Зеркало

Благодаря этим приблудам, тут постоянно что-то случается. Если всякий раз застревать из пустого в порожнее, когда жизнь обеспечивать.

Эмма же наоборот выбрала активный способ расслабиться. Спустя несколько дней, уже вечером, увидев, как Тема бросил кости на кровать, обнявшись с планшетом, снова выскользнула на улицу.

С прошлой ее личной акции прошло время. Тогда оповещенные красивые и не очень машины перестали останавливаться – хамам почему-то – вот удивительное дело! не нравится слушать, что они хамы. Теперь Эмму не слишком интересовало – заинтересуются ли ее новой разработкой.

Она ступала твердой поступью по ставшей чужой (словно из детства сбежала) узкой полосе земли (как территория самолета соседней страны), то снова выдвинулась туда, где местные давно не ходили.

Эмма бесстрашно выходила на

середину дороги перед подлетающим авто и фотографировала номера. И отскакивала в сторону. Нет, все происходило не сильно опасно, некоторые водители даже притормаживали.

Некоторое время никто не останавливался. Однако, хамы любопытны, их естественная среда обитания сплетни, сплетни, сплетни.

Эмме снова удались несколько раз монологов. Нет, полушутливую фразу о пропаже ложек она в объяснение тоже пару раз вставляла, это когда у нее отсутствовала возможность донести более длинную фразу. Но особо серьезно она держалась при изображении перспективы «если у нас что-нибудь случится, у вас попросят объяснить цель появления в чужом населенном пункте.

Однако, заставить подумать, да хоть накоротко пугануть – это их выбор, ей удалось лишь раз. Все остальные привлеченные отвечали Эмме кобыльем хохотом с повизгиванием под средне-распространенный объем трясущихся животов. Так Эмма думала, ведь животы за закрытой дверцей не видны.

«Однако… как под копирку» – нервно дергала головой Эмма вслед очередному уносящемуся авто.

Ничего тут не изменишь, этих нелюдей не упросишь, не убедишь, не призовешь. Своей волей плохой промежуток в сторону хорошего не сдвинешь. Нравится пришлым местным жизни отравлять, так они свое эго тешат.

Сердитая Эмма энергично топала ногами по направлению к дому и тут… увидела что-то далеко впереди. Для разнообразия – позитивное.

Интересно все-таки работает наш разум. Что позитивного на первый взгляд может быть в солидной яме на дороге? Однако, глубокая и быстрая работа мозга уже выстроила цепочку последовательностей.

Когда попадаешь в антимир, начинаешь приветствовать плохое, как хорошее… вот уж никогда не думала…

Яма означает начало разрушения дороги. А когда дорога достаточно провалится, дачники ездить не ней перестанут. Вот так прервется их промежуточный период между двумя нормальными и, по крайней мере во внутреннее пространство станицы вернется тишь и благодать.

Конечно, вовсе время назад не отыграешь. Пляж будет продолжать травиться, пыль и гарь по задним загородкам никуда не денется. Но, по крайней мере, удавкой происходящее уже не будет, станичники вместе с тишиной под окнами, кроме всего прочего вернут себе толику самоуважения. И смотря для кого, есть люди, для которых этот возврат шума громче.

Да и портиться дорога начала у крайних домов, где живут одни бабушки, машин не имеющие. Наверно Провидение за долготерпение жаловало станичникам удачу.

Эмме надо было давно сворачивать к дому, но она пошла дальше, чтобы убедиться, что ценная яма – не игра воображения и теней. Странно, что вокруг нее еще не толпится народ, наверно, пока не заметили, привыкли мы от дороги глаза отводить, чего лишне настроение портить.

Эмма подошла вплотную к невысокому обрыву. В яму поместилась бы, наверно, большая ванная, или небольшое джакузи.

И когда она успела до таких размеров провалиться? Больше похоже не на природную размытость, а на воронку от доброй гранаты.

Эмма стояла и смотрела и разглядела внизу движение в тени на дне и тут же кто-то вдруг схватил ее за шлепку.

Эмма вскрикнула. Но мозг тут же задал сознанию отрезвляющий вопрос – как же мы сразу не заметили… почему так темно внизу…

Рука, которую Эмма отбросила, не пыталась ударить, молила о помощи. Умом понимая, что глупит, Эмма упала на колени, стараясь понять – что происходит. И сразу узнала Ритку, которую тянули вниз и в бок какие-то черные грязные путы, на ее торчащих, собранных на макушке волос повисло нереальное количество грязи. И вся подругина вымазанность обходилась без единой различимой песчинки, словно грязнили ее в другой структуре почвы.

Ритка подняла голову и молча уставилась на Эмму. Картина казалась еще более жуткой оттого, что происходила в полном безмолвии. Звуки вообще куда-то провалились, даже прибой замолк. Слышались лишь шлепки грязи, в которой безнадежно копошилась Ритка. Она выглядела, как человек, который настолько устал, что не может уже и слово молвить.

Эмма долго не размышляла, лишь осознав видимое, подскочила, как была на коленях, так сразу наклонилась на максимальную длину, готовясь, что если не достанет, спрыгнуть вниз.

Эмме удалось захватить скользкую от грязи руку Ритки. Она с силой потянула ее наверх. Пару секунд казалось, что все идет хорошо, что подруге удастся подняться на ноги, и как только она это сделает, она просто перешагнет этот ужас, как перешагивают бортик ванной. И тут… что-то резко ухнулось в правильном векторе силы. Он словно поменял направление. Кожа запястья заскользила и следом руку Эммы дернуло так сильно, что, казалось, вырвало все подряд суставы. Эмма закричала и полетела головой вниз. Последнее, что она увидела – это пустую яму. А одновременно услышала сзади озабоченный Риткин голос… он так подскакивает, когда им пользуются на бегу.

Эмма! Эмма!

В этот раз вопросов избежать не удалось. Ритка еще куда не шло. Она пытала, но позволяла и отдыхать, рассказав по теме и не очень местную историю и лишь потом возвращалась к Эмме обычно со словами: «Нет, у тебя, похоже, другое.»

Тетя Валя отступила минут через двадцать после укладывания Эммы в постель, полагая, что главное ей сейчас отдохнуть.

А вот Артем не сдавался, снова и снова спрашивал и постоянно хватался за телефон. И лишь потому не звонил, что никак не мог выбрать между родителями и врачами.

Эмма даже подумала, что с опеканием брата в их семье и правда сильно перестарались. Обычно в истории попадал Артем, а Эмма его из них тянула. Впервые столкнувшись с тем, что сестрой творится неладное, Артем с того первого раза тихо паниковал. Все не знал – на что решиться. А теперь и вообще… Эмма устала его уговаривать просто дать ей поспать.

Тете Вале и Ритке удалось наконец утянуть Артема с собой, когда они снова поменялись ролями, точнее вернули обычные роли – Эмма успокаивала брата…

Утром Эмма проснулась со вполне свежей головой, как просыпается после недоразумения рассудительный человек.

Купание ее настроение и все тело еще больше взбодрило. Эмма остановилась на причине – солнечном ударе и попробовала все выбросить из головы.

Артем же продолжал не слушать заверений и с тем же перепуганным видом еще дня три не сводил с сестры глаз, словно Эмма – не Эмма, а зажженная петарда и может разразиться огнем в любую секунду и в любом направлении.

* * *

Артема отвлекла работа. В селе наступили сезонные события. Созрели абрикосы, частично – персики, ранние арбузы, смородина, еще кое-что по мелочи. Однако, выбор в широте ассортимента – хорошо всегда.

Последний раз Эмма с Артемом помогали в качестве сборщиков урожая и никак не помощников его реализации. За время отсутствия брата и сестры Ритка и другие ребята прошли этот нелегкий путь. И теперь, учитывая возрастной ценз и накопившуюся практику, родители доверили им продажу урожая.

Весь предыдущий день народ и Эмма с Артемом жарились в обнимку с деревьями и кустами, наводя природное тату узкими царапинами разной длины. У Эммы на правой руке возник даже вполне самостоятельный рисунок – девушка с распущенными волосами и со слишком длинным, на Эммин взгляд, носом. На который народ приходил взглянуть и отмечал внутренние способности носительницы: «Что значит – творческая личность, а у нас дранная кожа, да и все.»

Ритка отпахала дома и пришла на выручку, ей было все нипочем, в том числе кожные повреждения, она лишь смеялась: «Ничего, небось не облепиху собираем.»

Эмма с Артемом очень старались, компенсируя недостаток опыта. Их не слишком умелые, как выразилась Ритка – «разлапистые» руки, не просто так не отцеплялись от ягод-плодов. Ритка брала под контроль часть урожая тети Вали, чему та очень обрадовалась.

В этот вечер их тусовка на улицу не выходила, утренний подъем в четыре часа тому не способствовал.

Наконец, после очень ранних и очень нервных сборов, Эмма сидела в «Жигулях» семьи Ритки, управляемыми ее старшим братом Вадимом и слушала лекцию о том – в чем состоит торговля в принципе и в чем ее сложность отдельно в предстоящей акции.

Артема забрали в другую машину и Ритка откровенно завидовала его пассажирам, водителю и даже неодушевленному сиденью, а также тому, это по другой теме, как открываются ее двери.

«Понимаешь, – дополняла Ритка объяснения – нам не требуются лишние причиндалы, например – стол. Весы можно поставить прямо в багажник, все наведу. А чуть что – захлопнули все дверцы и по газам!»

«Я все-таки не совсем понимаю, почему торговля фруктами и ягодами строится на какой-то спешке, – спросила Эмма – рынок, мне представляется, наоборот местом неспешным и…»

«Ты думаешь, мы на рынок едем? – хихикнула Ритка – Если бы все было так просто! Не пустят нас цивильно торговать, а оптом сдать можно, но за гроши, бензин, конечно, окупишь…»

«Не пустят, – удивилась Эмма – но кто?»

–Мафия. Они даже старушек гоняют, не позволяют кило клубники продать, а уж наш выезд на их пересчет – на несколько «Газелей»…

–Понятно, мафия, монополия один черт.