Желтый конверт

– Нисколько.

Отец кладет газету на колени:

– Честно сказать, я надеялся, что твое увлечение пением будет недолгим. А тут опера. Ты что же, хочешь стать оперной дивой?

Аня осторожно выглядывает из-за книги:

– Па, такое возможно в том случае, если при рождении кто-то сверху, – она возводит глаза к небу, – спустил мне на веревочке подарочек.

– А если не спустил?

– Какое в данный момент это имеет значение? Жизнь покажет.

– Да, покажет. Может и кукиш показать.

– Может. И что?

– Ничего. Пять лет каторжного труда в консерватории…

– Если поступлю.

– Поступишь.

Теперь и Аня откладывает книгу. С удивлением глядя на отца, она бессознательно возвращает яблоко в вазу.

– Поступишь. Когда у тебя в голове появляются дурацкие фантазии, ты всегда добиваешься своего.

Аня закатывает глаза. Отец снова берет ее яблоко и задумчиво рассматривает:

– Поступала бы в медицинский, на филфак…

– Па, медицина – это вообще не мое, а филология… Что потом делать? Щелкать недорослей указкой по лбу?

– Почему же? Есть варианты.

– Нет, ну варианты ты бы мне, конечно, обеспечил. Я не сомневаюсь.

– И обеспечил бы! Ты там когда-то модельером мечтала стать. Все же лучше.

Аня захлопывает книгу:

– Па, я буду поступать в консерваторию. И оставь в покое мое яблоко.

– Вот будешь грызть, грызть, отвернешься – раз, и кто-то другой съест.

– Не съест.

Аня отбирает яблоко и демонстративно, с хрустом надкусывает.

– Ладно. Ты не забывай, что в Ленинграде где-то и на что-то жить надо.

– Там, кажется, есть общежитие.

– Ты думаешь, я позволю своей единственной дочери жить в общежитии?

– Папочка!

Аня обнимает отца. Он легко отстраняется:

– Ладно, ладно. Тебя не переубедишь. Даже представить не могу, во что мне все это выльется.

Аня открывает книгу и прячется за ней. Отец качает головой и возвращается к газете.

В комнате воцаряется библиотечная тишина.

Глава 12

Город умылся летним дождем и любуется своим отражением в зеркалах рек и каналов.

Волны, рассыпавшиеся по Мойке ослепительной солнечной рябью, качают и баюкают маленькую деревянную щепку. Там, в своих грезах, она – венецианская гондола – везет красивую девушку с набережной в феерический мир «Сказок Гофмана» под чарующие звуки баркаролы.

Аня тоже наблюдает за щепкой, склонившись над чугунной оградой. Строгая юбка, элегантная прическа. С сегодняшнего дня она студентка Ленинградской консерватории. Осознать это сложно, и мысли девушки так же легко покачиваются на волнах, в такт музыке Жака Оффенбаха.

Над крышами домов парит купол Исаакиевского собора.

На Почтамтском мосту Аню ждет Крис:

– Привет! Поздравляю.

– Привет! Ты ведь точно знал, что я поступлю. Помог твой приятель?

– Конечно, помог. В прошлом году во время прослушивания он сделал тебе замечания, и ты почти все исправила.

– Я не об этом.

– Понимаю. Твой голос не нуждается в протекции. И о том, что тебя, без сомнения, примут, он сообщил мне тогда же, в день прослушивания.

– А почему ты мне сразу об этом не сказал?

– Зачем?

Аня от возмущения взмахивает руками:

– Да я же целый год как… как… пахала как… декабристы на рудниках.

Аня обиженно отворачивается.

– Послушай меня.