– Я не воровала, мне твоя мама дала.
– Для меня?
– Я ей не сказала для кого. Я ее попросила, и она дала.
– Все равно тебе от отца влетит, если узнает он.
– Ну и пусть. Я и за ужином ему сказала, что считаю, что нельзя человека, который к тому же растет, голодом морить, только не послушал он меня. И сейчас я скрывать не буду… Пусть наказывает, если хочет.
– Ты из-за меня согласишься наказание вытерпеть? Почему?
– Я знаю, что такое голодать, и не хочу, чтобы голодал ты.
– Вот попадешь отцу под горячую руку, по-другому заговоришь.
– Думаешь, меня никогда не били? – Арни услышал, как явственно усмехнулась Алина.
– В монастыре что ли? – озадаченно спросил он.
– И в монастыре тоже… Так что не пугай, не боюсь я. Ты ешь, лучше давай, а я пойду, стемнело уже совсем.
– Алина, постой, я спросить хотел.
– Ну, спрашивай.
– Ты ведь не хочешь в монастырь возвращаться?
– Почему не хочу? Хочу. Только Громита, как ты его называешь, бросить не могу… и даже если твой отец вернет его мне, в монастырь меня с ним вряд ли пустят обратно, после того как мать Калерия отдала его твоему отцу. Так что вернуться теперь никак не могу…
В это время послышались шаги и грозный голос отца:
– Алина ты здесь?
– Да.
– И что ты тут делаешь?
"Пусть молчит или придумает что-то" – подумалось Арни.
И ту же услышал как та, не лукавя, ответила:
– Я принесла поесть Арни, а потом мы разговаривали.
"Вот идиотка, ну кто ее за язык тянул" – пронеслось в голове Арни, и он испуганно замер, ожидая, чем закончится разговор.
– Ты ведь знала, что я запретил его кормить, – проговорил отец с явным раздражением в голосе.
– Мне Вы не запрещали, и я не обещала выполнять Ваш запрет, потому что считаю Ваш запрет неправильным и несправедливым, и если у меня будет возможность, я и в другой раз принесу ему еду.
– Алина, ты живешь в моем доме, поэтому ты обязана подчиняться моим требованиям. Даже если ты считаешь, что они неправильные и несправедливые. Понятно тебе? Поэтому ты сейчас же пообещаешь мне, что больше без моего разрешения еду ему не принесешь, – потребовал отец.
– Нет, я не буду этого обещать, – в тихом голосе девочки слышалась непоколебимая решительность.
– Ах так? Не будешь, значит?
Арни очень хорошо знал эти интонации в голосе отца и знал, что может последовать дальше. Он моментально вскарабкался на ящик и громко крикнул в окошечко:
– Папа, я извинюсь, извинюсь перед ней. Выпусти меня, пожалуйста, я понял, что был неправ.
– Ну что ж… – Грегор глубоко вздохнул. – В этом случае мое требование более ненадобно, и значит, настаивать на нем смысла нет. Подожди, Алина, я выпущу сына, и он извинится. А потом можешь идти, но на будущее учти, я не терплю, когда мне перечат, к тому же в моем собственном доме, и хоть человек я не злой, но подобное не спускаю.
Алина в ответ промолчала. Она дождалась, чтоб Грегор выпустил Арни, и тот перед ней извинился, после чего ответив: "Прости тебя Господи, а я давно простила", пожелала всем доброй ночи и ушла.
Утром Арни прибежал к матери:
– Мам, можно мы с Алиной и Николкой в лес сходим за ягодами?
– А она согласилась?
– Да, мам, она сказала, что если ты разрешишь, с удовольствием пойдет.
– Тогда идите. Корзинки в сарае возьми. И чтоб к обеду были!
– Хорошо, мам, – Арни согласно кивнул и выскочил за дверь.
Ближе к обеду Римма стала волноваться, но выйдя за ворота, увидела на дороге ребят возвращающихся из леса. Арни нес на плечах Николку, а рядом шла Алина и несла две полные корзинки ягод.
– Мам, а я велхом еду! – закричал, увидевший ее Николка.
– Так ты и не особо устал, раз так кричать горазд, – рассмеялся Арни и, нагнувшись, спустил братишку на землю, – а ныл всю обратную дорогу.
– Так я отдыхнул, пока велхом ехал, – Николка радостно бросился на встречу матери, – Мам, а мы столико ягод насобилали… вон сколико много.
– Вот, молодцы, – Римма подхватила его на руки и, глядя на перемазанный ягодами рот и щеки сынишки, заметила, – а ты я вижу, в рот в основном собирал.
– Я в лот толико чуть посибилал, а потом Алине в колзинку… а она иногда мне в лот давала…
– Понятно, – кивнула Римма и, обернувшись к подходящему Арни удовлетворенно отметила, что тот, как только спустил Николку с плеч, вял у Алины корзинки с ягодами. А потом ее взгляд упал на разорванный рукав рубашки старшего сына:
– Как это тебя угораздило, Арни? В лесу упал что ли? Не расшибся?
– Нет, не расшибся. У меня только рубашка порвалась, а так все нормально, ты не ругайся, мам, я сам могу зашить…
– Да не ругаюсь я, рубашка не стоит того, зашьют ее тебе. Самое главное, что ты не расшибся.
– Спасибо, мамочка, ты – чудо, – Арни ласково и немного неуклюже чмокнул мать в щеку.
Римма польщено улыбнулась: – Да ладно тебе… – и краем глаза заметила как Арни едва заметно подмигнул Алине, как будто сказать хотел, мол видишь, говорил тебе все будет в порядке, и тут в разговор вмешался Николка, сидевший у нее на руках.