Зеркало

–Ну, смелей!

–Спалить меня на кресте… на костре?

–Кой тебе крест, ты не ведьма!

–А кто ты?

–Вот бестолковая!

…!

На этом этапе у любого нормального человека созревает вопрос: «За что?»

–За что? Так ведь не за что! Я ничего такого страшного… что б так страшно… у Эммы дрожал голос.

–Ты разрушила мою жизнь.

–О чем ты говоришь?!

–Вот и я так – не хотел не известно за что мучиться и загибаться… Люди сами несли мне деньги… о, я пожил… и с наказанием не смирился. Лишаете жизненной силы, так я найду, откуда скачать… создал энергетический сброс, к околице можно не подъезжать…

–Значит люди правильно догадались – это ты вогнал сюда лишнюю порцию ненависти и пожирал ее плоды…

–И все шло хорошо. Если серьезно вложиться, люди становятся послушны. А топом приперлась ты с братцем. Здрасти… с высот своей устроенности… Таких баловней судьбы еще поискать, это не я – неприкаянный.

–Подожди, но мне ничего толком не удалось, а Артем здесь и вовсе не причем.

–Ты не читаешь суть. На тебя обратила внимание сестрица… дура.

–Влас, знаешь, с тобой что-то случилось, Послушай сам, что ты несешь… хорошо, давай по частям разберемся.

–И начнем с того, что ты не хочешь гореть на костре.

–Представляешь, никакого желания! Если разберемся, может оно и у тебя пропадет?

–Знаешь, меня почему-то подмывает рассказать тебе историю моей сволочной жизни… нет, прошло.

–Понимаю – тебе досталось. Наверно с детства начиная.

–Хуже нет обиженной беззащитности. И не тряси кончиками отросшей завивки. Я уже сказал: « Рассказ отменяется. Про твои с братцем успешности тоже слушать не желаю.»

Влас вдруг задрал голову вверх и перешел на шепот.

–Здесь антимир. Здесь чтобы получить целое, надо сперва его разбить. Но поскольку восстановленное живет в реальном, его структуры не устойчивы. Радость может встретиться, но это будет пакет с деньгами – грязными и драными, раздавленная коробка с плохо упакованными, надкусанными конфетами, твое присутствие на яхте в качестве не хозяина, а уборщика, билеты в кино на первый ряд за номером один и два… Причина заболевания – водный массив излечения.

Деньги, если их убрать в магнитный сейф пропадут.

Угол – важен наклон. Вверх – отражение наращивается.

Отражение. Сколько бы не было света… иногда кажется оно его из неизвестных источников умножает.

Нет больше темноты. Пусть дураки считают нас чудовищами. Мы создадим новый мир освещения. В нем не будет откровенных мерзавцев и подлых тихушников. Все высветит свет, всех обозначит. Этот осколок. Никто не пройдет мимо его лучей. Он жжет неправильное плохое. Мы очистимся… Жжет.

Эмма умом понимала, что чем дольше влетевший в нирвану Влас там зависнет, тем больше у нее шансов выжить. Ее наверное уже ищут. Ей надо было стоять и молчать, но зрелище сумасшествия человека, ведь адекватные других людей на кострах не палят, но только что нормально говорящего, несчастную еще больше перепугало. И она подспудно желая прекратить устрашающее зрелище, неожиданно громко позвала: «Влас!»

Тот вздрогнул, вернул лицо и сознание на землю.

–Переоценил я тебя. А все Агафья. Закругляемся, давай забирайся!

–Куда?

–Не дури!

–А это тебя не настораживает по части твоего душевного разлада, ждешь, что я сама на костер полезу?

–Давно надо было тебя кончать. И ведь не стоило ничего. Все всегда надо делать вовремя. Оставлял тебя на закуску воскресного ужина – зачем? Подумаешь – карамелька. Не открывай рот, не интересно. Ступай!

Эмма вдруг обнаружила, как именно – с левой ноги и левого плеча ее тело начало движение. Нет, оно не попыталось развернуться и убежать от опасности, оно выбрало направление к костру. Ноги добрались до первых сваленных сучьев и принялись активно спотыкаться, но остановиться и тут не подумали, продолжили упорно лезть вперед. Несколько раз Эмма проваливалась внутрь до земли, брючины широких бридж задирались в сопровождении содранной кожи, сучья лезли в рукава футболки, все царапины драло по старым царапинам, но Эмма лезла и лезла. А сзади ее звучал голос.

Дровишки тонки и хорошо высушены. Гореть будешь на ярком полыме без дыма, я красный цвет люблю. Эта Агафья – дура закомплексованная даже добрые дела стыдливо белым туманом прикрывает. У меня всегда все ясно-отчетливо… Ложную надежду не держи. Никто тебе не поможет. Ушла придурочная сестрица, как вы говорите – окна в крестах. Ушла и от земного отключилась.

А может и хорошо, что прежде тебя не тронул. Теперь задумка моя спалить тебя – камень преткновения в лесу Агафьи. Над ней насмешка. Пока она дома была, этот номер не прошел бы. А на расстоянии – вот увидишь – получится. Будет ей радость дорога домой.

Эмма добралась до столба. Почему он ей показался недавно с корня? Живого в нем не осталось ничего.

Эмма отстраненно подумала – а здесь он меня зачем морочил … свежее дерево. Какая мне к черту разница с чем в обнимку гореть.

Эмма оперлась спиной о столб, сама собой завела руки за него сзади. Пальцы сомкнулись и склеились.

Кусочком сознания Эмма все еще не верила, что это всерьез.

Но пламя вспыхнуло тихо и изящно со стороны руки Власа и мигом поднялось до высоких узких красных пиков.

Замороченная Эмма и тогда ранней мыслью подумала о нем, как о безопасном, согревающем костре.

Первой треснула сухая веточка с оставшимися сухими листочками высоко отскочившая искра упала на ногу и почему-то сильно обожгла. До этого боль повреждений кожи воспринималась Эммой отстраненно. Но от звука она охнула и очнулась и первое, что сделала – не закричала от боли и не попыталась отцепить себя от окаянного столба. Эмма спросила своим вполне обычным, негромким голосом: «Куда вы дели Власа? Тоже убили?»

«Влас» молча поднял на нее глаза.

Это называется – яхту подарю, душу заберу? Вы его проглотили?

–Поглотили – не расстраивайся, что слова путаешь, после внешнего управления мозгом такое случается. Жаль, что окончательно восстановиться тебе времени не хватит. Но и так молодец – очнулась. И почти вовремя, я бы и сам тебя сейчас очухал. Посуди, какой смысл тогда было хворост таскать, толщину фильтровать. Я тебе ни какой-нибудь волшебник, ведь все собственными руками…

А Влас младший… хороший мальчик и родная кровь и ему не возбраняется следующую жизнь хорошо прожить, лично прослежу. Не о том беспокоишься.

Эмма слушала и пыталась отцепиться от столба. Она дергалась, извивалась.

«Влас» ее деятельность поощрял: «молодец, боец». Давай, давай, у тебя куча времени. И я все еще думаю – не надавать ли тебе вначале оплеух. Таким еще макаром душу отвести…