На грани доверия. Книга третья.

Она оглядела комнату – гостиную, как он назвал. Одна стена в виде кирпичной кладки, на ней тёмно-серые книжные полки, под ними такого же дизайна столик. На полу ковёр, имитирующий шкуру, но неправдоподобно большого животного – коричнево-белого цвета, у стены диван тоже в тёмно-сером цвете, рядом интерьерный столик. У огромного окна круглое в форме апельсина кресло с подушкой в нём, за шторами виднелась терраса, которая выходила наружу. На стене висели две картины, на одной из них почему-то недорисованное детское лицо. На второй переплетение каких-то ветвей. У стены небольшой камин – зато самый настоящий, ограждённый чёрными металлическими фигурными прутьями. Гостиная плавно переходила в столовую или кухню, Мира точно не определила. В прямоугольной арке на переходе этих двух помещений находился квадратный стол, возле него не стулья, а кресла в оранжевой обивке. Над столом висел светильник в виде блестящей металлической фантазии, которую задумали явно для съемок про инопланетян. Обстановку кухни Мира смотреть не решилась. Ей было достаточно впечатлений от гостиной. Точно, попала в другой мир.

– Ну что, ты тут осваиваешься? – Данилевский застал её врасплох, даже вздрогнула.

– Дим, может, я поеду домой? Мне как-то не по себе, – она переминалась с ноги на ногу.

– Что-то болит? – испугался он.

– Нет, просто, мне неудобно, – Мира не знала, как объяснить, чтобы его не обидеть.

– Ты сейчас сядешь в самое удобное в мире кресло и будешь есть пиццу, а потом французские пирожные, и тебе станет комфортно, поверь, – он подошёл к Мире, обнял её сзади, поцеловал в затылок.

Глава 76

– Надюша, звонили из клиники – Маша пришла в себя, – сообщил Николай жене, – её можно навестить, позволили, но ненадолго. Поедем?

– Конечно, Николенька, собираюсь, – Надя кивнула, стала одеваться. Саша гостила у бабушки.

Маша лежала в кровати бледная, исхудавшая, но, завидев родных, улыбнулась.

– Привет, моя хорошая, – Надя ласково погладила племянницу по руке. – Как ты себя чувствуешь?

– Привет, Надюша, я нормально, – Маша облизала потрескавшиеся губы. – Привет, Коля, – обратилась она к сыну мужа. Он тоже мягко коснулся её руки.

– Тебе сказали о ребёнке? – первым делом спросила Надя.

– Да, врач сказал, что я беременна, Надюша, это такое счастье. Я-то дурочка, всё думала, что чем-то больна. А тут ребёнок. Наш с Володей… а как там мой муж? Что с Володей? – тут же спросила Маша и нахмурилась. – Надеюсь, вы не стали сообщать ему, что случилось в квартире и со мной?

– Не стали, он пока ни о чём не догадывается, правда, рано или поздно всё равно узнает, – вздохнула Надя и переглянулась с мужем. Хуже всего, что здесь замешан его внук. Именно это будет ударом для Фертовского-старшего.

– А известно, что украли и кто? – будто читая мысли, спросила Маша.

– Известно – семейный раритет в виде сабельного набора, – ответил Николай, – а вот воров пока не вычислили.

– Вот оно что, – тихо сказала Маша, закрыла глаза.

– Устала, – сделала вывод Надя, – Машенька, мы пойдём, ты отдыхай и выздоравливай поскорее, да?

– Да, – почти неслышно отозвалась Маша.

Николай и Надежда вышли в коридор, навстречу им шёл следователь Турчанинов.

– Добрый день, – поздоровался он явно в хорошем расположении духа, – мне сообщили, что пострадавшая пришла в себя. И разрешили с ней поговорить. Я – следователь Турчанинов, – представился он Наде, – а вы… супруга Николая Владимировича?

– Да, Надежда Фертовская. Мы были у Маши, она только что уснула, – сообщила Надя.

– Жаль, очень жаль, – покачал головой следователь, – хотя, у меня всё равно хорошие новости – мы задержали предполагаемого преступника, именно его отпечатки пальцев были на ручке двери в библиотеке.

Николай и Надя переглянулись.

– И кто же он? – спросил Николай, сглотнув комок в горле.

– Бик Игорь Петрович, вор-рецидивист, товарищ с огромным стажем. Теперь, уверен, его стаж станет длиннее ещё на один срок.

– Но вроде бы их было двое? – осторожно спросила Надя, опасаясь смотреть на мужа.

– А вот у Бика мы и выясним, – ответил следователь, – расколется, наверняка. Ему не резон всё на себя брать. Дело-то не мелочёвка.

– Понятно, если можно, пожалуйста, держите нас в курсе, – попросила она.

– Да, конечно, – он посмотрел на часы, – пока я поговорю с врачом, узнаю, когда будет можно побеседовать с вашей родственницей. До свидания, – пошёл по коридору, вдруг обернулся. – Почему-то у меня стойкое ощущение, что вы оба знаете, куда больше, чем говорите.

– Вы ошибаетесь, – отозвался Николай.

– Хорошо бы. Но профессиональное чутьё у меня как у собаки, и оно ещё пока не подводило. И если вам есть что мне сообщить – позвоните, – он сделал рукой телефонный жест, улыбнулся и скрылся за поворотом.

– Как мне хочется его убить, – процедил Фертовский. – Правда, как легавая собака, идёт буквально по пятам, – сжал кулаки.

– Успокойся, Коля, пожалуйста, нам надо сохранять хладнокровие и выдержку. Я вот подумала: а что если всё-таки твой сын тут ни при чём? Ну не причастен он к этому ограблению. Был кто-то другой с Биком.

– А куда в таком случае делся Володя? Никого не предупредил, просто исчез, к тому же вместе со своими вещами. Его телефон отключен. Он мне ничего не говорил о решении уехать. Я же звонил Маргарите и узнавал – сын у них тоже не появлялся. А куда деть факты, что грабители знали код, сумели отключить сигнализацию? А зажигалка на месте преступления? Нет, увы, но всё складывается так, что мой родной сын причастен к ограблению квартиры. Только не пойму двух вещей: где он взял этого Бика и зачем крал у собственного деда? Ведь этот гарнитур ему всё равно перешёл бы по наследству.

– Про Бика не знаю, а вот что касается гарнитура, – Надя сделала паузу, – могу предположить, что твоему сыну нужны были деньги и, может быть, срочно. Знаешь, что сказала Сашка? В чём ещё призналась? Она, оказывается, подслушивала не один разговор своего брата, – Николай внимательно посмотрел на жену, был мрачнее тучи, – Володе этот Грум звонил несколько раз и, судя по реакции парня, расстраивал его, может, и угрожал. А кому ты обычно должен, тот и угрожает.

– Ничего утешительного, – Николай пальцами сжал лоб, – не думал, что в моей семье настанут такие времена, когда я собственного сына буду подозревать в преступлении. Да ещё ограбившего своего же деда. Хорошо, что мой отец не в курсе, хотя бы пока. Как всё навалилось на нас: ограбление, исчезновение Вилли, травмы и беременность Маши, мой отец в клинике на обследовании.

– Ты назвал его Вилли, – удивлённо заметила Надя.

– Да? – Николай посмотрел на неё. – Всё-таки я его совсем не знаю, и он, наверное, больше Вилли, чем Володя, – вздохнул, – отвезу-ка я тебя домой и поеду на квартиру к отцу, обещал Степановне навестить её. Старушка за эти дни сильно сдала. К тому же она там одна.

– Тогда поедем к ней вдвоём? – предложила Надежда, – вдруг тебе понадобится помощь. Как бы наша Степановна не заболела.

– Хорошо, Надюша, поедем, – согласился Николай, – и заодно сообщим ей о том, что Маша пришла в себя. А также, что в семье ожидается пополнение. Теперь Степановне есть резон ещё пожить.

Глава 77

Пицца оказалась очень вкусной, все три вида, Мира скромно съела один кусочек, затем второй, ну а дальше Дима кормил её сам, а ещё он открыл бутылку вина со сплошь импортными надписями, с какими-то нашлепками и биркой на длинной шее. Пирожные в прозрачных коробках больше напоминали произведения искусства, чем кулинарии. Но до них дело не дошло, Дима пообещал, что завёрнет их Мире с собой. Как завернёт и во что, он не смог объяснить, потому что захмелел от вина. Мира тоже почувствовала во всём теле необыкновенную лёгкость, а также весёлость, она слушала забавные тосты Данилевского и хихикала над ними, над собой, над всем, что попадалось ей на глаза. Шкуру она назвала коровой Зорькой, кресло апельсином, а картину просила отдать художнику, чтобы дорисовал. Дима клятвенно заверил её, что так и сделает.

С остатками вина в бокалах они вышли на террасу прямо за окнами гостиной. Правда, там было холодно, но Данилевский закутал Миру в тёплый плед, а сам накинул куртку. Центр террасы занимал столик на кривых ножках, на нём что-то наподобие головки уличного фонаря, внутри которого находилась толстая жёлтая свеча. Возле столика два ротанговых кресла, покрытых мохнатыми накидками. У стены стоял небольшой диванчик с множеством подушек разных размеров, часть из них тоже была лохматыми, рядом жардиньерка. Дима усадил Миру в кресло, поправил плед, зажёг свечу на столе. Стало так уютно, так по-домашнему, несмотря на осеннюю погоду, что Мира почувствовала – ей нравится этот дом, но не из-за богатства. Нравится его обстановка, сдержанность красок, продуманность. А ещё, наверное, потому что здесь жил Дима.

– Допиваем вино! – сказал он и поднёс свой бокал к бокалу Миры. Тоненько зазвенел хрусталь. – За нас, ура!

– За нас, Димочка! – Мира сделала глоток, но не допила вино, посмотрела вдаль. – Красивый вид, можно наслаждаться уже только им. Люблю Москву, особенно некоторые её улочки. Мы с Таей иногда гуляем по ним. Таисья – моя подруга, – пояснила она.

– Это та девочка, которая была с тобой в торговом центре? – с трудом сдерживая улыбку, спросил Данилевский. Когда он вспоминал об их шпионских играх, то не мог не смеяться.

– Да, она самая, – Мира так и не допила вино, поставила бокал на столик, – мы дружим с первого курса, Тая умница. И очень хорошая подруга.

– А у меня всегда лучшим другом был Севка, друг и брат. Я ему доверял свои тайны, он меня выслушивал, давал советы. Он и сейчас за меня переживает.