Пленники хрустального мира

Мир молчит, не говоря ни слова. Он ждет, когда можно будет нанести удар, чтобы в очередной раз убить меня, прикоснувшись своими руками к моей шее.

Я смотрю в серое небо, на котором раскатами пробегают белые полосы молний, разрезая его пополам. Еще секунда и первые капли холодного дождя ударяют о землю, увеличивая свой бег. Они спешат как можно скорее разбиться, подарив последний поцелуй этому застывшему во времени городу.

Сан-Лореил спит, сам не зная, что внутри него продолжает кипеть жизнь. Он никогда не узнает о ней, никогда не сможет сказать и даже подумать о тех, кто навеки заперт внутри его стен. Я молчу вместе с ним, не нарушая его гармонии, и он прислушивается к моему дыханию, убеждаясь, что я – лишь призрак, блуждающий по его необъятному, как он сам думает, миру. Здесь все заперто, и он не знает об этом, наверное, лишь притворяясь, чтоб выглядеть хоть капельку свято.

Закрыв глаза, я чувствую, как на мое лицо падают капли дождя, медленно стекая вниз по моей шее. Я чувствую их тонкие прикосновения, их холод, от которого немеет кожа. Я здесь, чтобы почувствовать все это, испытать то, что испытывала когда-то она, оставшись в ночном парке, что всей душой хотел убить ее. От собственных мыслей мне становится не по себе, и я уже ничего не могу с собой сделать.

Открыв глаза, я вижу перед собой стелющийся по земле туман, неспешно скрывающий под собой весь мир, притаившийся в тишине.

Касаясь моих ног, он поднимается к моим рукам, полностью скрывая мой силуэт из видимости. Где-то позади я слышу, как плачет девушка, задыхаясь от собственных слез. Сердце сжимается еще сильнее, уже не зная, как привести себя в порядок. Я молчу, оглядываясь по сторонам. Она должна быть здесь, где-то рядом, но перед глазами все застлано этим холодным туманом. Плач с каждой секундой становится все громче, прося меня о помощи.

Подскакивая на ноги, я метаюсь среди тумана, называю ее имя, но она не откликается, продолжая плакать где-то вдали. Меня не покидают мысли, что это все обман моего собственного рассудка, заболеванием которого извечно питается Лореил, это лукавое, подлое божество.

Скитаясь в тумане, я сам не заметил, как снова пришел к той самой иве, с которой я начал свои безрезультатные поиски. Ее листья казались в тумане самым настоящим серебром, сияющим на прозрачных каплях ледяного дождя.

Все повторяется. Я слышу, как плачет девушка, но в этот раз я не иду ее искать, направляясь к скамейке. Но плач не оставляет меня, постепенно окружая со всех сторон. Сделав пару шагов в тумане, я остановился, почувствовав чье-то прикосновение. Обернувшись назад, я вижу лишь пустоту, в которой никогда ничего не могло быть.

Эта пустота кричит, разрываясь на части. Она хочет быть живой, но не может. Она уже давно принадлежит Сан-Лореилу.

Я снова прислушиваюсь к каждому шороху, что окружает меня, уже игнорируя странный плач, заполоняющий собой все. Кажется, сам Лореил внезапно стал играть против меня, нарушая все ранее придуманные правила. И в какой момент он стал следить за мной, проверяя на прочность, посылая столь живые кошмары, происходящие наяву, а не во сне?

Я вдруг замираю, вновь почувствовав прикосновение чьих-то рук, коснувшихся моей руки. Но в этот раз я не оборачиваюсь, терпеливо ожидая, когда некто снова прикоснется ко мне.

Замерев, я был наготове вновь испытать холод этих незнакомых мне рук, но кругом была пустота, внезапно замолчав. Она молчала, не сводя с меня своих подлых глаз, ждала, когда я снова поддамся на ее уловку, став частью ее коварной игры.

Тихие шаги медленно приближались ко мне, не решаясь выйти из тумана. Остановившись где-то впереди, некто, как мне подсказывала интуиция, оскалился, снова сделав шаг в мою сторону. И снова тишина нависла над миром, который давно продал свою честность.

Я хотел было сделать шаг в ту сторону, в которой застыла фигура, кажется, выжидая удобного момента, чтобы напасть, как позади меня раздался знакомый нежный голос:

– Он убьет тебя, – прошептал он, снова исчезнув в тумане.

Я хотел было броситься в этот туман, чтобы отыскать ее, но стоило мне сделать резкий оборот в обратную сторону, как впереди раздались быстрые шаги, буквально бросившиеся на меня.

Резкая боль пронзила мое плечо, придав черной рубашке еще более темный вид. Неприятный медный запах пропитал каждую клеточку воздуха.

Схватившись за плечо, я подался в сторону, пытаясь сквозь туман разглядеть того, кто внезапно напал меня, но плотность тумана была настолько велика, что я едва мог различить сумрачный силуэт, застывший недалеко от меня.

Дыхание фигуры участилось, и я уже без проблем мог отслеживать ее местонахождение. Когда рядом с собой я вновь услышал скользящие шаги, играюще приближающиеся ко мне, я сделал резкое движение в их сторону, в эту же секунду ухватившись за вполне реальную плоть.

Туман рассек звенящий звук невзначай выпавшего холодного оружия из рук таинственной фигуры, заставив туман медленно отступить.

Когда плотные столпы белоснежного дыма расступились, высвободив меня из коварной ловушки, я увидел перед собой горящие от ненависти и страха синие глаза Сэма, покрывшиеся мелкими трещинками, не заметить которые было просто нельзя. Перед его ослабевшими ногами лежал зубчатый клинок, некогда испробовавший моей крови.

– Да очнись уже! – Я грубо ударил его по лицу, сам не зная, что тогда меня побудило это сделать: то ли желание привести его в чувства, то ли обычная злость, которая стала надо мной властна. – Что с тобой стало? Ты словно сходишь с ума. Сэм!

С его глаз точно спал какой-то дурман, побудивший наброситься на меня с ножом.

Схватившись рукой за быстро багровеющий синяк на щеке, Сэм, увидев меня, замер на месте, в лютом страхе опустив глаза на мое кровоточащее плечо.

– Нет! Этого не может быть, – едва живым голосом произнес он, кажется, не веря в то, что совсем недавно произошло в тумане. – Энгис, я… я не…

Видя его ничего не понимающий вид, я сразу догадался, что без вмешательства лживого куратора Нарвелла здесь не обошлось.

– Что ты помнишь до того, как пришел в себя?

Мои слова болезненно касались его изнемогающего сознания, подводившего его в последнее время.

Его потрескавшиеся синие глаза без конца бегали из стороны в сторону, ища хоть какую-то спасительную зацепку.

– Я был в храме вместе со всеми остальными. Нарвелл собрал нас всех вместе в большом зале, чтобы, – он на миг замолчал, подняв на меня свои огромные глаза, в которых отчетливо читался страх и притаившаяся ненависть, – заставить нас убить таких, как ты. Он сказал, что Лореил отпустит нас, если каждый из нас убьет, – последнее слово он сказал так, точно сдерживая внутри себя горькие слезы. – Но если ангел убьет, он навсегда будет заперт в аду, вечно испытывая самую мучительную боль. Нарвелл, – Сэм оскалился, произнеся это имя. – Он манипулирует нами, обещая свободу, но, Энгис, это не свобода. Он насмешливо играет нами. Он не такой, как мы, он… он демон, причем самый настоящий.

– Хорошо, что ты это осознал, не довершив начатое дело.

Его глаза снова упали на мое истерзанное плечо. В глазах его сверкнула боль, которую он прежде не испытывал.

– Я убью его, что бы мне этого не стоило. – Подобрав с земли окровавленный клинок, он сунул его себе под ремень штанов, решительно направившись вон из дождливого парка.

– Будет ли оно того стоить, Сэм? Убийство, совершенное руками ангела, чревато последствиями, помнишь?

Остановившись, он обернулся в мою сторону. В этих поблекших, умирающих синих глазах была прочная решительность. Этого взгляда было достаточно, чтобы понять, что он уже не сможет остановиться, сделав свой выбор.

– Нарвелл хотел, чтобы я убил своего единственного друга. – Его дрожащие от холода губы сомкнулись в неприступной улыбке. – Говорят, в аду красиво.

Я видел, как он удалялся из парка, как его изломанную фигуру, пошатывающуюся из стороны в сторону, медленно поглощал туман, без возврата отнимая у него священный жизненный огонь.

Глава 11

Черно-синяя маскарадная маска, сшитая из шелка, лежала в моих руках, ожидая, когда же я ее надену, но мне совершенно не хотелось этого делать. Голова моя была пуста от мыслей, подобно аквариуму, выброшенному на свалку.

Как же пусто было внутри меня в тот момент, когда все предвкушали радость. Я и не заметил, как забыл об этом чувстве, потеряв с ним всякую связь.

Мне было все равно на происходящее вокруг и то, что происходило внутри меня. Я был впервые так пуст, что не мог даже разобрать то, что испытывала моя душа. И кто только создал ее, обязав существовать во мне? Она постоянно терзает меня, пытает самыми изощренными способами, перекрывает весь кислород, запрещая быть похожими на все неживое. Я бы отдал ее кому угодно, больше не справляясь с ее потехами. И почему именно во мне она нашла себе место? Сам не знаю, но очень бы хотел узнать.

Когда она вот так запросто режет меня изнутри, я и не знаю, выживу ли?.. Я бы мог спокойно существовать без нее, не чувствуя ни боли, ни сожаления, ничего, что способно одним только прикосновением меня убить.

Старое зеркало в серебряной каемке молча смотрело на меня, точно пытаясь понять. И что вдруг оно возомнило о себе, считая, что достойно быть моего внимания? Никчемное жалкое стекло. Оно не имеет ни значения, ни какого-либо смысла потому, что пусто. Показывая мне мое собственное отражение, оно что-то без устали мне твердит, пытаясь доказать свою правоту, но я не слушаю, прожигая его своим таким же пустым взглядом.

Оно медленно начинает вздыхать, смеяться, обвиняя меня в том, что я что-то неправильно понял. Безжизненный кусок стекла…

Я пытался отвлечься, забыть о нем, но это зеркало продолжало наблюдать за мной, подло комментируя каждое мое движение. И тогда, когда этот надменный взгляд стал мне невмоготу, я заглянул в его душу так, что его гладкая поверхность, ввергнутая в пучину ненависти, разошлась по швам, мертво разлетевшись по всей моей комнате.

В дверь кто-то тихо постучал. Я не спешил открыть ее, прожигая потолок своим обеспокоенным, вмиг опустевшим взглядом. В глубине души я надеялся, что нежданный гость поспешит уйти, не получив от меня ни капли гостеприимства, но стук повторился снова. Тогда, приблизившись к двери, я яростно ее распахнул, уже ненавидя того, кто мог оказаться за ней. К моему большому удивлению, передо мной никого не было. Оглядевшись по сторонам, я поспешил снова спрятаться в четырех стенах своего убежища, как неожиданно стук раздался снова, но уже где-то далеко от меня.

Выйдя в коридор, я внимательно прислушивался к каждому стуку, быстро исчезающему в пространстве поместья. Казалось, он звучал где-то внутри стен. Звук казался практически мертвым.

Поднимаясь все выше, я оказался на самом верхнем этаже, на котором не горела ни одна свеча, застывшая в пыльном канделябре. Стук раздавался совсем близко, эхом разносясь по ту сторону таинственной двери, которая, по словам Джорджии, скрывает давно забытый всеми хлам. Однако в эту минуту я всячески подверг ее слова сомнениям.

Когда моя рука коснулась дверной ручки, стук прекратился, погрузив меня в кромешную тишину, невероятно давящую на каждую клеточку мозга. Что-то невероятно сильное влекло меня, зазывало отворить эту дверь, но в то же время что-то тихое, некогда задремавшее во мне, пыталось найти подходящие аргументы, не позволяя повернуть дверную ручку.