Алекс и Адель. Рождество в Нью-Йорке

– Ты… – безжалостно кусаю губы, пытаясь вернуть её внимание обратно. – Ты сказала… «твой вундеркинд». Почему ты так сказала?

Мне важно это узнать именно сейчас, когда я по щиколотку утопаю в снегу среди небоскребов. Почему она не говорила ничего такого раньше? Я бы… запомнила…

– Адель, – вздыхает сестра. – Ты сохнешь по нему с восьми лет. Думаешь, этого кто-то не знает?

– А кто ещё знает? – лепечу я.

Проигнорировав мой вопрос, она продолжает:

– Ты на другой конец света к нему рванула. Конечно, он «твой вундеркинд», чей же ещё…

– Он не мой. Я слишком бледнокожая, он любит мулаток… – выпаливаю обиженно.

– Сомневаюсь… – бормочет она, расч?сывая волосы.

Моё сердце заходится от волнения.

– Что ты имеешь в виду? Почему ты так сказала? – позорно требую я, как крупицы чего-то важного собирая каждое её слово.

Мне нужно знать…

Тоня поворачивается к камере и смотрит на меня с некоторым снисхождением.

– Милая, парни просто так не дружат с хорошенькими девочками годами!

– Дружат!

– У тебя там что… – Тоня вдруг прищуривается, поднося телефон к самому носу, так что мне становятся видны только её глаза. – Засос на шее?

– Эм… всем привет, и всё, пока! – Сбрасываю вызов, в панике чуть не отшвырнув телефон в сугроб.

Ч?рт!

«НЕ ДРУЖАТ», – прилетает от сестры сообщение в мессенджер, и толпа жёлтых глазастых колобков ржёт надо мной до сл?з.

Закрыв глаза, запутываюсь в себе ещё сильнее, чем пять минут назад. И вдруг понимаю, что одной из этого лабиринта мне никак не выбраться. Если… он заварил всю эту кашу, пусть поможет мне её расхлебывать!

Толкнув дверь первого попавшегося сувенирного магазина по пути на Уолл-стрит, влетаю внутрь и осматриваюсь. Баскетбол. Отлично.

– Дис энд дис, – тычу пальцем в бейсболки «Никс».

Синюю и красную.

– Энд дис, – показываю на шарф с принтами в виде американского флага.

– Кул, – поднимает вверх пальцы чернокожий парень за прилавком.

Быстро замотав шарфом шею, примеряю бейсболку. Я никогда в жизни их не носила, даже толком не знаю, как это правильно делается.

Беру обе: одну для себя, а вторую…

В кармане пальто звонит телефон, и я вытаскиваю его оттуда, кипя от негодования.

– Неужели? – бросаю зло. – Не беспокойся, я совсем не потерялась.

– Доброе утро, – слышу в трубке короткий сиплый ответ Алекса.

Даже в таком «предсмертном» образе его голос для меня как доказательство существования вселенной, но сдержанность его ответа заставляет меня насторожиться.

– Взаимно, – бросаю сухо. – Я почти на месте… а ты? Ты что, спишь?

– Нет, возникли дела, – обрывает так же сухо, как и я. – Встретимся сразу на арене «Мэдисон-сквер-гарден». У парковки TT16. Возьми такси.

– На стадионе? – переспрашиваю, шумно дыша в трубку в ожидании, что он скажет что-то ещё.

– Да. ТТ16, – повторяет, после чего кладёт трубку.

Это очень… мило!

Шокированно смотрю на потухший экран.

Но ведь мы договаривались встретиться рядом с этим ч?ртовым быком на Уолл-стрит. И с его нат?ртыми до блеска яйцами! А до игры ещё уйма времени…

От обиды хлопаю глазами, бессмысленно мечась ими по пёстрым полкам вокруг себя.

Я ожидала чего угодно, но не этого… он что… меня игнорирует? Избегает?

– Мисс! – напоминает о себе продавец.

– Иду… – Расплатившись, выхожу из магазина и замираю на тротуаре, поражённая тем, что город и всё вокруг вдруг стало чёрно-белым.

Будто солнце для меня померкло!

Меня здесь ничего не задержит, если… если Алекса не будет рядом.

Чувствуя себя ужасно одиноко, бреду вдоль оживлённой улицы, глотая смог и испарения канализационных люков.

Всю ночь я провела в безумных муках. Его поцелуи меня даже во сне доставали. Я проснулась с насквозь мокрым бельём, а ему, судя по всему, хоть бы хны. А может быть, он решил всё забыть, как это сделала я? Откуда мне знать?

Сделав пару селфи с вымученной улыбкой на фоне достопримечательностей, отправляю их родителям и занимаю столик в маленьком кафе с видом на Гудзон. Загрузив шахматную партию, прошу отца составить мне компанию.

К стадиону я приезжаю в полном унынии, и даже здание домашней арены «Нью-Йорк Никс» меня не впечатляет.

На парковке ТТ16 толпа итальянских туристов просит меня помочь с групповой фотографией, поэтому я упускаю тот момент, когда за спиной возникает мой неизвестно где пропадавший друг.

Засунув руки в карманы подбитой мехом замшевой куртки и осматривая пространство поверх моей головы, бросает:

– Привет, Эйнштейн.