Зеркало

Сойди на тропу, дорогу развалишь!

Что-то еще, на их взгляд остроумное, все про мой так называемый физический недостаток.

А я, между прочим, его недостатком вовсе считаю. Уж сколько раз доказано, что я мужикам нравлюсь. И мать моя полненькой всегда была и бабушка. И обе, да и тетушки тоже счастливыми жизнями живут. Вот так!

Макарка говорила, а у самой слезы из глаз брызгали.

–Так оно и есть!

–И мы все об этом знаем!

–Милая, с этим никак не поспоришь. Никак! Это же факты. А они – дебилы по определению. Ничего ни о тебе ни о твоих не знают, а дурь несут.

–Вот именно!

–Ты тоже нашла об кого расстраиваться!

–Этим лишь бы обидеть, без разницы какую напраслину возвести.

–Милая, все это правда, да и у тебя характер крепкий. Так что ж ты куксишься всякий раз, как о фигуре речь заходит…

–Макарка, правда, хорош. Осточертели эти, говорить о них – опять вечер на помойку выбросить. Расскажи что-нибудь еще, да хоть как ты от Черного моря к Черному морю ездила. Эмма еще не слышала.

Эмма удивилась: «Правда, на Черное море? А зачем, у соседней части водоема вода мокрее?»

–Да мать все говорила: «Поезжай, мир посмотри, а что б не так дорого – вон хоть в Болгарию.»

И главное – одну отпустила, вот я удивлялась. А все наши в один голос: Макарка, куда тебя из дому-то, от своей-то земли?

Я им отвечала: «Вы ничего нее понимаете – это Европа!»

Поездка прошла нормально, кое-что новое на нашем море я все-таки увидела, но то разговор отдельный.

Макарка замолчала. Продолжали рассказ подружки.

Вернувшаяся Макарка про красоты Болгарии тоже немного рассказывала. Но в основном делилась недоразумениями. На широко поставленный вопрос ответила узко-специально, что виноградную водку, он же самогон, она как сказала, что пить не будет, так и не пила.

С нашей подругой приключилось немало забавностей, про которые гораздо приятней вспоминать, чем оказаться участником. Главный из них – перед самым отлетом домой Макарка подцепила рото-вирус.

–Не оглядывайся. Нету его.

–Это Макарку Тихон достал. Как первых раз услышал, все просил уточнений, что это за рото-вирус такой подозрительный и почему так называется.

–Что скажешь про этого озабоченного. Сама расскажу.

–Ну, давай. Так сказать из первых уст.

–Ну подцепить я его могла и раньше на 14 дней, то есть в день приезда. А в день отъезда – умеет же провидение сроки выбирать, меня разбило на полную реакцию.

Сильно психовала – сколько потребуется пакетов, если я на критическом упадке сил все же дотяну до самолета.

Неприятности притягиваются. Нет, лучше ты, Надежда, расскажи, я как вспомню, так вздрогну.

–Вначале Макарку отправили в боковой проход, как она вначале решила для проверки на биологическую угрозу, оказывалось – на террористическую. Перед ней проверяли очень красивую молодую пару, за ней – даму с лицом учительницы и девочкой лет десяти. Логика, видимо, здесь не в чести, ну или в ее противопоставлении.

–Нет, лучше я сама. Когда у меня задержали сумку, причина в голове объяснилась сразу. Я собиралась в состоянии «нетвердого стояния», пару раз отвлекалась на пробежку в туалет и наверное поэтому не вмещающееся между двух бутылок три жестко свернутых «розовых» презента матери и девчонкам, не долго думая взяла и отправила в ручную кладь.

Транспортировка в правильном ключе «не клади жидкости в ручную кладь.» Однако, подарочное мыло не тронули.

А все, что я знаю о взрывном деле, это то, что пластид – твердый. Ну не…

Меня заставили собственными руками выбрасывать в узковатое для этого отверстие шампуни и крема. А у меня перед глазами стояла одна картинка – я вспоминала о том, как накануне втирая вытирала себе рот после того, как выворачивало.

«И почему? – вопрошала все еще нервная по этому поводу Макарка – На таких должностях всегда ставят мелких злых теток. Чтобы творить провокации где я бы легко ее повязала и намылила ей шею тем же отъемным шампунем?»

А мужик рядом буквально во весь голос принуждал: «Разбей, все разбей, раздави!»

–Ну, как, натерпелась?

–А ты все Европа, Европа.

«Правильно, Европа или вон – Штаты, – чуть сбилась с настроя Макарка – там большинство живет по правилам, а правила тугие и иногда при полном вывихе – вон как Артем рассказывает…совсем при… для меня это была еще та поездочка.»

Я попала наконец в зону вылета и для начала неработающие табло в отсеках выходов к самолетам меня не слишком озаботили. Центральный работал. Надо было под ним и оставаться. Но там мест не было, а я едва на ногах держалась и также предпочла бы еще и туалет видеть вблизи.

Посмотрела номер выхода и прошла в указанный. И спустя время услышала свою фамилию в длинном списке «опаздывающих на посадку». Срочно! И все в таком роде.

Я перепугалась, подхватилась и рванула со всех своих потравленных вирусом сил.

В самолете мою разграбленную, но все же довольно объемную ручную кладь на полку поставить не удалось.

«Все занято!» – заявил инфантильный лицом молодой человек.

Его спутница вообще слово не молвила.

«Интересно – кем?» – выдала Макарка и заняла свое место у окна. Непонятная тоже логика, одиночку у окна сажать, но тут Макарка на аэропорт не обиделась. Нехилая, хоть и убавленная содержимым сумка и с боковым упором болталась под ногами весь полет, норовя завалиться на любую из ног по своему выбору.

Сразу по раздаче еды командир объявил о входе в зону турбулентности. Туалеты будут закрыты!

«Я лишь второй раз лечу на самолете, – говорила Макарка – и не знаю – положено ли закрывать туалеты при турбулентности или ситуация тянет на критическую, только тон, которым говорил командир не мне одной показался конкретно замогильным. Тут уж кажется, что и бортпроводники напряглись и куда-то попрятались и мысли о спрятанных для персонала парашютах, начитают лезть в голову.»

Соседствующая со мной молодая пара с объемной ручной кладью даже есть не стала, юноша позже шуршал упаковками, а девушка так и молилась с закрытыми глазами, в ее руке появились четки.

Трясло, кстати, не так и сильно – я уж «к воще» изготовилась.

Не знаю, когда мы из этой зоны вышли и вышли ли вообще, командир подал голос лишь, когда началось снижение.

Проклятый рото-вирус…