В плену королевских пристрастий

– Это он с лебятами подлался мам, поэтому и лукав полвал… Но он им здолово наподдал, они, знаешь, как от него улепетывали…

– Так… – Римма с укором посмотрела на старшего сына. – Опять дерешься…

– Он плавильно длался, мам. Они над Алиной смеялись и обзывали ее нищенкой… А Ални им сказал, что она тепель наша и никакая не нищенка и наподдал… плавда потом Алина сказала, что она вовсе не наша и вооще ничья… Но она не плава, плавда, мам? Она тепель наша.

– Ладно, пошли обедать, сорванцы, – Римма решила обойти непростой вопрос Николки, – Поди проголодались в лесу, а у меня обед уже готов.

– Плоголодались, – радостно подтвердил Николка.

– Тогда беги умываться и садись к столу, – Римма спустила сына на землю и обернулась к Арни и Алине: – Пошли добытчики. Теперь варенье сварим, раз вы столько ягод набрали.

– Мам, а ты пирог с ними сделаешь? Ты его очень вкусный с ягодами делаешь, – Арни мечтательно сглотнул слюну.

– Будет вам и пирог, – усмехнулась Римма, – к ужину обязательно будет.

Вечером Алина подошла к Грегору.

– Я попросить Вас хотела, можно? – тихо проговорила она.

– Проси, – он усмехнулся, – не знаю, выполню ли твою просьбу… Но отчего попросить не позволить?

– Можно я Малыша с цепи спущу? Он не уйдет никуда, я обещаю. Зачем его на цепи держать?

– Возможно, и не уйдет, но сидеть на цепи будет, – Грегор испытующе посмотрел на девочку, – и ты сейчас пообещаешь мне, что ни при каких обстоятельствах не спустишь его с цепи. Поняла?

– Поняла, – Алина опустила голову.

– Ну и…

– Обещаю, что не спущу с цепи, – проговорила она, а потом, вскинув голову, заглянула ему в глаза, – только зря Вы так… я чувствую, что будет лучше, если Вы разрешите его спустить.

– Ничего не лучше. К нам люди заходят, могут напугаться, если увидят собаку без цепи. А мне это ни к чему. Я же не буду всем объяснять, что не бросится он. А если буду, молва пойдет, что не охранник у меня, а так, видимость одна. Так что и думать об этом забудь. И запомни, ты пообещала мне его не спускать.

Ночью Грегор проснулся от какого-то шума во дворе и хриплого рычания. Схватив фонарь и топор, он выскочил во двор. В углу, злобно рыча, и роя лапами землю от бессилия, бился на цепи Малыш, пытаясь дотянуться до чего-то в темноте двора. Грегор, перехватив топор поудобнее, ринулся туда. В то же мгновение в сторону от него метнулась чья-то тень. Поняв, что может не догнать, того, кто решил сбежать. Грегор бросился к псу и, рванув ошейник, спустил с цепи. Пес кинулся вслед убегающему и в момент, когда тот уже перелезал через забор, прыгнул и вцепился ему в спину. Вскрикнув, тот повалился на землю, а пес, отпрыгнув на мгновение, набросился на него вновь, пытаясь схватить за горло. Упавший закричал и прикрыл руками шею, пытаясь закрыть горло от страшных клыков пса.

– Оставь, Малыш, – прикрикнул на пса Грегор. – Нельзя!

Однако пес не обратил ни малейшего внимания на его окрик и в следующее мгновение Грегор понял почему. В неверном свете своего фонаря он увидел лежащую без движения на земле Алину. Ему стало ясно, отчего пес бился в бессильной ярости, и почему теперь, когда он добрался до обидчика своей хозяйки, остановить его будет очень непросто.

В это время во двор выбежали работники, кто с вилами, кто с топором, и замерли с фонарями в руках, не зная, что делать, и лишь наблюдая, как пес рвет руки своей жертвы, пытаясь добраться до шеи.

Грегор не стал больше пытаться остановить пса. Он поставил фонарь на землю рядом с лежавшей девочкой и, склонившись над ней, приподнял ее голову. На ее шее виднелись отчетливые синяки, было похоже, что ее душили, однако сейчас она еле заметно дышала.

– Алина…

Грегор осторожно похлопал ее по щеке, и она тихо застонав, открыла глаза.

– Как ты, девочка?

– Он сбежал? – еле слышно, прошептала она.

– Ну что ты. Его твой Малыш сейчас ест. Скоро сожрет совсем, – Грегор усмехнулся. – Слышь, орет как?

Алина вздрогнула, приподнялась и, собравшись с силами, громко и отчетливо приказала: – Малыш, нельзя!

В то же мгновение пес разжал хватку и замер над поверженным врагом, лишь грозным рычанием обозначая, что подняться ему, без приказа хозяйки не позволит.

– Ты что же не позвала никого? – Грегор осторожно усадил Алину.

– Я увидела его, когда он уже из дома выбирался. Если бы я кричала, он бы сбежать успел. Он знал, где цепь у Малыша кончается… Я хотела заставить его поближе к нему подойти, но сил у меня не хватило…

– Что ж твой Малыш не лаял?

– Он никогда не лает. В монастыре лаять нельзя.

– Ну спустила бы его тогда… Зачем самой-то было лезть?

– Как я могла? – девочка недоуменно посмотрела на него. – Я же пообещала, что не спущу.

– Да уж… – только и смог проговорить Грегор.

В это время из дома с фонарем выбежала Римма и метнулась к ним:

– Господи, что тут у вас произошло?

– Да вот, вора поймали, – Грегор кивнул на скорчившегося на земле и тихо стонущего человека, с разодранных рук которого текла кровь, и рядом с которым замер ощетинившийся Малыш.

– И что он украл?

– Не знаю еще.

– Вон, мешок его валяется, – кто-то из рабочих кивнул на лежащий у забора мешок.

Грегор подошел к мешку, поднял, развязал и даже присвистнул от неожиданности:

– Да уж, женушка… тут и твоя шкатулочка и все мои деньги… Знатного мы, видать, вора поймали.

– Может помочь ему? – несмело спросила Римма, глядя на окровавленные руки пойманного вора, – а то вон как пес ему руки погрыз… помрет еще…

– Да ему руки вообще откусить не помешало бы… нечего тебе с ним возиться, с ним работники займутся.

– А они смогут? – Римма недоверчиво взглянула на мужа.

– А чего тут мочь? Замотают ему руки чем-нибудь, чтоб кровь остановить, и свяжут покрепче, а с утра пораньше я его к графу отвезу, и пусть у него в подвалах с ним разбираются. Лечить ему руки надо или вообще по самую шею отрубить. Ты вон, девочке лучше помоги, он чуть не придушил ее

– Он душил тебя? – Римма испуганно склонилась к Алине. – Ой, бедненькая моя, синяки-то на шее у тебя какие… пойдем скорее, мазью намажу тебе. У меня есть мазь на травах, старушка мне одна дала, синяки враз проходят, пойдем скорее, моя хорошая, – Римма помогла Алине подняться и увела в дом.

На следующий день, в то время, когда Грегор повез пойманного вора к графу, к ним пришла Климентина.