Закниженная пустошь

– …он мошенник.

– А что он делает?

– Туристов обманывает, что… наобещает в своей рекламе, что кучу всяких храмов увидим и городов, а на самом деле одна мертвая пустыня… да еще и наглости хватает заявлять, видите ли, это уже рассыпалось в прах, а это еще не построили… Нет, вы представляете, каков фрукт, а?

Люди в форме кивают:

– Ну, хорошо… пройдемте.

Проходим. Захлопывается массивная дверь, я уже знаю, что будет дальше.

– Хорошо знаю.

– Так вы… – полицейский сочувственно смотрит на туриста, – вы… действительно их не видели?

– Ну, вы мне не верите, вы сами-то в пустыне посмотрите, что делается, ничего нет!

– Ничего нет, говорите… не видите, говорите… Так откуда вы взялись-то такой, что во времени ничего не видите?

– Т-то есть откуда?

– Давайте-ка по базе пробьем… А ведь вас не существует.

– В смысле?

– Вы не родились.

– То есть?

– Ну, чтобы человек родился, надо, чтобы его родители встретились, верно я говорю?

– Верно.

– Ну вот, а ваши родители и не встречались никогда…

– П-почему?

– Потому что их самих не существовало, вот, посмотрите…

– А их-то почему не…

– …потому что их родители не встретились, что ж тут непонятного?

– А им что помешало встретиться?

– Так все то же самое…

– И до какого колена, хотел бы я знать? – он все ещё усмехается, он все ещё не понимает, чем для него это всё кончится…

– Так ни до какого… вашей истории не было, понимаете? Ваши предки никогда не вышли на сушу, ваша планета не появилась, ваша звезда не вспыхнула…

Человек в форме поворачивается ко мне. Торжествующе:

– Вот мы его и накрыли… спасибо вам огромное…

Бормочу что-то вроде рад стараться, чувствую, что краснею.

– Ну… как договаривались, расплатимся с вами с лихвой…

Спохватываюсь:

– А… а можно попросить?

– Что такое?

– А… а можно мне этого?

– Какого этого?

– Ну… этого этого… у вас же вроде такие вот ошибки реальности…

– …стирают.

– Ну, или в рабство отдают… – говорю торжествующе, уж что-что, а законы я знаю.

– Верно говорите.

– Ну вот. А можно мне…

– Да забирайте…

Ошейник щелкает на бывшем туристе, вывожу пленного, стараюсь не встречаться ни с кем взглядами.

– …вот здесь вот крепостная стена идет… а дальше ворота… пойдем… вот мы через них проходим, дальше домик такой кривой, с одной стороны повыше, с другой пониже, а вот тут арка, а за ней внутренний дворик с фонариком наверху…

Он смотрит, вернее, делает вид, что смотрит – все еще не могу поверить, что он ничего этого не видит.

Нам еще многое предстоит рассказать друг другу, я должен ему в красках расписать все эти города, а он еще расскажет мне, где его дом, которого нет, и его родные, которых нет, и его судьба, которой нет…

Мы еще найдем все это.

Обязательно.

Абажуть

Однажды вечером я пошел выгуливать свою настольную лампу…

…впрочем, большинство моих историй начинаются именно так – однажды я пошел выгуливать свою настольную лампу. Беру её в руку, спускаюсь по лестнице, как всегда. Лампа тускло освещает кусочек улицы, тени от лампы бегут по стенам домов, все чинно, все тихо-мирно, все хорошо.