Атмосфера

Мне нужно, что бы ты сидел дома. Ни о чем не спрашивай, скажи, что ты за это хочешь.

Неллька, ты чего, заболела?

Как видишь.

Да, нет головой!

Не груби. Да или нет.

Не фига себе, конечно, нет!

Федор, мы должны договориться. Ты живешь в хорошей семье – ты не знаешь, какими противными могут быть взрослые. Мне придется тебя заставить. Понимаешь, шантаж, оговор или еще что-нибудь в этом роде.

Что ты несешь?

Я должна оградить тебя… Я боюсь… Мы уже потеряли одного нашего… Я…Нелли закашлялась.

Не, ну точно – больная!

Федор, если ты пойдешь вечером на улицу, то и я за тобой. Халат накину и в тапочках на босу ногу побегу.

Дура, помрешь. У тебя ж температура!

Федь, мне больно говорить. Так как?

Нелль, ты сказала – мы потеряли своего. А кого потеряли? И кто это мы.

Оговорилась.

Врешь. Ты и Мадьяров. Да?

Ого! Любишь тайны. Понимаю. Я тоже люблю. Тогда давай так. Я поправлюсь и отвезу тебя к… тому человеку, о котором ты говоришь, а ты за время моей болезни – только в школу и назад. А?

Отвезешь и вы мне все расскажете?

Ну, конечно, а иначе какой смысл?

Можно мне подумать?

Этот процесс завсегда одобряю.

Феденька унесся из комнаты. Нелли устало откинулась на подушки.

К концу вечера они пришли к новому соглашению. Федька сторговал еще помощь в ремонте мотоцикла у Полиного механика. И наличие по вечерам на террасе всех его дружбанов. Нелли спросила разрешения у Поленьки. После чего они ударили по рукам.

Умный ребенок – а все равно ребенок – думала Нелли. Ребенка можно переиграть. Первое, ну или по крайней мере второе, чем всегда поинтересуется взрослый человек – это сроками. У меня подозревают правостороннее воспаление легких. Если и завтрашний консилиум подтвердит этот диагноз, меня только двадцать один день колоть будут. Потом реабилитационный период. Так я его могу совершенно законно с полгода дома продержать, а он, небось больше, чем на неделю и не рассчитывает.

Мальчишки… Детство – размытое, в нем время бессрочное.

Через неделю Нелли стало немного легче и однажды днем, когда Феденька был в школе, а ее мама отправилась по делам домой, она не несколько часов уезжала. Куда – не сказала. Вернулась перед самым Федором и успела нырнуть в постель.

Только бы капот не догадался потрогать, вокруг все снежком запорошено, а моя красавица красным лаком за версту блестит, эх. Если я больная – должна в постели лежать, если здоровая – значит его домашнее сидение закончено и пора выполнять обещание.

Нелли вздохнула. Вот мы время тянем, а на что, спрашивается, надеемся? В реальности продержу я его еще месяца два, ну максимум, пусть не полгода, а месяца три. Ну, а дальше? Что изменится дальше? Олег говорит – брать Крафта нужно только с поличным. Это значит – кто-то должен стать подставным. Парочка добровольцев у нас, правда уже есть, но Олег сильно сомневается – очень опасно – можем и не вытащить. Он предлагает себя. Говорит, что давно Крафту надоел, и, возможно, серьезно рассердив немца, можно «уговорить» его отказаться от планов на него, на Олега. Конечно, немцу проще в отношении него просто немного подождать, в этот раз дело с властями зашло достаточно далеко – Олег – вне закона. Невмешательство – стратегия подходящая. Олега порешат чужие руки. Ну, а если создать ситуацию, при которой у немца не останется другого выхода?

Я начинаю думать, как Олег. Да, я хочу, что бы весь этот кошмар поскорее закончился, я хочу жить с любимым долго и счастливо. Но рисковать им я не совершенно не хочу. А пока Крафт надеется избавиться от Олега с помощью милиции, он не станет в его отношении ничего предпринимать. И так – мы вернулись к началу. Как же сдвинуться с мертвой точки? Я не знаю. Я устала. Для таких вояжей, как сегодняшний променад я еще слишком слаба. Но я должна думать.

Думать! – Нелли провалилась в забытье. Перед ее закрытыми глазами расплывались бардовые круги, она была далеко от этой теплой и уютной спальни и поэтому не слышала, как зазвонил телефон.

Поленька, произнеся тревожным голосом несколько коротких слов, и почти бросила трубку на рычаг. Потом снова сорвала ее и набрав длинный перечень цифр, заручилась у кого-то согласием. Взглянула на строгое, даже во сне лицо подруги, похватала какие-то пакеты и кое-как одевшись, выскочила на улицу. Если бы ее видели хоть кто-нибудь из домашних – они бы немедленно забеспокоились, потому что Поленька не свернула на улице ни налево, ни направо, а побежала прямо через дорогу, вошла в открытую калитку и, о ужас, вскоре исчезла в особняке Крафта.

Поленька вернулась домой живая и невредимая спустя два часа и сразу же зашла в спальню поинтересоваться здоровьем подруги – Анжелика Максимовна, как она?

Спит беспокойно – ответила Неллина мама – все время ворочается и лоб горячий, по-моему, ей хуже. Она куда-то ездила? Машина поверх сугроба стоит.

Да. Ну что с ней поделаешь. Объявила себя здоровой и куда-то укатила, в вернулась чуть живая.

Ты подумай, что вытворяет, ну пусть только проснется. А у Крафта как дела?

Лучше, ему стало плохо и он попросил зайти. Я врача вызвала, чаю вскипятила, посидела рядом. Врач ничего опасного не нашел – говорит, похоже вегетативно сосудистый криз. Какие-то таблетки прописал – я в аптеку сбегала… Прямо какая–то напасть – все кругом разболелись.

Да уж. Чего хорошего.

Вечером за обеденным столом Поленька нехотя рассказывала домашним о своем визите. Алина Петровна как обычно объемно сердилась, Феденька больше фыркал и обошелся короткой емкой фразой – с ума сошла! Отцу Поленькин поступок тоже не понравился. Это был тот случай, когда забракованный Нелли огромный дом сегодня пришелся бы Поленьке очень кстати, потому, что Нелли, проснувшись, тоже услышала ее повествование, ведь постель и центр гостиной разделяло всего какие – то пять метров.

Остаток вечера Поленька успокаивала Нелли. Ты же видишь, со мной ничего не случилось. Мы соседи и должны друг другу помогать. Ты ведь не думаешь, что я в ответ на просьбу зайти к человеку, которому стало плохо, могу ответить – не пойду, болейте без меня.

Нелли ругалась, грозилась и рвалась сама зайти к «больному человеку», что бы кое-чего ему втолковать.

Поленька, ты бываешь временами ужасно доверчивой, ну как ты не понимаешь, никакой болезни у этого Крафта нет и в помине. Он столько раз и под разными предлогами норовил затащить тебя к себе домой, но ему это ни разу и не удалось. И теперь он не придумал ничего лучшего, как, зная твою дурацкую доброту, испугать тебя болезнью и заставить переступить его порог. Он понимает, сволочь, что в следующий раз это будет уже гораздо проще.

Правильно, завтра я не буду так волноваться, когда снова пойду его навестить.

Что? Опять попрешься? Не пущу! Ни за что!

Да что тут такого особенного-то, да я и пообещала уже.

Нет, ты только погляди, что делается! У этого садиста денег куры не клюют – пусть наймет сиделку, если и в самом деле заболел. Хотя я в этом очень и очень сомневаюсь.

Нелль, ну зачем ты так. Кто угодно может заболеть. И я просто зайду его проведать, а как сиделка, я все равно не умею…

Знаешь, если ты так уперлась, тогда я тоже пойду. Нет, ты скажи, кто тебе дороже? Я или этот страшный человек? Я уже попробовала на улицу выйти. И несколько часов куда-то провалилась, место действия как корова языком слизнула – не помню, как вечер наступил. Ну и ладно, но одну я тебя все равно не отпущу!

Планам Нелли сбыться было не суждено. Она с самого утра боялась закрыть глаза и именно поэтому проворонила Поленьку. От напряжения устала и после обеда все-таки отключилась. Поленька улыбнулась ей – спящей и бодрствующей у постели Анжелике Максимовне и спокойно собравшись, тихонько ушла.

На этот раз Сергей Оттович встречал ее у входа у порога. Я видел как вы выходили из дому – объяснил он – я очень раз вашему дружескому визиту. Проходите, прошу вас.

Поленька взглянула на немца – вы выглядите сегодня гораздо лучше – с удовольствием объявила она.