Сахар со стеклом

Тут в класс вошла компания «золотых», как мы прозвали их с Аней. Они взрывались от хохота, бурно что-то обсуждая между собой. Девушки громко смеялись, висли на парнях. Ларинцев паясничал, что-то изображая, Шевцов боком прижимал к себе Ирину Ряполову, усмехался, обнажив белые зубы. Такие эти ребята лёгкие и беззаботные. И такие жестокие.

– Ань, – предупредительно взяла подругу за руку, но она стряхнула мою ладонь. Её уже было не остановить. Степанова не была бы Степановой, если бы не вступилась за слабого.

Девушка решительно шагнула к весёлой компании и встала перед ними в позу.

– Ну и на хрена вы это сделали?

Я замерла, предчувствуя неприятности. Замерли и «золотые». Но они скорее опешили от такой наглости.

– Ирландо, ты попутала берега? – Роман Должанов приподнял бровь.

– Это ты попутал, Должанов, когда решил родиться.

Лицо у парня вытянулось, желваки дёрнулись, но тут послышался голос Ирины.

– Степанова, шла бы ты к своим ущербным друзьям, а то нашлась тут защитница.

Оскорбление отдало пощёчиной, но я так и не нашла в себе смелости поддержать Аню. Пока она защищала своих друзей, я трусливо осталась стоять рядом с Эдиком, потому что стоило мне только подумать сделать шаг, как Шевцов обдал меня таким ледяным взглядом, что тело тотчас налилось тяжестью. Я совершенно не боец, не чета Степановой. И от этого стало жутко стыдно.

– Кто бы ещё говорил об ущербных друзьях, – парировала Аня, демонстративно скользнув взглядом по Должанову и Инне Вардиной.

Раскосые глаза Ирины сузились с презрением и ненавистью. Она уже сделала шаг к Ане, намереваясь выплюнуть очередную порцию яда, а может быть даже и ударить бы посмела, только вот крепкие пальцы, сжав её плечо, заставили девушку остаться на месте.

Ряполова вздрогнула и удивлённо посмотрела на Лекса.

– Хватит, – отрезал он, глянув на Аню. – Степанова, тебя друзья заждались.

– Мы не договорили, – прошипела Ирина Лексу, заметно сникнув.

– Не о чём говорить.

Алексей взглянул на Аню, словно спрашивал: «Ты ещё здесь?». А та, к удивлению уставившейся и молча наблюдавшей половины класса, тоже стушевалась и, едва дёрнув плечом, вернулась к нам.

Прозвенел звонок, в класс вернулись учащиеся, гулявшие где-то во время перемены, а за ними вошёл и преподаватель. Урок начался, а я всё никак не могла отделаться от гадкого чувства, что было трусостью с моей стороны стоять и молчать в тряпочку, пока Аня встала на защиту своих друзей.

– Ань, – шепнула её я, не выдержав осуждения собственной совести. – Прости, что я стояла истуканом, пока ты там… ну с этими…

– Забей, – тихо отозвалась подруга. – Мне с ними не привыкать цапаться. Они уже всех достали.

Преподаватель неодобрительно посмотрел на нас, и пришлось замолчать.

Через пару дней история с Эдиком повторилась. Только вот Ани, чтобы вступиться за друга-ботаника, рядом не оказалось.

* * *

Сегодня ночью прихватил первый морозец, и с утра всё было покрыто острыми белоснежными иголочками инея. Я чувствовала, как начинают замерзать коленки, хотя от остановки до лицея идти не более пяти-семи минут. Теперь я стала стараться сбежать пораньше из дома, чтобы не ехать со сводным братом на машине. То ещё удовольствие видеть фыркающую Ирину и плотоядные ухмылочки Ларинцева по пути к лицею. Благо ещё Должанов в другой стороне города живёт, и его привозит водитель. А то можно было бы с ума сойти с такими попутчиками.

Поэтому я решила ни нервировать ни себя, ни Шевцова, тем более, что последний был только за после моих заверений, что я и словом не обмолвлюсь его папочке.

Только лишь я вышла из автобуса, как встретила непривычно довольного Чагина.

– Привет, Яна, – растянулся он в улыбке, поправив пальцем съехавшие по переносице очки.

– Привет, Эдик, – я тоже вежливо улыбнулась.

– А Ани сегодня на занятиях не будет.

– Да, я знаю, она мне писала вчера, – вспомнила я. – Кажется, какой-то конкурс по физике сегодня в первой гимназии проходит.

– Областная Олимпиада, вообще-то, – Эдик глянул на меня так, словно я сморозила глупость, не отличив чёрное от белого.

Я пожала плечами.

– А можно я сегодня с тобой сяду? По химии, Елена Арнольдовна предупреждала, должна быть лабораторная, может, тебе помощь понадобится.

Что ж, Эдик заботился о друзьях как мог. Думаю, с лабораторной я бы и сама справилась, но не хотелось обижать товарища.

– Конечно.

Помощь Чагина мне на лабораторной и правда пригодилась. Глицерин и глюкозу распознать в пробирках с помощью реактива мне удалось и самой, а вот определить, в какой пробирке белок – никак.

– Вуаля, – победно сверкнул глазами Эдик, аккуратно колыхнув жидкость, ставшую ярко-фиолетовой.

На литературе и истории он тоже сел со мной, а потом куда-то ушёл на перемене. Мало ли куда, да и я рада была отдохнуть от него и беспрестанно сыплющихся на меня фактов из абсолютно разных сфер науки. Без Степановой мне было скучно, и почему-то жутко захотелось услышать Алёнкин голос. Стоя в коридоре у окна, я проболтала с ней всю большую перемену, даже на обед не пошла.

А когда вернулась в класс, обнаружила Эдика за другой партой. Он шмыгал носом, прижимая железный пенал к лицу.

– Эдька, Боже ты мой, что с тобой случилось? – так и застыла я.

– Ничего.

Шмыг.

– Всё в полном порядке, Фомина.

Шмыг. Шмыг.

Не вызывало сомнений – с Чагиным что-то стряслось, а виноватой он считает меня. Вон даже отсел подальше.

– Да что с тобой? Покажи!

Я отвела его руку с металлическим, раскрашенным в яркие цвета с изображением героев аниме, пеналом, и взгляду открылось красное пятно на скуле. Оно уже слегка припухло и стало отливать синевой.

– Кто это сделал? – ахнула я.

– Никто, – Эдик насупился, стараясь выглядеть сильным и независимым, но взгляд его непроизвольно метнулся к двери.

Я посмотрела туда же. Там стоял Шевцов и разговаривал с каким-то незнакомым мне парнем. Кажется, из параллельного класса. Друзья же его сидели за первой партой неподалёку и над чем-то негромко хихикали, глядя в экран смартфона.