Тайна леди Одли

Это был не один синяк, а четыре четкие багровые отметины, как будто оставленные четырьмя пальцами какой-то мощной руки, которая грубо схватила тонкое запястье. Узкая ленточка, туго повязанная, могла бы, наверно, оставить такие следы, и госпожа продолжала уверять, что насколько она помнит, это именно так и произошло.

Поперек одной из багровых отметин пролегала более темная полоска, как будто кольцо, надетое на один из этих сильных и безжалостных пальцев, отпечаталось на нежной плоти.

«Я уверен, что она лжет, – подумал Роберт, – как можно верить этой истории о ленточке».

В половине одиннадцатого он пожелал своим родственникам спокойной ночи и сказал, что он должен первым же поездом ехать в Лондон искать Джорджа на Фигтри-Корт.

– Если там его нет, то я поеду в Саутгемптон, – решил он. – Но если я не найду его и там…

– Что тогда? – спросила госпожа.

– Буду думать, что произошло что-то необычное.

Роберт Одли возвращался в таверну в подавленном настроении; он почувствовал себя еще хуже, войдя в гостиную, где они вместе с Джорджем сидели у окна и курили сигары.

– Подумать только, – размышлял он, – что можно так привыкнуть к парню! Но как бы там ни было, завтра утром я прежде всего поеду за ним в город и, несмотря ни на что, найду его хоть на краю земли.

По своей натуре мистер Роберт Одли был флегматичен, решительность была совсем не в его духе, но если он все же дерзал сделать решительный шаг, то в нем появлялось какое-то настойчивое упрямство, которое влекло его к достижению цели.

Леность ума, которая не давала ему думать о дюжине вещей сразу, или слишком тщательно о каждой из них, что свойственно большинству энергичных людей, делала его замечательно прозорливым относительно всего, что привлекало его внимание.

И несмотря на то что старые законники в парке посмеивались над ним, а подающие надежды молодые адвокаты пожимали плечами под своими шелковыми мантиями, когда заходил разговор о Роберте Одли, я думаю, что, если бы ему поручили дело в суде, он бы немало удивил тех магнатов, что недооценивали его способности.

Глава 12. Все еще не найден

Блики сентябрьского солнца играли в водах фонтана в садах Темпля, когда Роберт Одли вернулся на Фигтри-Корт на следующее утро.

Канарейки все так же пели в маленькой комнате, где жил Джордж, и в квартире ничего не изменилось после отъезда молодых людей – ни один стул не был сдвинут; крышка от коробки с сигарами была так же приоткрыта, как и раньше – ничто не говорило о присутствии Джорджа Толбойса. Он поискал на каминной полке и столах в последней надежде найти там письмо от Джорджа.

«Может быть, он ночевал здесь прошлой ночью и отправился в Саутгемптон рано утром, – подумал он. – Весьма вероятно, что здесь уже побывала миссис Мэлони и все убрала».

Но пока он сидел, лениво разглядывая комнату и посвистывая, тяжелая поступь на лестнице возвестила о приходе той самой миссис Мэлони, которая обслуживала молодых людей.

Нет, мистер Толбойс не приходил домой, она заглядывала в шесть утра, квартира была пуста.

Что-нибудь случилось с добрым джентльменом, спросила она, увидев бледное лицо Роберта Одли.

Он резко повернулся к ней. Случилось! Что должно с ним случиться? Они расстались только вчера, в два часа дня.

Миссис Мэлони собралась было рассказать ему историю о молодом машинисте, когда-то снимавшем у нее комнату, и который однажды, съев хороший обед, и в приподнятом настроении ушел из дома, чтобы неожиданно встретить свою смерть при столкновении экспресса и товарного поезда; но Роберт уже надел шляпу и вышел из дома, прежде чем честная ирландка успела начать свою печальную историю.

Смеркалось, когда он добрался до Саутгемптона. Он хорошо помнил дорогу к бедному домику на маленькой улице, ведущей к морю, где жил тесть Джорджа. Джорджи играл в открытых дверях гостиной, когда молодой человек шел вниз по улице.

Возможно, из-за этого и из-за царившей в доме тишины у Роберта возникло смутное предчувствие, что того, кого он искал, здесь нет. Старик сам открыл ему дверь, а ребенок с интересом разглядывал странного джентльмена.

Это был красивый мальчик, у него были карие глаза и вьющиеся волосы отца, но в его лице таилось какое-то скрытое выражение, и хотя каждая черта в отдельности напоминала Джорджа Толбойса, мальчик не был на него похож.

Старик обрадовался Роберту Одли, он вспомнил, что имел счастье встречаться с ним в Вентноре в связи с печальным событием, – не окончив предложения, старик стал вытирать свои слезящиеся старческие глаза. Не войдет ли мистер Одли? Роберт зашел в маленькую гостиную. Мебель была ветхая и грязная, комната пропиталась застарелым запахом табака и бренди с водой. На грязном ковре тут и там валялись сломанные игрушки мальчика, трубки старика, порванные, с пятнами бренди газеты. Маленький Джорджи пошел к гостю, украдкой разглядывая его своими огромными карими глазами. Роберт посадил его к себе на колени и дал поиграть цепочкой от часов, пока разговаривал со стариком.

– Мне, наверное, уже не имеет смысла задавать вопрос, из-за которого я сюда приехал, – начал он. – Я надеялся, что застану здесь вашего зятя.

– Что! Вы знали, что он приезжает в Саутгемптон?

– Знал, что он приезжает! – обрадовался Роберт. – Так, значит, он здесь?

– Нет, сейчас его нет, но он был здесь.

– Когда?

– Прошлой ночью, он приезжал почтовым поездом.

– И сразу же уехал опять?

– Он оставался немногим более часа.

– Боже мой! – с облегчением сказал Роберт. – Он заставил меня напрасно волноваться. Но что все это значит?

– Так вы ничего не знали о его намерении?

– Каком намерении?

– Я имею в виду его решение уехать в Австралию.

– Я знал, что у него всегда были такие мысли, но не более того.

– Сегодня вечером он отплывает из Ливерпуля. Он приехал сюда в час ночи, чтобы попрощаться с мальчиком, прежде чем он покинет Англию, возможно навсегда. Он сказал мне, что устал от всего и что тамошняя грубая жизнь более всего подходит к нему. Он пробыл здесь час, поцеловал мальчика, не разбудив его, и уехал из Саутгемптона почтовым поездом, который отбывает в четверть третьего.

– Что же все это значит? – недоумевал Роберт. – Что могло заставить его покинуть Англию вот так, не сказав ни слова мне, своему самому близкому другу, даже не переменив одежды, ведь он оставил все в моей квартире? Это очень странный поступок!

Старик мрачно посмотрел на него.

– Знаете, мистер Одли, – сказал он, многозначительно постукивая пальцем по лбу, – я иногда думаю, что смерть Элен очень странно повлияла на бедного Джорджа.

– Пфф! – пренебрежительно произнес Роберт. – Удар был слишком жесток для его чувств, но он в таком же здравом уме, что и я.

– Возможно, он напишет вам из Ливерпуля, – предположил тесть Джорджа. Казалось, он хочет сгладить негодование Роберта, вызванное поведением его друга.

– Ему следовало бы это сделать, – мрачно заметил Роберт, – так как мы были хорошими друзьями еще с тех пор, как вместе учились в Итоне. Не очень-то красиво со стороны Джорджа Толбойса так относиться ко мне.

Но даже когда он говорил эти слова упрека, его сердце пронзило чувство сожаления.

– Это не похоже на него, – сказал он. – Это совсем не похоже на Джорджа Толбойса.

Маленький Джорджи встрепенулся.

– Так зовут меня, – пролепетал он. – И так зовут моего папу – большого джентльмена.

– Да, маленький Джорджи, и твой папа приезжал прошлой ночью и поцеловал тебя, пока ты спал. Ты помнишь?