В плену королевских пристрастий

– Здравствуй, соседка, муж-то твой где?

– Здравствуй, – кивнула ей Римма. – Муж к графу уехал. Вора мы ночью поймали, вот он его к графу и повез.

– Вора? – удивленно переспросила Клементина. – И что он у вас украл?

– Да не смог ничего украсть, поймали его мы, вон пес наш поймал, чуть не сожрал бедолагу, – усмехнулась Римма.

– Ну и дела, – Климентина с опаской посмотрела на спокойно лежавшего в тени большого дерева Малыша. – А с виду и не скажешь, что злой он. Недаром значит, Грегор его из монастыря-то взял. Кстати, когда он вернется-то теперь?

– Да к вечеру обещал быть.

– Рим, как вернется, скажи ему, что я просила, чтоб он прям сегодня ко мне зашел. Бычок у меня захромал, а муж тоже уехал, вот мне срочно решить надо: резать его или как… Пусть посмотрит его и скажет, и коли резать, то может и купит он его у меня на мясо.

– Хорошо, скажу, – кивнула Римма, и Клементина, поблагодарив ее, ушла.

Вечером вернувшийся от графа Грегор, узнав, что его просила зайти жена сапожника, отправился к ней.

Клементина встретила его, одетая в нарядное, праздничное платье, все в огромных красных маках, которое красиво оттеняло ее большие темные глаза и черные волосы.

– Ну ты и вырядилась, соседка. Ждешь кого-то что ли?

– Жду… – с преддыханием ответила Климентина, и Грегор утонул в бездне ее томного взгляда.

– И кого же? – тряхнув головой, чтоб избавиться от наваждения, спросил он.

– Тебя, – соседка шагнула ближе к нему и взяла за руку. – Пойдем.

Грегору показалось, что он погружается в какой-то липкий туман. Его охватило чувство нереальности всего происходящего и, держа ее за руку, он пошел следом за ней в сарай в самом конце ее двора. Ее улыбка, взгляд и запах каких-то трав, что окутывал ее, рождали в его душе безумное желание обладать ею.

В сарае царила полутьма и еще сильнее пахло какими-то травами и цветами. Однако, несмотря на то, что у него даже кружилась голова от переизбытка клокотавших внутри него чувств, Грегор попытался взять себя в руки и, стараясь не смотреть на Климентину, хрипло спросил, еле ворочая, пересохшим от возбуждения языком: – И где же бычок твой?

– Ты так торопишься увидеть его… Спешишь куда-то что ли? – Климентина подалась вся к нему. Грудь ее высоко вздымалась от глубокого и прерывистого дыхания, а взгляд уволакивал в темную бездну греховных желаний.

Не в силах противостоять им Грегор схватил Климентину за плечи и притянул к себе. Она ничуть этому не противилась, даже наоборот: прижалась всем телом, а руками стала расстегивать пряжку его ремня. Почувствовав это, Грегор впился ей в губы страстным поцелуем, и она столь же страстно ответила на него, продолжая при этом расстегивать его ремень. Когда Климентина окончательно расстегнула ему брюки, Грегор задрал ей подол платья и завалил на сено, сложенное в углу сарая.

И в это время дверь сарая распахнулась. Грегор испуганно оглянулся, ожидая увидеть мужа Климентины, но в дверях стоял не он. На пороге сарая стояла Алина и укоризненно смотрела на него.

– Чего тебе надо? – хрипло спросил Грегор, старательно пытаясь восстановить самообладание.

– Идите домой, пожалуйста, – тихо проговорила девочка, – не стоит Вам с ней делать этого, грех это.

– Ты чего это несешь? – с сена приподнялась Климентина, – А ну пошла прочь с моего двора! И только попробуй языком свом поганым трепать, скажу, что украла ты у меня деньги, а Грегор подтвердит, что ты по двору моему без моего приглашения шлялась. Так что проваливай, и язык свой прикуси.

Ничего не отвечая ей, Алина, глядя прямо на Грегора, продолжила: – Не надо Вам этого… Вы все этим испортите. У Вас замечательная жена, и она любит Вас, не надо. Пойдемте домой, пожалуйста.

– Ты что не слышишь, что я говорю тебе, побирушка чертова? – Климентина, одернув платье, поднялась с сена и шагнула к двери, – А ну проваливай отсюда, а то завтра же графу сообщу, что воровка ты.

Но Алина даже не взглянула на нее, продолжая смотреть только на Грегора:

– Пойдемте, Вы только на свежий воздух выйдете, и Вам сразу легче станет. Вы почувствуете, что не нужна Вам она… это как наваждение, оно быстро проходит, пойдемте.

– Ах ты, тварь! А ну пошла вон! – Климентина схватила стоящую в углу сарая метлу и замахнулась на девочку, рассчитывая, что та отшатнется или убежит. Но та не двинулась с места, поэтому удар метлы сбил ее с ног, и Климентина растерянно замерла над ней, не зная, что делать дальше. Однако пребывала она в таком состоянии недолго, увидев, что Грегор, недовольно хмурясь, поднимается с сена, она повернулась к нему: – Ты мужик или кто? Тобой что, уже нищенки командуют, а ты утираешься и приказы их исполняешь? Ну что ты сидишь? Скажи ей, чтоб поднялась и выметалась отсюда, а то еще раз сейчас метлой ее огрею. Ты и кормишь ее, и поишь, а она мало того, что не уважает тебя, так еще по чужим дворам промышляет, командует, что делать тебе, да еще и грязный поклеп на тебя и меня возводит. Тебе как мужику не стыдно какой-то нищенке так позволять обращаться с тобой? Скажи ей сейчас же, чтоб проваливала с чужого двора, ведь если пропадет у меня чего, ее в этом обвиню и тебя, что потакал ей в том.

В голосе Климентины было столько напора, что Грегор растерялся, и ему действительно стало стыдно, что девчонка, хоть и осторожно, но пытается пристыдить его и командовать им.

Он шагнул к девочке, помог подняться, после чего достаточно резким тоном приказал: – Иди домой, Алина, нечего действительно по чужим дворам шляться. До добра это не доводит. Я сам разберусь, что мне делать. И чтоб без моего разрешения больше не смела со двора выходить, еще раз выйдешь, накажу!

Алина посмотрела на него долгим укоризненным взглядом, потом тихо проговорила:

– Господи, помоги ему от чар бесовских избавиться, – после чего развернулась и быстро ушла.

– Ну и девку ты пригрел в доме, не девка, а змея подколодная… Ну разве можно Грегор всякую шваль в дом пускать? Вот пустил и не избавишься теперь от нее вовек… Выгнать тебе ее надо, выгнать поганой метлой, пока не поздно, – Климентина закрыла дверь сарая и, шагнув к нему, вновь прижалась всем телом. – Поверь мне, будет лучше, если ты выгонишь эту нищенку.

– Боишься, что расскажет о тебе? – Грегор с усмешкой посмотрел на нее. Его отпустило чувство безумного влечения и липкой неги, в которых он захлебывался до недавнего времени.

– Я боюсь? Еще чего не хватало! – Климентина презрительно фыркнула. – Пусть только попробует, что про меня сказать, я ее быстро к графу, как воровку отправлю.

– А вот это даже в мыслях не держи. Я не позволю тебе девчонку оговорить. И хватит виснуть на мне. Грех это и, правда. Иди бычка своего лучше показывай, – он отстранился от нее.

– Ой-ой-ой… как он заговорил… смотри, сам с ней впросак не попади. Девчонка еще покажет тебе, если не выгонишь ее или покорности не научишь. Не боится тебя ведь она и за хозяина не почитает.

– Сам разберусь, нечего меня учить. Бычка лучше покажи.

– Разбирайся… и чем быстрее, тем лучше… – усмехнулась Климентина. – А если бычка ты так хочешь увидеть, пойдем, покажу тебе бычка.

Она провела его в соседний сарай.

– Ну и на какую ногу он хромал? – осмотрев все четыре ноги молоденького бычка, поинтересовался Грегор.

– Не помню уже, – абсолютно без всякого интереса отозвалась соседка.

– Климентина, да он совсем здоров. С чего ты взяла, что захромал он, и резать его надо? – Грегор удивленно посмотрел на нее.

– Да я знаю, что не надо резать его… – грустно вздохнула та в ответ. – Я тебя не из-за него звала… Жаль, что девчонка испортила все… но коли ее уму-разуму научишь или избавиться от нее сможешь, то зайди, когда надумаешь, только время выбери, чтоб мужа дома не было, и заходи. Я всегда тебе рада буду.

– Да уж, – хмыкнул Грегор и отправился домой.

Уже подходя к дому, он подумал, что Алина теперь, скорее всего, будет считать, что он все-таки изменил жене.

– Ну и пусть считает, не оправдываться же перед девчонкой… – решил он, – к тому же вряд ли она посмеет что-то Римме сказать.

Когда он вошел в дом, жена суетилась, накрывая на стол.

– Как хорошо, что ты уже вернулся, ужин готов, горячее все, – улыбнулась она ему, а потом спросила: – Ты бычка-то Климентины осмотрел? Ну и как он? Под нож или побегает еще?

По тому, как ласково и весело говорила Римма, Грегор понял, что Алина, которая помогала Римме расставлять тарелки на столе, действительно ничего ей не сказала. Сама девочка даже не подняла взгляд на него, когда он вошел.

– Осмотрел, – буркнул Грегор. – Здоров он, так, бредни бабские, да пустые опасения. Ни к чему его резать.