Год Венус

– Но как?…

– Не знаю, – ожившая на время рассказа о супруге Шайлин, вновь помрачнела. – Просто начала кашлять, потом сильнее, потом несколько раз упала в обморок. Когда к нам добрался врач, было уже поздно, хрип охватил все легкие.

– Что говорит доктор?

– Месяца три. Поэтому я буду рада, если за эти три месяца я сумею помочь тебе.

Венус не выдержала и, рыдая, бросилась на колени к сестре. Та начала ласково гладить ее по волосам, совсем как в детстве, когда Венус, будучи отруганной матерью за какой-то незначительный проступок, прибегала к ней жаловаться. Шайлин всегда находила способ отвлечь сестру – они шили куклам наряды, устраивали чаепития, собирали украшения из бусинок, которые Шая хранила в красивом розовом сундучке. Однажды в ночь на Азира Гуляку они даже устроили гадания, запершись на чердаке в левом крыле. Они позвали с собой Таю, но та сказала, что уже большая и не занимается такими глупостями. «И вообще, мама запретила на чердак ходить, так клопы и мыши, и они вас скушают». Но старшие не испугались ни клопов, ни мышей, захватили с собой печенье, расставили кругом свечи, в центр поставили глубокое блюдо с водой, дождались полнолуния и начали по очереди сливать в воду подтаяший воск. Венус никак не могла понять, как в застывающих комочках Шайлин видела обещания их будущего. А оно представлялось волшебным. Они с сестрой должны были уехать далеко-далеко, путешествовать так долго, что на всем на Алиоте не должно было остаться ни уголка, где бы не ступила их нога. А когда путешествиям пришел бы конец, они поселились бы вдвоем у подножия гор. Каждое утро катались на лошадях к водопаду, собирали там цветы и ловили рыбу. А вечером пели песни, пекли ароматные булочки и, лежа на лужайке перед домом, смотрели бы на звезды.

Гадания их были прерваны разъяренной леди Миррой, непонятно откуда о них узнавшей. Но даже сидя в ванной, чувствуя, как грубые руки матери глубоко впиваются ей в волосы, в поисках пресловутых клопов, и молча выслушивая все ругательства, Венус была счастлива, ведь у нее было обещание светлого будущего. И когда Шайлин уезжала из дома с мужем, Венус не была расстроена. Шая стала свободной – а, значит, обретет свободу и Венус.

Но теперь ее сестра умирала, долго и мучительно. И мечты Венус, и до того подпаленные Пророчеством и странствиями, вспыхнули в один миг и исчезли без следа.

***

Шайлин уплыла на следующее утро. «Не могу надолго оставлять моих крошек. Тем более, я не знаю, сколько еще смогу пробыть с ними». Прощание вышло недолгим. Чувствуя, что сейчас снова расплачется и не скоро успокоится, Венус ткнулась лицом в костлявое плечо сестры и тут же скрылась в толпе провожающих на корабль.

Аудиенцию удалось назначить на следующую неделю. До этого времени Венус и Аврора сняли домик на Манорских Водах, наслаждались долгими прогулками и заводили интересные, но к чему не обязывающие, знакомства.

Однажды утром Аврора вспомнила:

– Венус, помнишь, о чем нас просил продавец лошадей? Может, стоит выполнить его просьбу?

– Точно. Как звали его брата? Вроде Нампрапан.

Один из служащих курорта подсказал девушкам, что Напраман работает здесь садовником и в это время суток его можно найти в парке, где тот подстригает кусты. Отправившись туда, Венус действительно нашла юношу, одетого в рабочую одежду, перепачканную землей и травой. Парень ловко орудовал огромными ножницами, придавая кусту мирта форму зайца. Она пригляделась к нему. Что-то в его чертах действительно напомнило ей конюха.

– Напраман? – Венус чуть коснулась плеча мужчины. Тот сложил ножницы и обернулся. – Меня к Вам отправил Ваш брат.

– Чего понадобилось Келиосу? – светлые брови воина сошлись на переносице. Будто рассеянно он переложил ножницы из одной руки в другую.

– Нет, не Келиос. Амрапан.

Садовник, до этого ни разу не взглянувший на девушку, забегал глазами и спрятал ножницы за спиной.

– Значит, ты не шпион. Знаешь настоящее имя. Так чего надо?

– Он просит синий пузырек. Для длинноногой лани, – тут же на всякий случай уточнила Венус. Ей уже совсем перестала нравится эта история и эти двое.

Напраман дернулся и заскрежетал зубами.

– Что же произошло… Зачем вообще это трогать… Откуда он знает тебя?

– Я покупала у него лошадей.

– Слишком просто, – вновь дернулся парень и повел их куда-то по тропинке, на ходу разговаривая сам с собой. – И он верит. Странно. Но если лань, то нельзя отказать. Никто же не мог знать.

«Какой он странный. Боюсь представить, что в пузырьке. Надеюсь, ничего противозаконного».

Они подошли к домику садовника. Точнее, к складу, на котором он еще и жил. Старый сарай будто ломился изнутри от обилия инструментов – вил, лопат, граблей – они торчали из дверного проема и окон. Рядом с домом стояли тачки с землей и рассадой. «Нам бы такие инструменты домой, когда мы начинали все восстанавливать».

– Жди здесь и не смей заходить! – рыкнул ее спутник.

Он пропал на несколько минут, затем вышел из дома, воровато огляделся и передал Венус сверток.

– Не болтай никому про это. Доберись скорей до брата. И про меня ты ничего не знаешь. И я тебя не знаю.

Он развернулся и быстро зашагал прочь по тропинке.

Оказавшись дома, Венус развернула сверток и достала бутыль. Прозрачной жидкости в ней было около полулитра. Венус заметила, что крышка легко снимается и одевается, и на свой страх и риск, не сумев побороть любопытства лекаря, откупорила бутыль. Она принюхалась, но не почуяла ничего.

– Вода, что ли? Ни цвета, ни запаха. Очень странно.

Девушка вновь завернула бутылку в ткань и спрятала на дно сумки.

***

Венус ждала, что встреча с Правителем будет обычным для него официальным приемом, однако страж на входе проводил ее во внутренний двор, затем они прошли несколько арок, увитых ползучими розами и пиастром, и, наконец, вышли в сад, который был устроен как лабиринт. С непривычки тут действительно можно было заблудиться – из-за высоких зеленых стен густого рамирина были видны лишь верхушки поставленных то здесь, то там беседок. Стражник уверенно повел ее по коридорам и остановился, по ощущениям девушки, возле самой центральной. В ней сидело трое. Страж поклонился и отошел. Венус присела в реверансе перед Правителем Запада Мафестом, его дочерью Роксоланой и братом Зидаром. Мафест и Зидар были близнецами, родившимися с разницей в семь минут, но горе одного и власть другого сделали их похожими на дальних родственников. Да, иссиня-фиолетовый цвет глаз, отличительный признак фамилии Гурхем, ни горю, ни власти изменить было не под силу. Однако нос Правителя, гордо посаженный, широкий, упорно смотрел вверх, а кончик носа Зидара, казалось, стремился заглянуть ему в рот. Пухлые губы Мафеста красным пятном выделялись на фоне седеющей, но некогда каштановой бороды. Узкие губы-щели были практически неразличимы в совершенно седой щетине Зидара. Издалека могло показаться, что под глазами у младшего брата кто-то вымазан ему щеки сажей, тогда как лицо старшего – благодаря, впрочем, и всевозможным косметическим краскам – не имело ни одной морщины или иного изъяна.

– Приветствуем тебя, наследница дома Венга. Мне передали, что у тебя к нам важные новости, касающиеся смерти сына моего брата. – Мафест рукой указал на Зидара. Тот напряженно хмурился и с нескрываемым презрением смотрел на Венус. Сам же Правитель говорил без каких-либо эмоций, будто не принимая ничью сторону. – Тебя не было в этих землях, когда все случилось. Но ты утверждаешь, что твоя семья не причастна к этой трагедии. Каковы твои доказательства?

Венус заговорила, и речь ее была на удивление стройна и проникновенна – спасибо Авроре, которая целую неделю вечерами раз за разом слушала и поправляла подругу, подбиравшую нужные слова и интонации. Правитель и его брат слушали, не перебивая. Но когда девушка договорила, Зидар произнес фразу, которой та очень боялась.

– Это все лишь слова. Где доказательства?

– Вы поймите, – она почтительно склонила голову. – Не было ничего вещественного, что я могла бы принести в качестве доказательства. Только мои слова.

– Тогда я не понимаю, почему я должен изменить решение, – подытожил Мафест. Он чуть заметно сжал руку брату.

– Отец, – вмешалась Роксолана, единственная, чей взгляд можно было бы назвать даже дружелюбным. – Эта девушка сказала, что в залог оставляла последнюю из озерных лилий. Этот цветок сейчас с тобой?

– Да, Ваше Высочество, – Венус достала из-за пазухи камень, с которым никогда не расставалась. Едва взглянув на растение, Роксолана твердо сказала:

– Она не лжет, отец.

– С чего ты взяла? – запальчиво ответил Зидар.

– Помнишь, ты отправлял меня в Конор к одному травнику, учить полезные свойства растений. Там я увидела этот цветок впервые. Травник рассказала мне, что камень покроется темным непрозрачным налетом, как только попадет в руки злого и бесчестного человека. Как видишь, он переливается на солнце в ладонях этой девушки. Я верю ей.

Мафест закряхтел, поднимаясь.

– На самом деле, у меня нет основания не верить тебе.

Зидар подался вперед, но Правитель движением руки остановил его.

– После смерти сына я отправил на место множество своих солдат. Трое рыжих, что были в этом отряде, не вернулись. Мы думали, их утащили звери, но следов не было. Теперь я понимаю. Зидан, я понимаю, тебе больно вновь ковыряться в этой ране. Но тебе должно стать легче. Теперь ты знаешь, никто не желал смерти твоему сын.

– Все любили его, – эхом откликнулся вдруг осунувшийся воин. Мафест положил руку брату на плечо.