Алекс и Адель. Рождество в Нью-Йорке

Трибуны взрываются овациями, потому что кто-то положил в кольцо мяч, но баскетбол мне без разницы! Алекса, кажется, он перестал волновать ещё минут десять назад.

– Я… не то имела в виду… – лепечу невнятно.

Народ гудит и чертыхается, пока выбираемся из ряда, но Немцеву плевать.

Гаркая кому-то на русском «отвали», он толкает меня вперёд как куклу.

Не ориентируясь в длинных переходах, просто бегу за ним следом, потому что он тащит меня за руку.

Он злой и настойчивый. Запихивает меня в такси, пролаяв свой адрес.

– Алекс… – говорю страдальчески.

Несколько минут назад всё было прекрасно!

Уперев в колени локти, он опускает лицо в ладони и спрашивает:

– Думаешь, я фигн?й страдаю?

– Не знаю! – выкрикиваю, приваливаясь к противоположной двери. – Сегодня ты со мной, а завтра с Камилой… или с кем? Алекс, я слишком хорошо тебя знаю…

Таксист бросает на нас недовольные взгляды через перегородку.

Немцев на русском просит его смотреть в своё ч?ртово окно, а потом поворачивает ко мне светловолосую голову и глядит так ж?стко, что я теряю голос.

– Хочешь вернуться в отель? Одна? – проговаривает, сжав губы.

– Ты знаешь, что не хочу, – выкрикиваю в ответ. – Знаешь, что я…

– Что ты? – требует он.

Люблю тебя.

Никого и никогда я так и не любила. И не собираюсь больше любить. Хотя знаю, что по заказу чувства нельзя включить или выключить! С этим приходится жить…

Кусая губы, смотрю в окно.

Я молчу. И он молчит. А потом тихо говорит:

– Помнишь то лето, когда мы ездили на «грязный пляж»?

– Да… – шепчу, пряча лицо в ладонях.

Как такое можно забыть?!

Ему было восемнадцать, а мне тринадцать! Я почти до утра просидела у него под боком. Худая, нескладная, слишком высокая для своего возраста и… по сравнению с ним, глупая. А он был не против. Тёрся носом о мои волосы и травил байки у костра. Для семьи и кучи друзей! Расслабленный и такой любимый. Тот день будет со мной всегда. В нём я была счастлива как никогда. Потому что только рядом с ним я такая. Цельная.

Он прирождённый лидер. Где бы он ни появился, все смотрят и слушают только его. Быть рядом с ним – ч?ртово испытание!

– Почему ты это вспомнил? – говорю тихо.

Голос дрожит, язык не слушается и прилипает к н?бу.

Заламываю руки, глядя на свои пальцы.

Откуда-то я знаю, что сегодня, в сочельник, на другом конце привычного мне мира, именно в этот момент, в «грязном» такси решается моя судьба.

– Потому что тогда я понял… – говорит он.

– Что?

Моё сердце делает кульбит.

Тот день стоит у меня перед глазами уже много лет.

Я несла всякую несусветную чушь, а он просто слушал… слушал и перебирал мои волосы.

– Что, блять, у меня всё очень херово! – говорит Алекс и тр?т лицо ладонями, откинувшись на сиденье.

Отчаяние в его голосе делает меня слабой. Оно очень хорошо мне знакомо. Это не шахматная партия и не страшилка на ночь. Теперь всё гораздо ужаснее.

– Ты… ты… меня любишь? – шепчу еле слышно.

– Адель, – твёрдо говорит он и смотрит прямо на меня не моргая. – Я без тебя сдохну. Тебе было тринадцать, что я мог сделать? Только, блин, ждать!

– Я…

Кручу в голове его слова, пытаясь их осознать и не грохнуться в обморок от радости.

Тогда, в ту ночь… мы даже заснули вместе!

– Твой отец оторвал бы мне яйца, – бормочет он, но я впервые за несколько минут чувствую в его голосе улыбку. – И скормил бы их вашей древней собаке.

– Очень смешно…

– Зато правда. А потом… мне предложили эту работу. Блять. Да ты могла мужика себе найти. В любой момент! А мне оставалось только дрочить на твои фотографии в инсте.

– Немцев… – краснею я, опять пряча лицо в ладонях.

– Ты же не думаешь, что я этого не делаю? – хладнокровно спрашивает он.

– Я, по-твоему, ребёнок?! – рычу зло.

– Ты точно не ребёнок. Уже нет, – хрипло произносит Алекс и проходится языком по своей нижней губе.

От его слов лавина возбуждения проносится по моему телу.

К чёрту тот день… к чёрту всё…