Эпилог

– Не жалуюсь, – вяло кивает официантка, перекатывая во рту жвачку. – Вам еще чаю или рассчитать?

Получив деньги, она хлопает кассой и стягивает фартук. На футболке – красный воздушный шар со смайликом и эмблемой фонда «Эпилог».

– Благотворительная, – хвастается она. – Наш садовый центр им розы планирует поставлять в дачный поселок, который они для своих подопечных обустраивают. Я там была недавно, в качестве ландшафтного дизайнера. Я пока учусь, но все остались довольны моими идеями. Даже главная приезжала, Костомарова, которую по телеку показывают. Она мне футболку и вручила. Ну и другие сувениры по мелочи. Их всем волонтерам раздают. Приятная тетка, только замотанная слишком. А ведь это было еще до обстрела в Левитане. Слышали? Конечно, слышали, сейчас только глухой об этом не слышал. У меня в Левитане подружка живет. Она мне такое про ту историю рассказала, закачаетесь!..

Глава 20

Тридцать семь и два – премерзкая температура, особенно у ребенка. Капризы, хныканье, красные глаза.

– Расскажи мне сказку, – требует дочка.

– О ком?

– Не знаю! – хлопает горячей ладошкой по одеялу. – Расскажи!

Кудри взъерошены, взгляд недовольный. Ей бы поспать, и все пройдет.

– Ну, слушай. Одна девочка…

…Одна девочка по имени Надя дружила с мальчиком по имени Кеша. Жили они в небольшом городке, летом ходили купаться на озеро, зимой катались на санках и лепили снеговиков. Кеша был старше на три месяца, а потому опекал Надю изо всех сил. Например, защищал от дворового пса и хулигана Васьки. Когда им исполнилось по семь лет, Надя и Кеша взялись за руки, пришли в свой первый класс, сели за одну парту, да так и провели вместе целых девять лет школьной жизни.

– Снова в деревню? – спросила Надя Кешу в первый день каникул.

Кешина семья была небогатой, и лето Кеша обычно проводил у бабки в Салабаево.

– Нет, – неожиданно ответил он. – В центр поеду. Поступать.

Надин мир покачнулся. Она была поражена. Девушка впервые слышала о том, что Кеша не собирается продолжать учебу в школе, а планирует куда-то там поступать. Мысль о том, что близкий друг не поделился своими планами, больно ранила. А перспектива расставания выбивала почву из-под ног.

Мир покачнулся, но со стороны это выглядело, как будто качнулась сама Надя. Кеша подхватил ее одной рукой за локоть, другой за талию.

– Что с тобой? – наивно спросил он, заглядывая в Надины глаза.

Но вместо привычной теплоты ее взгляд излучал злость и обиду.

– Что со мной?! – воскликнула она, отпихивая его руки. – Со мной-то все нормально, а вот с тобой что? Ты уезжаешь, оставляешь меня здесь одну, и говоришь об этом вот так, в самый последний момент?! А если бы я не спросила, ты так и не сказал бы мне?

Надя была в ярости, и Кеша отошел от нее подальше. Заметив это, Надя заплакала. Не так она представляла себе первый день каникул. Да и все свое будущее.

– Я обязательно сказал бы тебе, – дрожащим голосом заговорил Кеша. – Просто ждал ответа, чтобы точно знать, возьмут меня после девятого класса или нет. Письмо из семинарии только вчера пришло, и это вообще чудо, что мне разрешили поступать сейчас, не теряя еще два года в школе.

– Семинария? – перебила Надя. – Ты что, попом собираешься стать?!

Он глубоко вздохнул и заговорил своим фирменным убаюкивающим голосом:

– Я все тебе подробно разъясню. Это очень важно для меня, я уверен, что скоро твоя обида пройдет, и мы сможем порадоваться моей удаче вместе. Пойдем ко мне, посмотрим брошюры…

– Не хочу я смотреть твои дурацкие брошюры! – закричала Надя, толкнула его и убежала домой.

Они не общались два дня. Надя выплакала все глаза и до дыр пересмотрела совместные фото, но к телефону не подходила. На третий день Кеша пришел лично.

– Завтра уезжаю, – с порога заявил он, боязливо поглядывая на подругу.

Надя с деланным равнодушием кивнула и пошла на кухню заваривать чай.

– Раз тебя не будет, буду теперь с Мишкой за партой сидеть, – вызывающе заявила она, следя за Кешиной реакцией.

– Мишка давно к тебе клинья подбивал. Он вроде как нормальный, – дипломатично ответил Кеша.

– Да, симпатичный и веселый, на день рождения мне плеер подарил. Я ему нравлюсь, и он не скрывает своих чувств в отличие от некоторых, – провокационно сказала Надя.

Но Кеша просто покивал, глядя в чашку. Про плеер он, конечно, знал, да и Мишины чувства к Наде обсуждались уже не один раз.

– Может, дать ему зеленый свет, начать встречаться, как думаешь? – доливала Надя масла, но огонь все не разгорался.

– Он вроде как нормальный, – повторил Кеша, и Надя вышла из себя.

– А ты что же, в вечные девственники теперь записался? – поддела она.

– Священникам можно жениться, – спокойно ответил Кеша.

– Правда? – осеклась Надя. – Я не знала…

Может, не все еще потеряно? Отучится Кеша, вернется взрослым человеком. Когда сверстники будут еще сопливыми студентами, он уже работать будет. А на ком же священнику жениться, как не на самой близкой подруге, с которой всю жизнь бок о бок провел?

Надя смягчилась. Она подсела к Кеше и взяла его за руку.

– Так что же, мне тебя ждать? – многозначительно спросила она.

– Конечно, ждать! – воскликнул Кеша. – Я отучусь и обязательно вернусь сюда, в родной город. Только здесь я нужен, только здесь я могу что-то изменить! Эх, Надюша, знала бы ты, сколько у меня планов, сколько понимания, как и что нужно сделать, чтобы все было правильно, по-божески.

Он приобнял ее и мечтательно вздохнул. Надя вздохнула тоже. Она не знала, какие золотые купола сияли в воображении Кеши, но ясно видела собственные мечты. Просторный деревянный дом, послушные детишки, цветущий сад рядом с храмом. Она сама – красивая, спокойная, излучающая тихое счастье, и Кеша, мудрый, достойный, уважаемый. Зря косу весной отрезала, пожалела она. Ну ничего, хихикнула про себя, до свадьбы отрастет.

Прощание было светлым. Умиротворенная Надя проводила Кешу, смахнула пыль с настенного календаря и отметила тот день аккуратным крестиком. Нахмурилась и дорисовала снежинку: негоже крест не по назначению использовать, есть у него один-единственный истинный смысл, и охранять его теперь их задача. Нади и Кеши.

В сентябре Надя строго отказала Мише и до выпускных экзаменов просидела за партой одна. В ее движениях появилась плавность, важность. Подружки хихикали и обзывали попадьей, но Наде это даже льстило: в отличие от этих свистушек с неопределенным будущим Надя четко знала свою судьбу, свою миссию.

Последний учебный год прошел в скандалах с родителями. Мама никак не могла смириться с тем, что Надя не собирается никуда поступать.

– Я все понимаю, Наденька, – говорила она плаксивым голосом, – я же не против, жди своего Кешу! Но почему учиться-то при этом нельзя? Правда, Юра?

Папа Юра согласно кивал.

– Мам, пап, мне учеба не нужна, – объясняла Надя. Родительская опека раздражала, но нельзя давать чувствам волю, нельзя терять лицо. – Моя судьба предрешена. Зачем мне тратить время на институт? Я все равно не буду работать!

– Но почему же и не поработать, доченька? – недоумевала мама. – Хочешь ты семью, детей, это замечательно! Но специальность иметь тоже не помешает!

Папа все кивал, и Наде пришлось сдаться. Она выбрала педагогический. Умение учить может пригодиться, рассуждала она. В конце концов, можно перевести детишек на домашнее обучение, оградить их от школьной скверны.