Зеркало

–Конечно, крут, очень крут.

–Так чего ж мы стоим, дожидаемся, когда за нами со стволами вернутся?

–Айда!

Дорога обратно катила весело. Ребята говорили, что это юристы принесли им удачу. Они накупили всякой всячины и вечер, который должен был начаться для них гораздо позже, обещал быть очень веселым.

Одна Ритка продолжала смурничать и Эмма никогда не видевшая ее такой, начала настаивать на получении ответа.

В конце концов Ритка сдалась: «Да этот мужик-то крутой… знаешь, что он мне сказал? Я ему что-то про приятного аппетита, да на здоровье. А он мне говорит, не, милая, не на здоровье, на свои… поминки закупаюсь. И тут меня холодом ширь! На несколько мигов забыла, как слова выговаривать… Даже рассказывать страшно.»

Вадим отцепился от баранки и шлепнул Ритку по плечу: «Брось, сестренка, ты ведь никогда трусихой не была, чего испугалась? Это же город – в нем чудаков пруд пруди.»

–Да, но…

–Черный юмор, никогда не слышала?

–Да, но куда ему…

–Может перец этот головой нездоров. Пугающий бред несет. По этой же причине полный багажник абрикосов за раз съесть хочет.

–Семь багажников, один прицеп.

–Для сумасшедших количество не суть неважно.

–Не похож он на психа, да на эти багажники еще заработать надо… ясно – умный… Жуть какая. Человек на собственные поминки провиант закупает.

* * *

Вечер ожидаемо будоражил нервы. Покупное вино хоть и не лилось рекой, здесь по отношению к торговому продукту это не принято. Но кровь в достаточной мере будоражило, чтобы все чувствовали себя любящими и любимыми. Вспомнили о важном: о родной земле и своем уютном месте на ней. Никаких перепалок, сексфлюиды – умеренно.

После таких душевных вечеров и сны должны сниться мягкими и приятными.

Эмму же всю ночь… вульгарно распиливали на куски. Боль, лужи крови, отдельные ее невесомые фонтанчики обратно в лицо, все атрибуты страшилок второго уровня. Перед сознанием несчастной словно тренировались неизвестные мясники и дрались за первенство. Откуда в ее снах такое, Эмма не представляла, не зная даже, что существуют некоторые виды холодного оружия и инструменты для разделки… простите – мяса. Она засыпала, в ужасе просыпалась, опять отклюалась. И со снайперской точностью снова попадала в то же место того же сна.

Первый раз она проснулась просто слегка офонаревшая, потом перепуганная, потом здорово замороченная.

Ночью ей удавалось не разбудить криком принявшего на грудь Артема и давить его, не Артема – крик в подушке. Но последний раз уже под утро уже брат вывел ее из сна, больше похожего на явственный кошмар. Он тряс ее за плечи и твердил: «Эмка, очнись, Эмка, очнись!»

Открыв глаза и разглядев напряженное лицо обычно здорового пофигиста брата, в Эмме сработал рефлекс. Брат повторно, нет – многоразово перепуган – требуется помощь и только это усилие принесло плоды. Иначе, Эмма не сомневалась – она еще долго сбрасывала бы жуть с себя.

* * *

Бригантина…

События – монументального разворота сильно буксовавшего сельского пути давно ждали, его призывали и почему-то… страшились. Если бы местные вызвали опытного психолога разобраться в их жизнях с очевидной целью выхода из кризиса, вероятно, они, с удивлением услышали бы о себе, что за время воздействия на их души чужой агрессии, сделались в известной степени… мазохистами… никто не становится мазохистом по доброй воле. Но когда приходится долгое время сносить унижения, человеческая психика подстраивает под действующее положение вещей пакет оправданий и даже пытается искать в коленопреклонной позе что-то удобное. Законы выживания. А ведь никому не нравится быть запихнутым в беспросветное унижение, да еще на бессрочный срок..

Последние мелкие происшествия словно складывались в основание переломного момента. Об одном из них– рассказ о нетипичном происшествии донес до слушателей Артем, в очередной раз возвращающийся с рыбалки.

Он снова сильно задержался и Эмма уже собиралась обзванивать родных других рыбаков, благо на сеновал теперь лазить не требовалось, когда Артем ввалился в их сарай, неустанно и красиво именуемый бунгало.

«Тём, куда тебя опять… я уж тут…» – начала Эмма.

–Слышь, сестренка, ты так всегда возмущаешься, словно я в ночном клубе застрял. Между тем, как ловля рыбы – это тяжелый труд. Это меня еще по неумению от ремонтов, и берегового взаимодействия с сетями освобождают, а то… иии.

–Ладно, принято – насчет труда. А встрепанный такой почему? С кем-то отношения выяснял?»

–Не совсем туда. Встрепанность от легкого шока. Представляешь, смеются!

–Кто смеется? Явился позже, налили больше?

–Сестренка не заводись. Я трезв как каждая из рыб, уже шипящих на теть Валиной сковороде

–Тогда, кто смеется?

–Наши. Просто первый раз вижу, что очередной скандал закончился хохотом…. В смысле с нашей стороны – притесненных-оскорбленных, сильно ухудшивших свои жилищные и материальные условия.

Даже этот божий одуванчик бабушка Лукерья, воспринимающая чужаков как нашествие антихриста и всех и каждого из появляющихся на дороге именующая «сатаны», сегодня веселилась, держась за куцый живот – что называется, закатывалась.

–И впрямь любопытно, так над чем смеялся народ?

–Я позже начала подошел. Видел как одного из «этих» остановили. Пока подходил, он уже выбрался из машины – такой хлюбовый «литтл» в размахе и уже успел всех не по разу обматерить…

–Чтоб с такой никчемушной комплекцией так людям хамить, надо в конец зарваться. В конец!

И тут среди общего возмущенного гвалта слышится спокойный голос тети Глаши. Тетя Глаша не призывает, не выражается и не проклинает, а обращается к буянившему шкету со странным, но вполне себе вежливым вопросом: «Ну и как, милок, вмешается?»

Все в том числе буян, примолкли, вникая в суть, он даже переспросил: «Что вмещается?»

–Ну как же, вся твоя спесь на четырех сотках?

После паузы секунды в полторы, возмущенный голос на улице остался лишь один. Остальные грохнули как один человек.

В это время в уличный коллектив влился… ты точно его знаешь, забыл – как звать.

И тоже давясь хохотом рассказал свою историю.

Представляете, сейчас из города еду. И там одна знакомая рассказала, в курсе она наших дел. Оказывается, эти приблуды вначале хотели свое поселение назвать… угадайте как?

Эколог! Представляете – хах-ха. Загадили всю округу… Эколог! Как есть в насмешку!

Все снова закатились.

И таким образом, обошлось без крови.

По поводу наличия у людей чувства юмора и их умения шутить восхищаться можно бесконечно. Но иногда, как сейчас хочется просто снять шляпу и подумать о вечном.

* * *