, а иначе и подходить нечего. Сейчас он заподозрит неладное и безо всяких в лоб – не в лоб вопросов. Мало мне было проблем. Ох, дура я, дура…

Поленька перехватила взгляд немца и спохватилась. Я забыла вас представить, Сергей Оттович – это моя подруга Нелли. А ты, наверно, уже Сергея Оттовича знаешь.

Неллька опять не нашлась, что сказать, не очень вежливо отводя глаза в сторону.

Зато немец – казалось – чувствовал себя превосходно. О, очень приятно, – загудел он на одной тоне – надо же, как мне сегодня повезло – сразу две юные очаровательные дамы выразили желание содействия…

А какие деревья вы хотите посадить – не понимая причины неловкости всегда сверхактивной подруги, поддерживала разговор Поленька.

О, вы знаете – затараторил Крафт – мы, немцы, нация практичная, поэтому сажать будем дубы и лиственницы. Это деревья наиболее устойчивые к воздействию ветра. В отличие, кстати, от наиболее неустойчивых берез и бузины, которые при прочих равных условиях порыв ветер сломает в первую очередь. Шшш, бах – для наглядности сымитировал Крафт сцену гибели дерева – помогая голосу руками.

К тому же это карликовые сорта – кивнул Крафт на тонкие стволы деревцев, в двух местах аккуратно прислоненных к забору. По статистике деревья менее шести метров высотой так же являются наиболее устойчивыми – падают от ветра крайне редко. А это – сыпанул немец в следующую ямку какой-то сероватый порошок – современный укоренитель, помогающий деревьям быстрее прижиться. Как видите, юные леди – мы в этом деле предусмотрели все. Я, видите ли, стараюсь всегда и все учитывать. Я не имею свободного времени переделывать однажды выполненную работу и при такой подготовке, являюсь от этого обычно избавленным.

Ты гляди – какой предусмотрительный – прошипела про себя Неллька, и боюсь – он прав – ведь он пока не допустил ни одной ошибки, если, конечно, на мгновение забыть, что убийство людей – это самая ужасная ошибка на света.

А, Поленька предложила бодро – ну, что ж, тогда приступим? Она осторожно приподняла деревце, корень которого уже находился в яме и постаралась правильно его расположить, а Неллька, очнувшись по медвежьи неловко вперлась между ней и немцем. Крафт достаточно заметно хмыкнул, улыбнулся и взялся за лопату.

Он этой лопатой не землю бы подцеплял, а с удовольствием бы по мне прошелся, однако руки коротки – злорадно подумала Неллька. И тут же призвала себя рассуждать здраво. Разве хоть что-нибудь говорит о его желании накостылять мне лопатой? Нет – никакой недружелюбности Крафт ко мне не выказывает, по крайней мере, открыто. Единственное его хмыкание тоже не о чем не говорит. Так мог и вполне нормальный человек среагировать на мое не совсем разумное желание отгородить его от подруги – девичья ревность. И ты, дорогая, давай, начинай уже головой думать, прежде чем что-нибудь сделать или сказать, хватит уже и твоего сегодняшнего тупого явления.

Появление девушек казалось активизировала мыслительный процесс немца и он догадался прочертить прямую линию предполагаемого ряда посадки, привязав случайной оказавшейся в кармане, как он объявил, веревкой первое деревце и протянув ее до донца загородки и укрепив его в центре последней лунки, привалил сверху камнем. Как в любом деле, появившийся ориентир активизировал работу. Девушки продолжали держать деревья, ставя их точно по веревке, Неллька в связи с очевидности своего первого поступка продолжала втираться между немцем и Поленькой, затрудняя их беседу. А немец, при необходимости, корректировал очертание ямы и закапывал саженцы.

Поленька поинтересовалась – почему немец решил сажать деревья не весной, а осенью. Знаете – говорила она – мы как-то привыкли осенью саженцы поближе к дому прикапывать, а уже весной на постоянное место сажать.

О, вы еще и прекрасный садовод – удобно вставил немец очередной комплимент. Но уверяю, вас Поленька – время года решающего значения не имеет. И тому же сейчас наше осеннее вполне элегантное занятие превратилось бы в весной в лошадиную работу – перетаскивание огромного объема воды – ведь весной нужно как следует пролить яму, прежде чем посадить дерево. В нашем же случаю за нас это сделают талые воды. Согласны? Я же говорю – мы люди практичные. Ну, а кроме этого, мы довольно сентиментальны. Поэтому объявленный мною на сегодня субботник наружных работ я закончу взбиранием на крышу и установкой на ней ветрового флигеля, сработанного собственными руками. Разумеется классического типа – в виде петуха.

Неллька открыла рот, чтобы прошипеть ненавистному немцу, что он опять все перепутал и что у них в городе субботники устраивают как раз весной, а вовсе не осенью, но тут же заставила себя остановиться. Если у него и остались еще какие-либо сомнения относительно ее антипатии, то они отпадут окончательно, стоит ли ей лишь открыть рот.

А вы знаете – дорогие дамы – продолжал настаивать на участие в разговоре всех троих, продолжал Крафт – откуда повелась эта традиция – прикреплять к крыше указатель направления ветра фигуркой петуха? И обвел их глазами. И так, как ему никто не ответил, с удовольствием продолжил – этот обычай берет начало из глубины веков, точнее с девятого века, когда по указанию папы римского каждой церкви вменялось в обязанность венчать шпиль здания изображением этой птицы – эмблемой апостола Петра, который по преданию отрекся от Христа трижды, прежде, чем дважды прокричал петух.

У у у – сделал немец страшное лицо и воздел над Нелли руки со скрюченными пальцами. Ну, как испугались?

Нелли постаралась напряжения не показать и сгримасничала лицо высокомерной улыбкой. На тебе, не на ту напал! На вшивость проверяешь? Не надейся, не из пугливых. И почему воешь, а не кукарекаешь, раз про петуха страшилки травишь.

Нелли гордо ухватилась за следующее дерево, Поленька немного нервно рассмеялась, немец заумно заулыбался и снова схватился за лопату.

Нелли казалось, что ямы, саженцы – этот круговорот не закончится никогда. Что б я в своей жизни еще хоть что-нибудь посадила! – с горя думала она – я лишила себя удовольствия – посадить дерево из этой человеческой трехступенчатой жизненной установки. Теперь все, связанное с посадкой напомнит мне этот кошмарный день. Относительно же второй ступени – вырастить ребенка… неизвестно, смогу ли я и ей следовать, ведь этот ужасный человек, которому я сейчас по собственной инициативе так мило прислуживаю, вполне в состоянии отобрать у меня моего любимого… о когда же это мучение закончится?

Когда же посадка, наконец, завершилась, и можно было бы уже уйти домой, вежливо отклонив приглашение хозяина на благодарственную трапезу, Поленька вступила с Крафтом в какой-то дурацкий спор. Вконец измученная страхом и протестами Неллька плохо разбирала слова, но чувствовала, что в этом сложном многоярусном споре подруга снова проигрывает. Причем, побеждает ее немец, давит элегантно, аккуратничает – следит, что бы у Поленьки не осталось ощущения собственной тупости. Осторожно подводит ее окольными путями к каким-то заключением и добивается, гад, чтобы она сама выговорила его же утверждение.

А у него – этого немца, который не по нашему продумывает каждую деталь любой работы вплоть до оптимального результата, вообще выиграть-то можно? Вот сегодня, он вроде не догадался сразу выровнять ряд саженцев, однако же веревка в его кармане «случайно» нашлась. Похоже, он просто под дурачка временами косит, что бы окружающих расслабить. Никому не придет в голову опасаться бестолкового мужика, а если добавить сюда его бесконечные бла-бла-бла… Он – наверное немножко дурачок – подумают люди и спокойно повернуться к нему спиной. О, они несомненно и очень скоро пожалеют об этом, если, конечно, успеют пожалеть.

Олег рассказывал, что все жертвы немца пропадали, бесследно исчезали или умирали на руках врачей от неустановленных причин, а он всегда выходил сухим из воды. И длится все это, между прочим, уже достаточно давно. Как же быть? Он все продумывает, ладно, а если я безо всяких раздумий вцеплюсь садисту зубами в горло? Необдуманно и стремительно. Интересно, что он предпримет? Начнет бить меня об только что посаженные деревца, или прямо об капитальный забор? Нет, скорее всего подождет, когда Поленька оттащит меня и отправится по официальным инстанциям в качестве потерпевшего. Плохо, совсем плохо. Слабовата я против него – только глупец этого не понял бы.

Сейчас надо выбираться отсюда. И это безо всяких рассуждений, а по простой причине, что я уже просто не могу больше рядом с ним находиться. Нелли оглянулась на дом, умоляюще уставилась на одно из двух зашторенных окошек гостиной и буквально тут же услышала строгий голос Алины Петровны – Поленька, Неллечка, девочки – давайте домой!

Нелли в ту же секунда ухватила Поленьку за рукав и не прощаясь потащила ее через дорогу к дому. Она твердила, как заведенная – пойдем, мама зовет, пойдем, мама зовет. Когда немец остался далеко сзади, отгороженный запертой калиткой – Нелли вдруг подумала – Олег! Как я расскажу Олежку, что сегодня с удовольствием отпахала на немца чуть ли не полдня с молодежным огоньком и девичьем задором. Какой кошмар! Как я попала в эту дурацкую ситуацию? Ах, ты черт!

* * *

Больше в течение недели ничего видимого плохого в городе не произошло. Нелли покидала дом подруги лишь вечером, когда все домашние наличествовали в гостиной. Наказанный Феденька целую неделю этот домашний комплект поневоле дополнял. Наконец, накануне его освобождения из домашнего заточения, Нелли пригнала к дому Поленьки наконец-то заправленную машину с полным багажников продуктов. И как это я раньше не догадывалась – сама себе удивлялась Нелли – хоть каких-нибудь гостинцев хоть когда принести. Хоть как-то компенсировать свое из году в год бесконечное торчание в Поленькином доме. Расход по моему содержание наверное достиг астрономических цифр. Не говоря уж о мытье дополнительной грязной посуды, стирки моего постельного белья, бесплатного пошива одежды, профессионального – еще какого профессионального! труда стилиста, а что касается доброты, в которую я всегда погружалась, оказываясь в этом доме, она материально не измерима, какие там багажники… Да! Я прекрасно понимаю – за любовь заплатить нельзя. Зато можно заплатить за продукты. Легко.

Пока они с охающей (ну зачем ты!) Поленькой и Федей разгружали машину, Алина Петровна, куда-то исчезла, потом вышла на кухню, молча мокрыми глазами поглядела на продуктовое изобилие и поблагодарила – Спасибо, Нелль – теперь мы перекрутимся…

Оказалось, вернее было с трудом вытрясено из Поленьки – в этот раз финансовые проблемы семьи зашли еще дальше, чем заходили обычно. Отцу задерживали зарплату за три месяца, их заводик уверенными шагами поспешал к банкротству мама отработав второй месяц, денег вовсе не видела. Поленькины клиентки частично по тем же причинам задерживали оплату заказов – еще немного и их число округлится до десятка. Другими словами, Поленькина семья последний месяц уже не видела перспектив скорого влезания в долги. Собственно даже в долги влезть и то не к кому. У всех знакомых примерно такой же швах.

Что ж ты делаешь – шипела Неллька – почему просто не взяла деньги, эти чертовы деньги, у меня? Я тебе что, чужая? Я думала – мы подруги, ближе родни!

Нелль, не обижайся, пожалуйста, почему ты должна платить за то, что мы не умеем вести дела?

Что?! Ну ты… Еще скажи, что ты работать не умеешь! Пашешь с утра до вечера и все, что ты делаешь – идеально. Разве ты виновата, что в нашем государстве хорошая работа – всегда хорошая, совсем не оплачивается? Ах, ты! Завтра прямо с утра привезу денег и попробуй только не взять!

Извини, не могу, не возьму. Ты ж понимаешь – мы очень нескоро сможем отдать.

Ах вот как? Ах, ты не желаешь быть моей должницей! А как насчет меня? Не заставляй вести подсчеты. Если уж на то пошло, тут неизвестно еще кто кому будет должен!

Но я… я же никогда, ни разу в жизни не давала тебе денег – совершенно искренне удивилась Поленька.

Вот как? А семья твоя меня годами кормила. Это не считается?

Поленька от души расхохоталась. Так у нас картошка, ну там еще кое-чего, овощи. Так это все свое. Ну, ты скажешь, тоже.

Поленька, если бы я эти овощи на рынке покупала – с меня бы денег содрали. Да там еще и на какой вульгарный нитрат налететь – а нечего делать. А у тебя все свое, натуральное. Но картошку сырую грызть то же ведь не будешь. А в ресторане за готовку денег вообще немеренно накинут. А твою стрепню я с закрытыми глазами от любой ресторанной отличу, никогда не спутаю. Вот и посчитай… а то смеется она. Милая, дорогая, когда же ты научишься свой труд уважать? Ведь тебе цены нет, ты это понимаешь? И уж если мы сегодня так неумно свалились в эти подсчеты, так я тебе еще скажу – на все перечисленное ярлык цены еще можно прилепить, а как подсчитать, сколько ты меня, да чуть ли не с колыбели, поддерживала, успокаивала. Эх!

Э, э, парень, куда ты одеваешься? – вынуждена была Неллька саму себя перебить.

По настоянию матери наматывая на шею шарф вместе с ухом и ртом, Феденька что-то пробурчал.

Что, что – переспросила Нелли.

Так все – заточение кончилось – гулять иду.

Слышь, Федор, не ходи гулять.

Это еще почему? – удивился Феденька.