На грани доверия. Книга третья.

– Ты задала вопрос, правда ли, что с потерей камней проклятие перестало действовать? – переспросил Владимир Григорьевич, когда они с невесткой вышли на прогулку, отправились бродить по переулкам столицы, подальше от шумного шоссе, так предложил Фертовский-старший. Благо погода позволила насладиться пусть прохладным, но солнечным днём.

– Да, именно, – подтвердила Надежда.

– Я ничем тебя не обрадую, – вздохнул Владимир Григорьевич, подал невестке руку, чтобы перейти на ту сторону улицы.

– Тогда зачем Беата приобрела эти камни?

– Дело в том, что Беате эти камни были подарены одним из её поклонников в Европе, а узнала она о проклятье, когда камни были уже инкрустированы, как в клинок, так и в ножны.

– То есть её обманули?

– Не думаю, скорее всего, даривший сам не знал о несчастьях, которые преследовали владельцев. Я уже говорил, что после пропажи половины из них, стали думать, что проклятье больше не действует. А моя прабабушка была падка на всё красивое, яркое, она обожала драгоценности.

– Откуда же Беата узнала о проклятье? – с волнением спросила Надя.

– У Беаты был разговор с Низье Филиппом.

– Кто это?

– Низье Ангельм Филипп – спирит, маг, медиум и предсказатель, был советником нашего царя Николая II до появления Распутина. Беата познакомилась с Низье ещё в Европе, затем они встретились при Дворе. Решилась показать ему гарнитур. То, что поведал ей медиум, привело Беату в отчаяние, – Фертовский-старший сделал паузу, затем продолжил. – Проклятье не утратило своей силы, точнее, так: помнишь название, которое тянулось за камнями? «Проклятие восьми». Так вот, на самом деле оно звучало несколько иначе – «Проклятье восьмого». И это не восьмой камень. Филипп, обладая способностями спирита, предсказал Беате, что именно восьмого в роду, начиная от появления в семье клинка, ждёт преждевременная гибель от этого же клинка.

– Неужели это может быть правдой? – воскликнула Надежда. – Я не верю в такие предсказания. Ведь камни из Индии и ваш род тут ни при чём.

– Ты не просила, кто восьмой из нашего рода, – тихо сказал Фертовский-старший.

– Кто? – у Нади упало сердце.

– Мой внук Володя, – свёкр посмотрел на неё с такой болью, что Надя растерялась и не нашлась, что ответить. Зато Владимир Григорьевич продолжил, – именно Володя является восьмым в нашем роду. Эта роковая цифра связана с камнями на протяжении всей их истории, вот только Небеса словно меняют условия.

– Владимир Григорьевич, – Надя даже повысила голос, – ну не верю я в это проклятье! Ну что за нелепость, какие-то условия? Как Володя может погибнуть от клинка? Разве что заколет сам себя? Зачем? Он явно не склонен к суициду. Вот это и есть послание Беаты? Да она просто поверила шарлатану, который её основательно напугал, и только.

– Я не могу рисковать, Надя, – глухо произнёс свёкр. – Да, я здравомыслящий человек, рациональный, но если есть хоть малейшая вероятность того, что Низье был прав, я не дам ни единого шанса осуществиться этому проклятью. Хотя бы ценой собственной жизни.

– Не надо так говорить, Владимир Григорьевич, – Надя помотала головой, – никто не погибнет, потому что нет никакого проклятья. Есть история, есть камни, которые при определённых обстоятельствах попали в семью Фертовских. И всё! Гарнитур великолепен – своей историей, своей красотой, своей уникальностью, но это всего лишь гарнитур. И камни в нём прекрасные произведения.

– Надя, может быть, ты и права. Но я всё равно не имею права подвергать внука риску. Именно поэтому я не могу допустить, чтобы он не то что прикоснулся, а даже увидел гарнитур. Знаешь, из-за чего у меня произошёл гипертонический криз?

– Нет, не знаю.

– Последствия моей ссоры с Володей. Он узнал о гарнитуре и потребовал его показать. Я отказался, конечно же, не объясняя причин. Тогда он наговорил мне всякого, я расстроился. После мои попытки дозвониться до него были безуспешными. Внук игнорировал их. Это ввергло меня в отчаяние. Дальше ты знаешь.

– Да, теперь я понимаю. Любой на вашем месте расстроился бы. Вы очень любите внука. И, безусловно, огорчены ссорой. Но, Владимир Григорьевич, может быть, стоит всё рассказать Володе? Не показывать гарнитур, а просто рассказать всю историю?

– Ни в коем случае! – воскликнул он. – Ни при какой ситуации я этого не допущу. Володя ничего не должен знать. И ты дай мне обещание, что будешь молчать, Надежда, обещай мне! – он заволновался.

– Конечно, я обещаю, – поторопилась его успокоить Надя. – А всё-таки, Владимир Григорьевич, если это просто легенда? Если краски сгущены? Ну, если нет никакого «проклятья восьмого»? Медиум мог придумать, напустить туману. Наверняка, наслаждался испугом Беаты.

– Ты понимаешь, что проверить я всё равно не смогу. Слишком высока цена, – Фертовский-старший остановился, внимательно посмотрел на невестку. – Помни о молчании. Я тебе доверился.

– Я не подведу, поверьте. Единственное, о чём я попрошу вас теперь – не волноваться, не переживать так о разладе с внуком. Время всё поставит на свои места, и мы помиритесь. Но вам действительно нельзя волноваться. Обещаете?

– Хорошо, Наденька, – он улыбнулся, – обещаю.

Надя вернулась домой и весь остаток дня вспоминала о разговоре со свёкром. Услышанное повергло её в глубокие раздумья, она многократно прокручивала в голове всё, что запомнилось из сказанного. Особенно, это касалось проклятья камней. Как ни крути, но она не поверила в их роковую силу. Ей казалось, что предсказание Филиппа – фантазия, так называемая страшилка. Наверняка, видел реакцию Беаты. И, можно не сомневаться, что она просила у него совета, как избежать её потомкам горькой участи. Филипп лишь сокрушенно качал головой и говорил, что судьбу не обмануть. Да нет никакой судьбы, есть человеческая жизнь, её дорога, её повороты, есть ответственность за поступки, как добрые, так и злые. Есть возможность что-то исправить, а что-то принять как данность, из чего-то извлекать уроки, а в чём-то так и остаться слепцом. И ещё есть молитвы – за близких, родных, друзей, а не визиты к медиумам и экстрасенсам.

Обо всём этом думала Надя, когда на кухне месила фарш для котлет, Саша помогала, правда, больше крутясь под ногами, и чуть не уронила миску с фаршем. Надя попросила дочь быстро убрать игрушки в своей комнате, а потом они будут делать салат, тогда её помощь точно понадобится. После некоторых уговоров Саша согласилась и убежала в детскую, общая скоро вернуться.

Зазвонил телефон, Надежда глянула на экран, нажала принять вызов через «динамик».

– Да, Владимир Григорьевич, – сказала она, формируя котлеты, – что-то случилось?

– Нет, Наденька, всё в порядке, – отозвался он, – ты прости, что я опять тебя тревожу, но я подумал и решил, что ты должна знать код, которым открывается комната с оружейным сейфом. Всё-таки я ложусь в больницу завтра, мало ли что.

– Всё будет хорошо, никаких – мало ли что, – отозвалась Надя.

– Надеюсь, да. Но, тем не менее, запомни, код, пожалуйста.

– Хорошо, Владимир Григорьевич, только минутку подождите, – она повернула голову к двери кухни, которую дочь не закрыла, хотела сама закрыть, но руки были в фарше, просто выглянула в коридор – вроде бы никого. Вернулась к телефону, – я слушаю вас.

Вилли в этот момент затаил дыхание, прижался к стене. Жена отца его не заметила.

– Что ты тут делаешь? – неожиданно рядом оказалась Саша, – ты разве не знаешь, что подслушивать нехорошо?

Глава 60

Еле отсидели первую пару, Таисья сначала подпирала ладонями подбородок, затем легла на свою руку прямо на парте, очнулась, выпрямилась, посмотрела в записи Миры, та рисовала какую-то абстракцию, тоже едва слушала преподавателя. И так каждый раз, весьма пожилой преподаватель давал материал скучно и больше себе под нос, чем студентам. Это было раз в две недели, зато две пары подряд. Поэтому отбывали как трёхчасовое наказание.

– Предлагаю слинять со второй пары, – на перемене изрекла Таисья, копаясь в сумке, опять что-то искала.

– Ха, а где мы потом лекции возьмём? Сейчас слиняет почти вся группа, а то ты не знаешь. А преподавателю нужные только рукописные лекции, – Мира продолжала рисовать свои абстракции.

– Сейчас решу эту проблему, – Таисья подняла верх указательный палец, вернулась через пару минут, – Наталья согласилась остаться подежурить, ну то есть отсидеть вторую лекцию. А потом мы у неё всё спишем. Тем более что у неё почерк красивый. Правда, в следующий раз «дежурство» будет нашим. Ну что делать, таковы условия.

– Надеюсь, ты согласилась, – Мира стала собираться.

– Обижаешь, – Таисья подмигнула, – шустро делаем ноги. А то засекут. Оправдываться неохота, старичок хоть и неинтересно рассказывает лекции, зато человек хороший, нельзя его обижать.

Через десять минут они уже вышли с территории университета. Резво побежали к метро, уселись в почти пустой вагон, настроение было приподнятым.

– Домой не хочется, – сказала Мира, посмотрев на часы, – давай посидим где-нибудь в кафе в центре? Ну, часок, не больше? Соглашайся, Тайка, сегодня я угощаю, – предложила она.

– Уговорила, тем более что у меня дома тоже никого нет. Руслан уехал с другом на какой-то матч, будут поздно. Поехали в твоё кафе.

Вышли на Сухаревской, да, той самой, где Мира встретилась с Димой, и где он так романтично рассказывал ей про Шереметьева. И потом они отогревались в кафе.

Мира покрутилась на площади возле метро, ещё в тот раз она обратила внимание, что вокруг предостаточно кафе, где можно посидеть. Да вот хотя бы недалеко от театрального центра. Крохотное, но очень уютное кафе, за окном видны круглые стильные столики, а витрина соблазняет невероятно красивыми пирожными.

Девушки туда и направились, но не успели войти, как у Таисьи зазвонил телефон, она показала знаком Мире подождать, сама стала разговаривать. Мира повернулась к шоссе и стала наблюдать за проезжающими мимо автомобилями. Несколько таксистов ждали своих клиентов, уезжали, приезжали. Недалеко от Миры остановилась красного цвета Мозерати. Из неё со стороны водительского места вышла тонконогая весьма модная девица, по годам наверняка ровесница Мире. Девица обошла машину и стала открывать дверцу со стороны пассажира.