Атмосфера

Митька хорошо понимал жену. Он догадался. Манька никогда не ходила на место, где прежде стоял их дом, далеко обходя их пепелище – застарелую боль. Сейчас она сидела на старом в другой для нее эпохи обгоревшем бревне сруба и ее на пару с воспоминанием уже основательно припорошил меленький снежок.

Манька, Манечка, вставай скорей, примерзнешь ведь!

Мария послушно позволила себя поднять и проговорила замершими губами – Мить, нам надо свое. Свой дом. Понимаешь? Мы ведь хозяева здесь еще. Верно? Так вот – будем строиться.

Но как? У нас денег даже на рукомойник нету.

Не знаю, как. Но нам надо свое – упрямо вторила себе Манька..

После этого исторического для семьи артистов дня, Маньку стало не узнать. Она драила их комнатенку, а привычные – когда проспятся мини-концерты на рынке, начинала теперь и заканчивала с точностью до минуты, что бы человек, желающий их с Митькой послушать, знал, что ему не придется зазря туда-сюда пешкодралить. Кроме того, Манька искала по городу работу и бралась за все, что предлагали. Пить – совсем не пила. Когда же она прослышала про предстоящую свадьбу, явилась к Нелли.

Если рискнешь меня тамадой взять – я тебе такое гулянье отгрохаю – не только ты, город никогда не забудет.

Мань, не могу я, сама понимаешь…

Понимаю, я сейчас уйду – ты не беспокойся. Но если все же надумаешь – хотя бы за пару недель скажи.

Нелли возможное Манькино участие поначалу, конечно, серьезно не восприняла, но к этой мысли почему-то все время возвращалась. Раз из головы нейдет, может все же обсудить? Поговорила с Мадьяровым, с Поленькой, с родителями и хотя ничего нового от них не услышала, но истинностью, исходящей от Маньки прониклась и однажды утром неожиданно приняла решение и объявив о нем, отправилась к Маньке. Та встала, приветствуя гостью и твердо сжав губы, без улыбки пообещала – ты не пожалеешь. Потом, профессионально быстро ставя на место дрогнувший голос, сразу заговорила по делу. Список гостей уже есть? Если из наших городских кого не знаю – проставь адреса. Нелль, тебе придется какой-никакой наряд для меня приспеть, да моему супругу что-нибудь, что б фон не портил. Его на свадьбе, конечно, не будет, но будет рядом, если понадобится. Денег я с тебя нисколько не возьму, сама бы приплатила, да прости – нечем. Об остальном не беспокойся. Через несколько дней бумагу подготовлю, как мыслю ресторан украсить и список мелочевки, что по ходу потребуется. Поглядим, согласуем…

Нелли кивнула и пошла к дверному проему. В спину ей Манька сказала – Нелль, дай тебе бог, что поверила.

Оставшийся месяц Манька не знала ни сна, не отдыха. Первые пять дней она безвылазно трудилась в городской библиотеке – писала сценарии. Жениху с невестой сценарий понравился сразу. Они пытались править лишь второстепенные детали, чтобы осталось ощущение, что они принимали участие в подготовке собственной свадьбы. Ведь режиссер за них все уже продумал. Мария слушала внимательно, все что ей говорили и не ленилась объяснять, как одна измененная мелочь какие последствия за собой потащит.

Получив одобрение Мария несчетное количество раз репетировала намеченное шоу с гостями. Ее опытный глаз точно отсекал ненужное. Ее работа по убиранию в гостях-артистах мешающего им стеснения была эффективной. Ее приемы технической разработки выступления – при этом, поглядите сюда, после этого, махни рукой туда – очень помогали телу будущих артистов следовать канве роли.

Мария совершенствовала все, к чему прикасалась. Ее глаза горели. Казалось, ей даже еда не нужна. Митька пихал ей что-то в рот, она почти не жуя, быстро глотала и продолжала что-то кому-то говорить.

К Поленьке она теперь забегала редко. Та сама, несмотря на вернувшуюся в профессию маму и нанятых помощниц, сшибалась с ног, готовя многочисленные наряды – на свадьбу пригласили чуть ли не полгорода. А вечерние туалеты – Поленькин конек – об этом знали все. Но Поленька откладывала работу, слушая Марию, а той не советы по делу требовались, а порция уверенности – подпорке ответственности. Тогда Поленька произносила убежденно всего две короткие фразы «получается очень хорошо» и «ты справишься». И Манька неслась дальше.

И она справилась. Сделала так, как обещала. Заложила память о Неллькиной свадьбе в головы коптевцев. Первая часть до венчания Мария решила классически по – старому обычаю с песнями подружек, торговлей за невесту, благословением иконой, осыпанием при выходе всех подряд хмелем,, и еще чем-то легким и красивым и так далее. На венчании в церкви гости не просто стояли переминаясь с ноги на ногу, глядя на малознакомый обряд, они полностью участвовали в нем. Никто из прихожан не помнил такого звучания – пела вся церковь и никто не путался в старославянских словах. Горожане ощутили вдруг неведомое прежде единение. Людей, всю жизнь проживших подле друг друга – своих земляков. Ностальгия. Старая Россия, приличные граждане – не шаромыжники, про душегубов уже не говоря, тяга к прекрасному, равнение на лучших, разумные законы, вера – генная память. Глубина высокого.

Ошарашенные и пораженные явились гости на свадебный вечер, им потребовалось время, что бы вернуться в праздничное настроение. На свадебном банкете не скучал ни одни человек и каждый из гостей внес свое участие в праздник. Манька организовала даже маленький спектакль в начале на тему «невеста прошлого», подняв всем, и в первую очередь невесте настроение тем, насколько современна девушка счастливее своих в семейной жизни «забитых» и вообще не редко битых прабабушек. И эта маленькая грустинка стала отправной точкой насыщения весельем. Веселиться нужно по восходящей – считала Мария.

Представление длилось длиной во все гуляние. Гости выходили один за другим. Кто-то пел, кто-то плясал, кто-то рассказывал уморительные истории. Мария коротко с юмором представляла каждого участника и каждое выступление заканчивалось заздравным стихотворением для молодых. Веселились даже самые скромные и закомплексованные. Зоркий глаз тамады следил за каждым.

Когда начались танцы, один из гостей наряжался под певца или певицу, исполнявшую эту песню. Кому-то надевали парик, навешивали огромную грудь или еще кое-что лишнее и потому смешное. Наряженные имитатор открывал рот, пытался танцевать и с помощью разных подготовленных Марией ухищрений, срывая у гостей смех.

Конкурсы окончательно всех расшевелили.

Все приглашенные и том числе сильная их половина находилась в постоянном движении, поэтому несмотря на многочисленные тосты, никто не напился. В этой связи, обычных свадебных неприятностей с машущими кулаками гостями, также места не имели. Правда, один перебор все-таки случился – с кражей невесты. Приведенные в активность гости меры не знали. И после первого отрепетированного раза, когда Нелли по всем правилам изъяли у специально отвлеченного Мадьярова и заставили его ее искать, гости не успокоились. Им показалось, что жениху в этом нелегком деле не хватило активности, поэтому решили кражу повторить, потом еще и еще раз. То есть повадились хватать невесту за руки, ноги и запихивать ее в разные подходящие и не вполне подходящие для этого места, стоило Мадьярову отойти по естественной надобности или просто отвернуться.

Неллино возмущение, еле выползшей в очередной раз из кухонных полок ресторанного, не до конца освобожденного от посуды шкафчика, никто в рассуждение не брал – терпи. Такая твоя невестинская учесть.

В конце вечера – этого даже Мария не знала до конца, согласится или нет – спел сам Мадьяров. Они целый месяц подбирали из его старого репертуара песню, но так и не выбрали и остановились на известном старинном романсе.

Тамада несколько раз выразительно глядела на жениха, но тот все оттягивал. Наконец он сам помахал ей рукой.

И Мария претворяя его выступления – для своей любимой и так далее и тому подобное – поет жених!

Выступление удалось на все сто. Мадьяров пел и чувствовал – никогда еще его голос не звучал так сильно и в то же время так проникновенно.

Все правильно – радовался он, на своей свадьбе пою. А ведь сколько барышень вокруг крутилось, сколько сетей он обошел – никому не верил, считал за микрофон любят. А жена – она надежной быть должна и такой – суматошной, что ли – в общем – такой как Неллька. Я пою…

Когда раздались дружные аплодисменты, поклонился Мадьяров одному человеку – своей бесстрашной невесте, блондинке и вообще умнице и красавице. В ее высокой прическе органично смотрелись застрявшие семена и «шишечки» хмеля. Да, такой и должна быть жена – задержался улыбчивый взгляд Мадьяров на Нелли.

Когда свадьба отшумела и счастливые молодые отбыли на медовый месяц в Испанию – Мария навестила Поленьку.

Теперь я знаю, чем буду заниматься – я стану тамадой. Мне твой ответ известен, но, поверь, козел в огороде – это больше не про меня. С этой глупостью покончено. Я ей страшное дело сколько лет отдала. Мое «все!» выстраданное и уже небольшим временем доказанное. Никакой обиды я больше не чувствую, нет у бухла больше чем меня удержать… И еще – нам очень нужны деньги – надо строиться.

* * *

Нелли и Олег выглядели нарисованной парой с одним именем «счастье». Большая радость действует на людей по разному.

Нелли оно добавило вежливости и даже стеснительности. Ее движения сделались более плавными, речи – более обстоятельными, мысли – более серьезными.

Тогда в вечер перед свадьбой, она заглянула к Поленьке и сказала – не вздумай сачкануть. В этот раз зову тебя без боязни – он не уйдет. Поленька твердо ответила – сачковать? Даже не собиралась!

Мадьяров держался немного насмешливо, в легкую над Нелли подшучивал, но в его глазах светилась нежность и еще некое неуловимое чувство, сродни уверенности и успокоенности.

Нелины родители были тоже счастливы.

В семье Поленьки все постепенно успокаивались. Федор после этой истории очень повзрослел. Но только потому, что натерпелся, а еще и потому, что пока терпел научился думать.

Крафт, правда, категорически не желал забываться. Только теперь отношение к нему у Феденьки немного переменилось. Ведь можно сколько угодно ненавидеть человека, но если у тебя есть мозги и достает силы воли для их использования, тебе, наверно удастся в конце концов любые события и любого, даже ненавистного тебе человека оценить верно.

Он – конечно урод – соглашался сам с собой Феденька – но как же классно работает у мужика голова! Таких незаурядных придурков и злыдней в наш город еще не заносило. Да и среди наших таких ни одного нет. Интересно, можно научиться «так» думать? – последний вопрос в тот исторический для своей личности день он задал вслух и повернулся к Вовану.

Угу – друг сразу понял о ком речь – этот дядя нейдет и у меня из башки. И пусть он сто раз урод, но надо же уметь все так точно подсчитать – рассчитать. Надо же столько годов людей гробить и всегда выходить живым из воды.

Вован, ты чего, больной? Заразился от него, что ли? прям в раж зашел. Тоже хочешь людей гробить и ничего на это не получать?

Ты чего? Я что, жлоб? Я просто мозгами его восхищаюсь, тут уж не поспоришь – считай без ошибок мужик живет, а какими делами ворочает! Если бы он на твоей сестре не спотыкнулся и сейчас бы по соседству отсвечивал. То есть я чего хочу сказать – человек он плохой, а мозги у него ууу!

Ну и как думаешь, можно заставить голову так классно работать, не, ну чтобы, конечно, на пользу людям, не во вред?

Не знаю. Чтобы так глубоко понимать, и такие точные выводы делать, надо очень много знать…

Точно – он говорил – я немного физик, я немного синоптик… или… не суть. Только теперь я думаю – не немного. Ему вопрос – он тебе на эту тему полный книжный том. А спорить я с ним разок попробовал – какой там. Это я думаю еще – он самый мягкий способ меня задвинуть выбрал, потому что при Польке дело было, а захотел бы, небось, с пары слов утопил и побарахтаться бы не дал. И, знаешь, завел он меня. Я себе тоже такие мозги хочу. Да с такими мозгами…

А чего, давай попробуем. Сперва в школе соберем, все чего дают, а разобраться получится, там видно будет…

И они с Вованом на полном серьезе, не только поражая, но и погоняя педагогический коллектив школы, рвались теперь в отличники. А после сражений с домашним заданием старались подрабатывать в городе – копили на компьютер.

Дом Крафта, который, как отрезало, никто теперь так не называл, как старался не поминать всуе его рогатого хозяина, трудами городской администрации и мэра в первую очередь превратили в городскую гостиницу. После того, разумеется, как Нелли перевезла и взгромоздила на Манькино-Митькино пепелище свой дом на колесах и Мария в недавние времена прилично времени в нем проведшая, очень взволновалась. И прижимая дрожащие руки к груди впервые торжественно в него на собственной земле вступила.

У других городских (положительных) жителей вращавшихся вокруг этой истории тоже понемногу стало все налаживалось.

Лавочка деда Сергея, в связи с его последними старческими недугами, простоявшая с месяц раздолбанной и заваленной назад, местами насквозь проломанной, местами прожженной, закончила свой путь в печке хозяина. А на ее место торжественно и при свете дня установили новую, еще более напоминавшую парковую с высокой наклоненной спинкой, густо налаченную, украшенную по всей поверхностью художественной резьбой и вообще более тяготеющую к произведению искусства, нежели к простому седалищу. После этого события, высокохудожественная лавочка, также как и ее хозяин дед Сергей был оставлен в покое. У ребят не хватало больше времени на прежние бесконечные тусовки. А каждому мероприятию нужны заводилы.